Владимир Колычев - Бешеный волк
– Ты это нарочно сделала! – вызверился на нее Алик.
– Нарочно, – ответила за нее Лада.
Алик аж вздрогнул от неожиданности. Неужели она вышла из штопора?
– Она все нарочно делает, – отрешенно глядя куда-то вдаль, продолжала она. – Ей нравится меня унижать. Она маньячка.
– Заткнись! – зло шикнула на нее Маша.
– Сама заткнись! – надвинулся на нее Алик.
И поймал взгляд Лады. Она смотрела на него со страхом и надеждой. Это был живой взгляд.
– Защити меня, – попросила она. – Защити меня от нее.
– О чем разговор, конечно!
Лада ожила. И просит у него защиты. Ништяк!
Он поможет ей. Конечно же, поможет. За это она всегда будет с ним. И всегда будет с радостью отдаваться ему…
Они оставили гостиницу, перебрались в деревенский дом. Маша была в восторге. Или ей в самом деле все нравилось. Или своим восторгом она пытается скрыть досаду от недавнего инцидента. Только Алику до фонаря.
Свой дом. Своя комната. Кровать-двуспалка – шаткая, скрипучая. Но это будет не скрип – это будет аккомпанемент. А стоны, которые он выдавит из Лады, это будет самая настоящая песня любви. Алика уже пьянило от возбуждения.
– Здесь мы будем с тобой жить, – сказал он Ладе. – Тебе здесь нравится?
– Нравится, – кивнула она. – Только не здесь. Мне река понравилась, роща, воздух здесь такой чистый.
Да, это было бы неплохо – прислонить ее к березке – и трясти, трясти… Алик уже не мог сдерживаться. Слишком сильно он хотел.
– И ты у меня чистая.
Он обнял ее за талию, прижал к себе. Лада чуть отстранилась.
– Ты была чистая. Со мной была чистая. Я тебя берег. Я для себя тебя берег. А ты с этим бандюком ублюдочным связалась. Меня побоку, а с ним связалась…
Лада слушала. Ей было не по себе. Потому что смысл слов доходил до нее. Потому что она была живая.
– Я тебя любил. А ты меня предала. Ты должна была меня дождаться. Не дождалась… Неужели ты думала, что могу тебя так просто отдать? Какому-то уроду отдать! Нет! Так что извини, ты сама во всем виновата…
Он и вчера ей это говорил. И позавчера. Но до нее не доходило. Зато сейчас доходит.
– Мне пришлось убить. Да, мне пришлось убить! Из-за тебя. Ты слышишь, из-за тебя! Это ты меня таким сделала. Ты! Я плохой, а ты хорошая. Только не думай, меня не обманешь. Я плохой. И ты плохая. Ты спала со своим Кешей?
Лада покачала головой:
– Кому ты врешь? Ты с ним спала! И с тем хмырем спала! Только не говори, что нет! Спала?
Она кивнула. И с тоской посмотрела на него:
– Так получилось…
– А с кем у тебя еще получилось?
– С тобой.
– Нет, со мной у тебя как раз-то ничего и не получилось. Ты ничего не чувствовала.
– Чувствовала.
– Ну и что ты чувствовала? Тебе было хорошо?
– Не знаю. Я не помню.
– Иди ко мне!
Уже не было сил сдерживать себя. Да и ни к чему это. Лада все равно не откажет.
Он крепко прижал ее к себе.
– Тебе будет хорошо со мной. И ты это узнаешь. И запомнишь. На всю жизнь запомнишь.
Лада приняла его ласки. Она получала от них удовольствие. И жарко задышала, когда он вошел в нее. Но не застонала. Ей хорошо. Но ни единого стона… Алик ускорил ритм… Ей еще лучше. Но она не стонет. И глаза не закрывает. Смотрит на него. Ей должно быть очень хорошо. Но почему в глазах тоска и упрек?
* * *– Адрес я помню хорошо, – сказала Маша. – И даже знаю, как попасть к нему домой.
– Как? Опять через Толяна? – усмехнулся Алик.
– Толян пусть отдыхает. Он, бедный, сегодня так устал… Алик, я хочу, чтобы и ты от меня уставал, – плотоядно улыбнулась она.
Не надо быть вундеркиндом, чтобы не понять, о чем базар.
– Или у тебя есть Лада?
– Не твое дело!
– Какой ты грубый. Я к тебе с любовью и лаской…
– Дорого стоишь.
– Ах да, извини, я забыла, что Лада дает тебе бесплатно.
За это можно и по морде схлопотать. Но Маше фейс портить никак нельзя. Очередное дело намечается. Надоело сидеть сложа руки. Да мошну надо пополнять. Не век же в России куковать. Солнечная Испания ждет. И вилла на берегу Средиземного моря, где он будет жить с Ладой. Если она, конечно, ему до этого не надоест…
Алик думал, что любовь вернулась к нему. Думал, что любит Ладу. И сейчас думает. Пока думает. Но вдруг он заблуждается?
