Владимир Колычев - Дважды коронован
Так и оказалось. Блондинка передала ему сумку с продуктами и наркотой, телефон и деньги, которые он спрятал в сапог. Обыскивали его без пристрастия, и наркота осталась в сумке, и деньги с телефоном в сапоге.
Свидание разрешили до вечера, но Гена выпроводил свою «гражданскую жену» перед обедом. В авторитеты он еще не выбился, в отрицалы пока не лез, поэтому его здесь считали обычным мужиком. И работал он на промке на общих основаниях. Но сегодня у него выходной. И конвойный ведет его в барак. Там сейчас только смотрящий, из ставленников Спартака, и Жора-боец с ним. Этим двоим позволено не работать, а все остальные пашут, в том числе и дневальные по бараку. Метут, скребут, моют – только шорох стоит. А Гена может отдыхать. Правда, на койку ему лечь не дадут – не положено. Но если задобрить смотрящего, можно и на спине до самого вечера посидеть.
В бараке все по уму, даже комната для хранения пищевых продуктов имеется, там и перекусить можно, если что. Но вместе с Геной туда вошел и Жора, бугай с широкой квадратной челюстью. У смотрящего свой общак, и туда нужно внести как минимум кусок колбасы.
– Ну, чего шнифты пялишь? – грубо спросил Гена.
Он, может, и мужик, но за лоха его точно здесь никто не держит. Тем более все знают, что у него дела с самим Никоном. Поэтому Жора возмущаться не стал.
– Скажи Щербатому, что я щас подойду. Скажи, что с него чифирь, – добавил Гена.
Он уложил продукты в ящик, забрал скоропортящуюся курицу, несколько яиц, лаваш, щедрый кусок краковской колбасы. И еще оторвал кусочек оберточной бумаги, густо пропитанной ЛСД. Подарок от братвы.
Уже в блатном углу разорвал этот кусочек на три части, одну протянул Щербатому, другую Жоре:
– Марочку возьми.
Что это такое, объяснять не пришлось, они знали это не понаслышке.
Через некоторое время Жора реально заторчал, ушел в улет. Глаза осоловели, язык вывалился изо рта...
– Реальный ты мужик, Витязь. Реальный, – слегка под кайфом проговорил Щербатый, оценивший «подарочек».
– Я не мужик, Щербатый. Я зону держал.
– Да знаю. Бандитами рулил...
Гена даже знал, откуда такая информация, Спартак Щербатого просветил, чтобы тот в курсе был.
– А у нас бандиты под Никоном.
– Он же в законе, какие бандиты?
– А-а! – махнул рукой Щербатый, уже не в силах вести разговор.
Гена знал зоновские расклады. Порядок у Спартака железный, но держат его в основном бандиты. Вернее, пацаны, с которыми он брал власть. На воле они бандиты, а здесь, на зоне, уже как бы блатные. И ведут себя соответствующе. Но ничего удивительного в том нет. Ведь и сам Спартак из новых. И Гена оттуда же. На этом и нужно играть...
Перекусив, он спустился вниз, на лестничной площадке подвязал челюсть полотенцем – дескать, зуб разболелся, направился в курилку, но не зашел, встал у самого забора, чтобы его нельзя было подслушать из окна. Набрал номер Качана и сунул трубку под повязку. То, что ему позволили пронести мобильник в зону, еще ничего не значило. Наглеть он будет позже, когда возьмет власть в свои руки.
– А-а, Гена! Рад тебя слышать! – бодро отозвался Дима. – Как Юлечка?
– Да слабенькая она какая-то, чуть не надорвалась.
– Что, зверский аппетит? – засмеялся Качан.
– Ну, что-то вроде того...
– Я так понимаю, у тебя очень важный разговор?
– Очень... Спартак глаз на наше казино положил.
– В каком смысле?
– А в том, в котором вы Тархану платить согласились.
– И где Тархан?
– Там же, где и Спартак. Но у Тархана людей на воле нет, а у Спартака есть. И он в законе...
– Я в курсе, – невесело отозвался Качан.
– Десять штук ему мало. Он хочет, чтобы мы ему, как Тархану, платили – пятьдесят штук в месяц. Сюда, в лагерный общак.
– А не слипнется?
– Не слипнется. Он со своего рынка на общак раз в пять больше имеет, если не в десять.
– Со своего.
– Ты не понял, Дима. Он в законе и может нас по закону поиметь. И руки у него длинные...
– Пятьдесят – многовато.
– Но ты же никому сейчас не отстегиваешь?
– Нет. Но все равно много...
– Это тебе так кажется. А он обещал пробить казино, обороты наши просветить. Тогда все двести кусков запросит. В месяц. В год – это два с половиной лимона...
– Ну-у, я не знаю, – замялся Качан.
– А я знаю. Тут реальная маза, брат. Спартака за деньги короновали. Он такой же авторитет, как я. Не хуже и не лучше. Но он в общак реально отстегивал, за это его и короновали. Он «апельсин», но зону круто держит, поэтому его здесь уважают. И я в общак отстегивать буду. И авторитет у меня есть. Через два года Спартак откинется, и я займу его место. Все здесь подо мной будет. И меня коронуют...
– Было бы неплохо, – оживился Качан.
– Ты меня знаешь, я круто могу подняться. А ты с Родей казино вроде бы собираешься открывать. Второе. А там, глядишь, и третье. Будешь посылать сюда на общак, и никаких проблем у вас не будет. А если что, на меня сошлетесь. Мне вы платите, законному вору Витязю...
– Ты еще не в законе.
– Это я о будущем. О скором будущем... Поверь, пятьдесят штук – это совсем немного по сравнению с тем, что вы можете потерять. И вообще, это круто. Я в законе, а вы – моя пристяжь, в любом разборе на меня можете ссылаться. Разве это плохо – все конфликты без крови решать?
– Заинтересовал ты меня, брат. Конкретно заинтересовал, – признался Дима. – Думаю, мы вложимся в твою, гы, предвыборную кампанию... Только и ты не должен нас подвести.
– Слово пацана!
– Тогда заметано. Думаю, что и Родя будет не против.
На следующий день Гена узнал, что Буран сказал «да». А еще через неделю состоялся первый прогон, и в лагерный общак поступили деньги.
Но, как оказалось, не все были этим довольны.
* * *Юра Макогон млел от удовольствия, как девственница на первом свидании. Видно, карта у него хорошая. Да и на кону все его долги. Одним махом все можно списать. Он едва сдерживал визг удовольствия в предчувствии большой победы.
– Тринька!
Действительно, карта у него сильная. Самая крутая «тринька» – туз, девятка, десятка. Но Гена лишь снисходительно усмехнулся. Он показал еще более сильную карту. Три шестерки у него, этот козырь могли побить только три туза.
– Черт! – как ужаленный вскочил Макогон.
– Что такое не везет и как с этим бороться? – оскалился Гена.
– Давай еще!
– Гонишь? Ты мне уже две штуки баксов торчишь. Сначала отдашь, а потом повторим...
– Но у меня сейчас нет, – обмяк парень.
– Юра, ты мне брат или как? – утешительно улыбнулся Гена. – Я же тебя понимаю – семья у тебя, все такое... Жена молодая, ребенок. Им сейчас тяжело. Откуда деньги? Так что давай так: ты мне должен, но я тебя торопить не буду. Но с одним условием – пока не отдашь долг, за стиры не сядешь. Никаких шпили-мили, понял?
– Да, конечно! – обрадовался Макогон.
Со стороны это выглядело красиво. Гена – отрядный смотрящий, Юра – боец из его свиты. И как бы в награду за верную службу благородный пахан прощает заблудшую душу.
Но никакого прощения нет и не будет. Карточный долг мертвым грузом повиснет на Юре. И когда-нибудь Гена в жесткой форме потребует его вернуть...
* * *Абакум был вежлив, обходителен, но в глазах – сплошной лед. Не Гена ему сейчас был нужен, а деньги, на которые можно было его поиметь. Оказывается, в лагере были два вора и два общака. Абакум вел настолько скрытный образ жизни, что Гена узнал о нем не сразу. Все в зоне решал Спартак, Абакум же отсвечивал где-то в стороне. Но старому вору нужны деньги, а пятьдесят тысяч долларов – куш солидный. Ради него и Гену можно приветить, кружку с «дегтем» по кругу с ним прогнать, что очень почетно.
– Я – настоящий вор, и у меня настоящий общак, – после предисловий перешел к главному Абакум.
Гена скрыл усмешку. Именно это и ожидал он услышать. Так что Абакум – вполне предсказуемая личность.
– И если ты хочешь быть в зоне реально уважаемым человеком, ты должен быть со мной, а не с Никоном.
Так ему Гена и поверил. Спартак в зоне все решает, Абакум же не при делах. И пусть не лечит лекаря...
– Я думал, у вас договор с Никоном, – уважительно сказал он. – Думал, он под вами. Вы смóтрите – а он делает...
– Я смотрю, – после долгой паузы кивнул Абакум, – а он делает. Только не совсем то, что нужно, делает.
– Ну, он вор молодой, горячий. На зоне первый раз, порядков особо не знает, потому и старшим место не уступает. А у меня второй срок. И по первому сроку я тоже за зоной смотрел. Ну, зона у нас не совсем воровская, больше бандиты, рэкет там, все дела, с такими сладить непросто. Но ничего, я справлялся...
– Это ты к чему клонишь? – внимательно посмотрел на него вор.
– Ну, Спартак через два года откинется, и общак вместе с ним уйдет. А я останусь. И братва моя раскрутится, денег больше на общак прогонять станут. Сто штук, двести... Я бы мог на место Спартака встать. Ну, не в том смысле, что вместо вас. Нет, вы наверху, я внизу, вы смóтрите, я решаю. И все лавье к вам в общак...
