Инна Тронина - Миллениум
Полковник мотнул головой в сторону, отступил, и все увидели людей, которые быстро тащили носилки к машине «скорой». Молоденькая фельдшерица взяла у фрау Мейнеке девочку и, ни слова не говоря, забралась в кузов через открытые задние дверцы.
— Квартиру пока опечатали, обыск будем проводить с завтрашнего утра. Твоё присутствие, Артур, обязательно. Сейчас с нами поедешь, или домой, отдыхать?
— Нужно к Дарьиной дочери завернуть. Адрес ваш знаю, так что можете не беспокоиться. Насту пустит нас в квартиру?
Тураев видел, что полковник хочет возразить, но всё равно поступал так, как считал нужным.
— Про игуану, кроме её подружек, знаю только я. Мы договорились, что доверять можно тому, кто скажет условную фразу…
— Какую именно? — перебила Рита.
«Скорая» давно уехала, и омоновцы завели в автобус двух задержанных охранников. Ждали только Дарью.
— Скажите, что привезли Люське репу. Настя обязательно откроет.
— Мы так и сделаем, — решил Тураев. — Моя машина в соседнем дворе, так что транспорт выделять не нужно. Ребят предупредим, товарищ полковник, не волнуйтесь. А к началу обыска я буду, как штык…
— Отправляйтесь! — недовольно разрешил Петруничев.
Он сделал знак Дмитриевой, и та, с отчаянной надеждой взглянув на Артура и Риту, проследовала к автобусу.
Австрийцы уже сидели в своём лимузине, которые ехать на Петровку и давать показания относительно своей авантюры в дикой России. Больше всего на свете им хотелось как можно скорее покинуть Москву и никогда более сюда не возвращаться.
Через пятнадцать минут, поставив в известность Сенина и Алёхина, они открыли алый джип, и на заднем сидении Рита увидела огромный букет мимозы. От сладковатого запаха закружилась голова, и захотелось плакать. Тураев, не зная, что сегодня придётся заезжать к дочке Дарьи Дмитриевой, купил мимозу для Валерии Леоновой, а потом совершенно забыл о ней.
Не вспомнил даже сейчас, садясь за руль и думая о своём. Рита же, устроившись позади него, схватила цветы, прижала их к лицу и только сейчас дала волю слезам. Дорога предстояла длинная — Дмитриева жила в Никулино, на улице Академика Анохина. И за это время Рита надеялась облегчить душу, привести себя в порядок. Ведь общаться с девочкой предстояло в основном ей…
* * *— Я была экскурсоводом высшей квалификации — в Питере. В Москве попала на более хлебное место. Настя у меня от первого брака, а второй муж входил в группировку Иннокентия Лукина. По его распоряжению я и сопровождала «кошёлок» от мест их жительства до столицы. Потом отвозила их или в клиники, или на конспиративные квартиры. Эти барышни оформлялись в роддома под чужими именами. Любой при желании могли выписать справку о рождении мёртвого ребёнка. Так было и с Валерией Леоновой…
Дарья закурила, опустив тяжёлые веки. Когда затянулась, массивная нижняя челюсть ещё больше выпятилась, а красиво вырезанные ноздри затрепетали.
— Но мы всегда выполняли условия договора — поезда выбирали только фирменные, с наилучшим обслуживанием. И платили оговорённую сумму цент в цент.
Артур слушал, кивая, и рассматривал Дарью — её гладко зачёсанные назад волосы цвета спелого каштана, скрученную косу на затылке, длинные, вишнёвые с блёстками, ногти — по самой последней моде. Одета Дмитриева была в длинный, почти до колен, верблюжий свитер, мешковатые джинсы и вчерашние замшевые сапожки, с которых задержанная безуспешно пыталась стереть грязь.
Тураев вспоминал их с Ритой ночной визит в Никулино к перепуганной до смерти Настеньке Дмитриевой — кудрявой, рыжей, веснушчатой, похожей на пацана. Сегодня к ней должна была приехать из Питера бабушка, которая, как сказала Настенька, очень боится игуану Люську, а девочке без неё нет жизни.
Потом сыщики с интересом рассматривали жутковатого «дракончика» в закутке, оборудованном здоровенной корягой для лазания, обогревателем, ультрафиолетовой лампочкой и корытцем с водой. Настенька, одетая в пёстрый вязаный свитер и такие же рейтузы, взахлёб рассказывала о любимице Люське, которая обязательно когда-нибудь отложит яички и выведет малюсеньких игуанчиков. А их можно будет дорого продать, потому что держать эту живность в доме теперь очень престижно.
Артур смотрел на ребёнка и думал, стоит ли оставлять его в Никулино до приезда бабушки или лучше забрать к себе, поручив присмотр Валерии Леоновой. Но Настя наотрез отказалась бросать Люську одну и осталась дожидаться бабушку в квартире, которую Дарье и Лёшке Лобысевичу купил Иннокентий Лукин…
Для такого ответственного допроса Петруничев освободил свой кабинет, пообещав часа три-четыре не появляться и не беспокоить майора, которому сегодня предстояло узнать много нового. Чтобы быть в форме после бессонной ночи и утреннего обыска, Тураеву пришлось выпить три чашки кофе и принять холодный душ; на разминку в спортзале уже не хватило времени.
— Ваш муж Алексей Лобысевич давно занимался детским бизнесом?
Артур увидел, что выложенная им в начале допроса пачка «Винстона» пуста. Они с Дарьей дымили, не переставая. Артур достал «Кент», надорвал и положил на стол рядом с письменным прибором.
— Без малого три года. — Дарья со вкусом выдохнула дым.
— А как вы с ним познакомились?
Тураев уже около часа собирался задать свой главный вопрос, но никак не мог решиться на это.
— Нас познакомился мой родной брат Лев Мерейно. Я раньше тоже носила эту фамилию, — спокойно, но всё-таки с вызовом сказала Дарья, и Артур непроизвольно вздрогнул.
Он изучал досье на сожительницу Лобысевича, но там она проходила как Дмитриева, а о первом её муже не было вообще никаких сведений.
— При разводе отца с матерью мы тоже разъехались. Лёвка остался с папой, а меня мама забрала к себе. Она вышла замуж, стала Изотовой. Я считала себя истинной петербурженкой, мечтала стать экскурсоводом, чтобы рассказывать гостям города о его красотах. И я добилась исполнения желания, только счастья мне это не принесло. Наш с Лёвой отец был врачом, и его устроил после окончания восьмилетки в медучилище при Педиатрическом институте. На одном с ним курсе, в их группе занимался мой будущий муж Ваня Дмитриев. После рождения Насти мы прожили недолго и расстались тихо, без скандалов. Лёва навещал меня не часто. У него не клеилась личная жизнь — за десять лет сменились три жены, но ни одна не родила ему ребёнка. Зато мой братец сумел найти свою золотую жилу и круто разбогатеть.
Дарья сцепила пальцы на колене и смотрела на сейф полковника Петруничева, над которым висел портрет Дзержинского в лакированной рамке.
— Когда братец приехал к нам с мамой в гости на новеньком джипе «Тойота-Лэндкраузер», я решилась спросить, откуда такое богатство. Он ответил, что может меня пристроить к выгодному делу, свести с состоятельными иностранцами, если буду держать язык за зубами и делать всё, что прикажут он и его шеф Иннокентий Павлович. Но для того, чтобы наверняка быть принятой на работу, я должна окончить курсы телохранителей. Физические данные у меня для этой профессии идеальные.
— И вы без раздумий согласились?
Артур уже свыкся с мыслью о том, что сидящая перед ним молодая красивая женщина — родная сестра Косаря, а вчерашняя рыженькая девочка — его племянница. Нужно будет взять в оборот агентуру и указать на серьёзные упущения в работе. Ведь если бы сама Дарья не призналась в близком родстве с Мерейно, факт ещё долго оставался бы неизвестным. Вероятно, и Иннокентий, и Лев хотели всецело доверять членам своей группировки, и потому один взял в помощники жену, а другой — сестру.
— Дарья Борисовна, вы до конца осознавали последствия принятого решения, когда вступали на скользкую дорожку?
— А о чём мне было раздумывать? — Дмитриева округлила зеленоватые глаза, которые сейчас показались Артуру кукольными, стеклянными. — Мама сломала ногу, очень долго не могла нормально ходить, а о том, чтобы устроиться на работу, и речи не было. Алименты на Настю я получала крохотные, Ване не везло с трудоустройством, мне — тоже. Когда-то желанная профессия показалась мне ненужной, лишней в нынешней жизни. И в этот момент, когда я готова была пойти торговать на рынок, Лёвка предложил помощь. Он всегда говорил, что взрослому здоровому человеку нужно давать не рыбу, а удочку; только при этих обстоятельствах он сможет себя уважать. Да и я просто так не взяла бы от него деньги — я ведь не нищенка, не убогая. Здоровенная баба, для которой ничего не стоило выучиться на телохранителя. Я со временем узнала, чем занимаются Кеша и Лёвка, познакомилась с Лёшкой Лобысевичем. Жаль, что расписаться не успели — Лёшку я любила…
— Любила? — удивился Тураев и даже уронил карандаш полковника, которым рисовал на листочке мелованной бумаги каких-то фантастических упырей.