– Лада не дает. Она отдается. А вот ты даешь. И мне дашь. И бесплатно! – сверкнул взглядом Алик.
– Я не дешевка, – огрызнулась Маша.
– А кто говорит, что ты дешевка? – ухмыльнулся Алик. – Если тебя хочу я, то ты уже не дешевка.
– Ну да, конечно, ты же у нас король!
– А ты в этом сомневаешься?
Алик тяжело посмотрел на нее, как будто взглядом ее придавил. Маша сникла. Она хоть и хорохорилась, но силу его признавала. Может быть, поэтому он и прощал ей не совсем лестные реплики в адрес Лады.
– Короче, хорош о теле, давай о деле.
Маша снова оживилась.
– Дядя этот меня раза три к себе приглашал. Сам знаешь, я умею нравиться мужчинам. Но я не одна такая. Он и Галку не раз имел, и Оксанку…
– Какая Галка?
– Скажем так, моя коллега. У нас с ней голоса похожи. Хотя не совсем. Но он же точно не помнит, какой у нее голос…
– А что помнит?
– Минеты помнит. Галка по этой части супер. Мужики от нее выползают. В общем, я могу позвонить дядечке. Договоримся о встрече. Он не откажется, это точно…
– А он точно при бабках?
– Ха! Спрашиваешь! У него свой автосалон.
– Ладно, пусть будет он. Если все будет путем, я тебе, Маша, штуку баксов дам.
– Штуку? Всего?!
– Насчет доли ты все получишь сполна. А штука баксов – это за палку!
Маша сделала вид, что смутилась:
– Ты как скажешь!
– Как я скажу, так ты и ляжешь… – Алику захотелось чего-нибудь остренького. – Ладно, вы пока тут сами без меня ложитесь. А мне пора.
Он поднялся и пошел в свою комнату.
Лада сидела в кресле. На запястье правой руки браслет наручников. Второй браслет соединен с толстой железной цепью. Цепь закреплена надежно, длинная – Лада запросто может передвигаться по комнате.
Трудно понять, что у нее на уме. Вдруг она собирается бежать от него? Может, и не собирается. Но все равно, будет спокойнее, когда она на привязи. Тем более, Лада воспринимает все как должное. И не задает глупых вопросов.
Она поднялась ему навстречу. Протянула руку. Он достал ключ, снял с нее наручники. Когда они вместе, оковы – это лишнее.
– А поблагодарить? – спросил он.
Лада кивнула, покорно сняла с себя платье, под которым ничего не было. Он был против нижнего белья. Она, как всегда, была согласна с ним.
Пока он раздевался, Лада смотрела куда-то мимо. Затем все так же покорно легла на кровать. Алик лег рядом, похлопал ее по попке, для приличия провел рукой по груди. И вошел в нее на всю длину своего желания…
Она пыталась показать, что ей хорошо. Даже стоны нет-нет прорывались. Но все это не то. Она не любит его. Она его просто терпит.
Как будто какая-то сила сорвала его с Лады.
– Все, хватит! – рассвирепел он. – Ты женщина или бревно?
Лада молчала. И со страхом смотрела на него.
– Ты бревно. Ты не женщина – ты бревно. А я не хочу спать с бревном.
В ответ тишина.
– Я с кем, бляха, разговариваю? Если я говорю, ты должна отвечать!
– Что я не так сделала? – робко спросила она.
– Я хочу заниматься с тобой любовью. Я! Хочу! Заниматься! С тобой! Любовью!!! А какая это любовь?! За щеку ты брать не хочешь. Туда нельзя, сюда нельзя. Разве ж это любовь?!
– Алик, раньше ты таким не был.
– О! Вспомнила, каким я раньше был? Каким был, таким и остался. Там, в той жизни, где ты меня любила…
– Я и сейчас тебя люблю.
– Врешь! Ты не любишь. Ты притворяешься. Или сама себя пытаешься убедить, что любишь. Я и сам думал, что люблю тебя. Даже уверен в этом был. А сейчас не знаю… Слушай, а на кой ты мне нужна? Какой от тебя толк? Может, тебя твоему Космачу отдать? Он, говорят, тебя любит.
– Кто говорит?
– Маша говорит.
– А она откуда знает?
– От верблюда! Эй, а что это у тебя глазки загорелись? Космача хочешь? Меня не хочешь, Космача хочешь? Ладно, могу устроить. За «лимон» баксов.
– За миллион долларов?! Ты, наверное, шутишь?
– Шучу. Конечно, шучу… Космач не лох. Он так просто не поведется. Можно, конечно, сделать так, чтобы он лоханулся. Но возни много. А потом, не отдаст он за тебя «лимон». На фига ты ему, если ты в постели бревно? Знаешь что, я тебя так просто отдам. Подарок ему сделаю. Только сначала научу тебя кое-чему. Чтобы подарок подороже был. Иди сюда, учить буду. Давай, становись на коленки, наклоняй головку… