Татьяна Моспан - Смерть в рассрочку
— Ты снимаешь материал из номера…
— Хорошо, хорошо, — как болванчик закивал журналист.
— Отдаешь письмо с документом, полученное от Лили.
Балин оцепенел.
— Ты слышишь?
— Да.
— И ещё совсем пустяк: мне нужен адрес девчонки в Курске.
— А если я откажусь?..
— Завтра твои фотографии увидят дочь и жена.
— Это шантаж, — прохрипел Балин.
— Конечно, дорогуша, кто спорит? Шантаж. Но у нас нет другого выхода. Как и у тебя.
— Я… я подумаю.
— Думай. Минуты две хватит?
— У меня нет с собой документа.
— Врешь, ты не оставил его в редакции, особенно после разговора с Большаковым.
— Вы следили за мной?
— Время идет, — оборвал его Грабнев.
— Нет! Вы не посмеете!
— Еще как посмеем. Ты влез в серьезные игры, парень.
— Вы не отдадите мне все фотографии! — выкрикнул он.
— Не меряй всех по себе. Отдадим. Сейчас ты кладешь документ на стол, диктуешь адрес девчонки, завтра снимаешь очерк. И тут же получаешь свою порнуху. И, естественно, забываешь эту историю.
— А как же Большаков?
— Никак. Скажешь, что у тебя ничего нет. Материал из номера снял, потому что не уверен.
Евгений поднялся с дивана, подошел к старенькому книжному шкафу и открыл его. Письмо с документом было засунуто в папку с какими-то вырезками.
— Теперь адрес девчонки в Курске.
Балин продиктовал адрес.
Грабневу пришла в голову неплохая мысль.
— А скажи, пожалуйста, откуда ты знал, что искать Лилю надо не у тетки?
Журналист, сбиваясь, рассказал, как было дело.
Грабнев, услышав, что Балину, после того, как он интересовался Лилей, позвонил какой-то мужик и приказал прекратить поиски девчонки, задумался.
— А голос какой?
— Откуда я знаю? Это когда ещё было! Обыкновенный голос. Сказал, чтобы я затих, или будут неприятности.
Александр Грабнев, покидая квартиру на Филевском парке, недоумевал. Про парня и непонятный звонок у него информации не было. Никто не должен был звонить Балину и пугать его. Шеф, ставя перед своими людьми задачу, обычно давал полную информацию. Значит, Беглов сам про угрозы журналисту не знал. Кто-то действовал за его спиной.
Как раз в то время погибла другая девчонка, подруга Лили, Лариса. И хотя история со странным звонком случилась полтора года назад, она должна обязательно заинтересовать Беглова. В этом Александр Грабнев был уверен.
Глава 22
Большаков рвал и метал от ярости.
Два часа названивает этому чертову Балину на работу, и никто не может сказать, где он.
— Вроде был сегодня утром, кто-то его видел, — нетвердо сказал один из сотрудников в редакции.
— Он мне срочно нужен! — взмолился Вадим.
— Он всем срочно нужен! — отрубил голос и бросил трубку.
— Где эта паскуда таскается?
Большаков готов был разнести аппарат в щепки, да что толку. Ну, появится, сволочь, выругался Вадим, он ему устроит! До чего необязательный народец, эти журналисты, ни в чем положиться нельзя.
Он глянул на часы. Балина нет, а он обещал Мастинскому, что сегодня документы будут у него.
Ладно, есть ещё время, успокоил себя Вадим, появится.
Но Балин и к вечеру в редакции не появился. Вадим не знал, что делать.
— Не нравится мне все это, — медленно произнес Борис Ефимович, когда Большаков был вынужден рассказать ему все.
— Ты думаешь, мне нравится? — взвился Вадим. — Я ему весь день, как мальчик, названиваю. Никто ничего толком сказать не может. Дома его нет, на работе тоже. Где его искать, ну где? — Большаков чуть не плакал.
— Тебе виднее, — зловеще сказал Мастинский.
— Да ты что? — заорал Вадим. — На что намекаешь?
— Метнулся в сторону твой журналист, вот на что.
На следующий день вышел номер газеты. Сенсационной статьи в ней не было.
Борис Ефимович сидел в кресле и тихо шелестел газетой, переворачивая страницы. Тут же находился Большаков.
— Ну? — спросил Мастинский.
— Сволочь!
— Сволочь-то он, конечно, сволочь, но что делать дальше прикажешь, а?
Большаков, подавленный, молчал.
— Вот и я не знаю, — спокойно произнес Борис Ефимович таким тоном, что у Вадима мурашки по телу заползали.
Не знает он своего шефа, совсем, оказывается, не знает. Не хотел бы Вадим, чтобы он про него таким голосом говорил.
— Но ведь была статья, была! — Вадим, как по клетке, заметался по кабинету.
Разговор происходил в одном из офисов.
— Ну и что?
— Кто-то же её снял!
— Сам Балин и снял.
— Я найду эту падлу… — глаза Большакова налились кровью.
— Вот-вот, найди.
