Антология советского детектива-36. Компиляция. Книги 1-15 (СИ) - Ваксберг Аркадий Иосифович

— Группу я уже направил. И прокурору позвонил: убийство — это их подследственность. Пусть готовятся выезжать вместе с нами, — отчитался о проделанной работе дежурный. — А что касается оперативников и участковых, то мигом организую…

— Черт возьми! — чертыхнулся вслух Воробьев, отключая связь с дежурным. — Не было печали, так черти накачали…

«Черт возьми! — повторил он уже про себя. — Не успели с одним убийством толком разобраться — он имел ввиду убийство Дурневой Натальи на улице Харьковской осенью прошлого года — и вот, на тебе еще! — Нервно постучал о столешницу карандашом, взятым из канцелярского набора, украшавшего его стол. — За допущенные убийства (была тогда такая формулировочка в милицейских документах, словно какое-то преступление можно было допустить или не допустить, особенно убийство) по головке не погладят. Эх, не погладят… Особенно, если не раскрыть по «горячим следам…»

Михаил Егорович никогда не был суеверным челове-ком. Даже во время войны, на фронте, не верил ни в какие приметы. И тем паче, во время работы в милиции. Но твердо знал, что если сразу же не принять исчерпывающих мер, направленных на раскрытие преступления, если не «взвинтить» оперативников и участковых, если самому не выехать на место происшествия, если что-то упустить, забыть, то о раскрытии преступления можно, вообще, не говорить.

В кабинет, постучавшись, вошли Конев, Чеканов и Евдокимов Виктор. Они уже знали от оперативного дежурного о трупе в зоне отдыха поселка РТИ.

— Вы поедете? — по-военному кратко спросил Конев. — Или нам одним выезжать?

— Поезжайте пока одни. Определитесь на месте, что и как… А я подожду, пока перепроверят сигнал, чтобы в УВД доложить, и тоже выеду на место происшествия.

Конев, Чеканов и Евдокимов ушли. А Воробьев стал ходить по кабинету в ожидании, когда появятся новые данные от членов оперативной группы.

Снова замигала красная лампочка кнопки селектора и запел зуммер.

— Слушаю, — включил связь.

Потом долго молча выслушивал повторный, уточняющий доклад оперативного дежурного.

— Хорошо. Я выезжаю на место. А ты доложи в УВД и скажи, что я лично руковожу раскрытием этого преступления.

Дополнительная информация, поступившая от дежурного, заставила изменить прежние планы. Слишком мало было исходных данных. А при таком раскладе не стоило самому подставляться. Сам не любил, когда вместо конкретики получал мямлю, и мямлить другим не хотел, чтобы не выглядеть смешно и глупо. Полковник отключил селектор и вышел из кабинета. Возле крыльца его уже ждала старенькая райотделовская «Волга». Бессменный и верный водитель Карпенко Виктор прогревал мотор.

«Вот и попал на природу, — с изрядной долей сарказма скользнула мысль, пока он открывал дверцу и садился на переднее сиденье, рядом с водителем. — Сбылись мечты идиота. И солнышко уже не радует. И весна не красна…»

— На труп? — спросил водитель.

Спросил скорее для проформы, чем по существу, так как отчетливо понимал, что ехать предстоит на место происшествия, а не в ресторан.

— Да. — Также односложно ответил Воробьев.

На душе было пакостно, разговаривать не хотелось.

Машина мягко взяла с места и побежала навстречу неизвестности.

В опорном пункте поселка РТИ находились старший участковый Минаев, участковый Паромов и начальник штаба ДНД Подушкин.

Паромов в кабинете участковых писал постановление об отказе в возбуждении уголовного дела по материалу проверки, проведенной по заявлению гражданки Коровиной в отношении ее мужа.

«Таким образом, — старательно выводил он шариковой ручкой на плотном листе писчей бумаги, — из материалов проверки видно, что…»

Рядом, на столе стояла без дела механическая печатная машинка «Башкирия». Это громоздкое чудо техники из-за своей старости только пылилось, так как многие буковки шатались на кронштейнах, а буква «о» вообще отсутствовала. И ее приходилось дорисовывать потом от руки. Поэтому печатным динозавром пользовались очень редко.

Руководство завода РТИ обещало заменить механическое ископаемое на более свежее, но все как-то руки не доходили сделать это. Возможно, и иные проблемы, более важные, отодвигали мелочевку на запыленное «потом».

В кабинете старшего участкового Минаев и Подушкин резались в шахматы — любимое препровождение минут досуга. Белыми играл «штаб». Двери обоих кабинетов были открыты, и каждый треп игроков был хорошо слышен Паромову.

— Что-то в этом году весна затяжная, — сказал Подушкин, отрезая черному королю путь к маневру. — То вроде таяние начнется, то снова заморозки, и снежку подкинет…

— Зато без затопления все прошло, — ответил Минаев.

Обдумывая ход, затянулся неразлучной «примкой». Раскрытая пачка сигарет лежала тут же на столе рядом с шахматной доской.

— …Не то что в позапрошлом году, когда весна была дружной, но и все улицы, до самой «девятки» подзатопило. На лодках передвигались… Помнишь?..

«Девяткой» в обиходе называли продовольственный магазин, расположенный по улице Парковой, в доме за номером 9, недалеко от дворца культуры завода РТИ — фактического центра поселка.

— Помню… — нетерпеливо ерзнул на стуле Подушкин. — Ты, Василич, давай ходи, не тяни кота за хвост…

— Не понукай, не запряг… Шахматы суеты не терпят.

— Зато знают лимит времени…

Минаев, поиграв морщинами на лбу, передвинул пешку на белое поле, закрываясь от слона противника.

— Что, штаб, съел?

Но Подушкин не отреагировал на реплику, а стал обдумывать свой очередной ход.

— Да, зима в этом году была почти бесснежной… — помолчав, произнес он. — На поселке снег почти везде сошел. Асфальт кругом… и снег не держится. Но вот, на зоне отдыха — я вчера туда забегал днем, гуляя с детворой, — снег кое-где по низинам и овражкам, еще есть. Однако, на открытых солнцу полянах, на бугорках и возвышенностях, не прикрытых от солнышка деревьями, уже травка молодая слегка зеленеет… И, не поверишь, люди с поселка уже во всю мощь гуляют по тропинкам леса. Видать, воздух свежий манит…

— Не тяни, штаб, давай, делай свой ход. Что у тебя за тактика: брать на измор… — в свою очередь поторопил Минаев, травя Подушкина сигаретным дымом. Но не удержался и спросил: — Много народу, говоришь?

— Порядочно! — лаконично отозвался Подушкин и сделал очередной ход, продолжая атаку на короля противника. — Порядочно! — прищурился, оценивая обстановку на доске. — Даже подростков из бараков с Элеваторного проезда целый табунок шастал… Мало того, еще какую-то молодую бабенку с собой таскали. А на ней пальтишко демисезонное нараспашку, наброшенное поверх короткого платьица, и сапожки, одетые, как мне показалось, на босые ноги. Совсем бабы от весеннего воздуха офигели…

— Глазастый ты, штаб! — усмехнулся Минаев. — Все подробности женского туалета разглядел. Оно и понятно — итальянец… судя по смуглости и смоли курчавых волос.

— Почему итальянец?.. — Не почувствовал «штаб» за игрой подначки.

Почему итальянец? — переспросил, лучась улыбкой Минаев. — А потому, что кобелино!

— Что есть, то есть — усмехнулся самодовольно и продолжил: — Все поддатенькие…

— По запаху что ли определил?

— По внешнему виду.

— Ну-ну…

— Надо Матусовой сказать… пусть хвост им накрутит.

— Эта накрутит. И не только хвост… но и чуб тоже.

Подростки примелькавшиеся, а вот бабенка что-то раньше не встречалась, — цепко озирал «штаб» фигуры на доске. — Неизвестная… Приблудная какая-то…

— Тебе лучше знать! — пустил очередное облако дыма Минаев. — Ты у нас по бабьей части большой спец, как не раз говаривал наш общий друг и «страшный» оперуполномоченный уголовного розыска Черняев.

Майор умышленно исказил слово «старший» на «страшный». Черняев к этому времени действительно был старшим оперуполномоченным уголовного розыска на зоне Волокно. И для жуликов, конечно, являлся страшным.

Пыхнув еще раз облаком дыма, добавил:

— Надо рейд в зоне отдыха провести силами участковых инспекторов, внештатных сотрудников и окодовцев. Вместе с Матусовой, конечно… А то опять землянок понастроят юные друзья партизан … как в прошлом году. Помнишь?..