Мастинский взглянул на Вадима.
— Я не шучу. Разыщи журналиста и сообщи мне, где находится. Других дел у тебя сейчас не будет.
Вадим явился во второй половинне дня.
— Балин отпуск себе оформил, в редакции сказали.
— Отпуск? А по какому случаю? Время сейчас не отпускное.
— По семейным обстоятельствам.
— А поподробнее можно? Дома что сказали?
— В квартире автоответчик, никого нет. В редакции у него был. Сначала вообще разговаривать со мной не хотели. Представился давним знакомым, сказал, что Женя позарез нужен. Секретарше коробку конфет подарил.
— Это ты можешь, — буркнул Мастинский.
— Так вот, она глаза округлила и говорит, что у Балина большие неприятности. Он срочно снял свой материал из номера. Скандал был! Это что-то… Выпуск газеты из-за него задержали. Главный до сих пор рвет и мечет. У Евгения сердце прихватило, она его лекарством отпаивала. Потом Балин и главный заперлись в кабинете и долго о чем-то разговаривали. Но уже без крика. После этого Евгений сел и написал заявление об отпуске.
Лицо Мастинского было непроницаемо.
— Да, вляпались мы с ним, — выговорил, наконец, он. — Материал, говоришь, сам снял?
— Секретарша так сказала.
— А нельзя было ее… как-то ещё раскрутить?
— Да ты что, Борис Ефимович, — заныл Вадим. — Я и так… Думаешь, все очень просто? Чтобы в редакцию попасть, надо пропуск выписывать и указывать, какая цель визита. Кому я там на хрен нужен?!
— Скажи, пожалуйста, какие порядки! — насмешливо протянул Мастинский.
— А я здесь при чем? — огрызнулся Вадим. — Не я хозяин этой газетенки.
Мастинский, слушая Вадима, сделал неожиданный вывод. В созданной им империи не было одного — своих средств массовой информации. Не зря говорят: кто владеет информацией, тот правит миром. Упустил он. Раньше вроде нужды не было, обходился. Сейчас же он хотел одного — найти исчезнувшего Балина.
— Как, говоришь, он иногда подписывал свои опусы — Е. Балин? Вот он нас и наебалил!
— Мне эта цыпочка в редакции сказала… — осторожно начал Вадим.
— Что? — сразу вскинулся Мастинский.
— Только это так, предположительно… Евгений скорее всего на даче скрывается. У них зимняя дача под Звенигородом.
— Где?
— Она не знает. Не приглашали.
Мастинский швырнул на стол карандаш, который вертел в руке.
— Ну должен же кто-то появиться дома! — заорал он. — Жена, дочь, эти-то куда подевалсь? Сколько лет дочери?
— Лет четырнадцать, кажется, зовут Аленой.
— Значит, она в школе учится, сейчас не каникулы. Звони еще! — приказал он.
Вадим послушно стал набирать номер телефона, который уже выучил наизусть.
— Стоп! — Борис Ефимович вдруг выхватил трубку из рук Большакова.
— Подожди, есть соображения.
Через минуту Вадим снова набирал номер.
— Алло! — услышал он девичий голос и тут же замигал глазами стоявшему рядом Мастинскому — дочь!
— Здравствуйте, вас беспокоят из редакции. Вы Алена?
— Да, — осторожно сказала девочка. — А папа…
— Знаю, знаю. Он в отпуске. Уехал на дачу, — уверенно произнес Большаков.
Его не опровергали. Он кивнул головой Борису Ефимовичу: сработало!
— Понимаете, какое дело, Алена, ваш папа по ошибке увез с собой подготовленный в номер материал. Без него мы не можем восстановить текст, черновик тоже куда-то пропал. Это очень важно! Выпуск газеты на грани срыва!
Вадим постарался придать голосу трагические нотки.
— Но вы можете ему позвонить, — удивленно сказала девочка. — Там есть телефон.
Вадим судорожно сглотнул.
— По телефону этот вопрос не решить, — нашелся он. — Я знаю, что у Евгения Николаевича сердце прихватило и он срочно оформил отпуск. Давайте сделаем так. Чтобы его не волновать, мы сейчас на редакционной машине подъедем к нему и все решим. Мне нужен адрес.
Девочка молчала.
— Алена, у нас номер срывается!
— Да, да, сейчас.
Она продиктовала адрес и объяснила, как лучше проехать.
Оставшись одна, Алена задумалась. Ласковый какой дяденька. Родители вчера не скандалили, как это часто бывало, а, запершись в спальне, о чем-то шептались. Потом ей сообщили, что папа возьмет отпуск. Она удивилась: отпуск зимой? Но мать цикнула на нее, и она замолчала. Ну их, вечно о чем-то секретничают. Ей ничего толком не сказали. Теперь вот этот звонок… Странно. Отец — очень аккуратный человек, как он мог подвести свою редакцию? Она уже собралась набрать номер дачного телефона, но передумала. Ее ни во что не посвящали, ни о чем не предупреждали, значит, нечего и беспокоиться. Сами разберутся, без нее.
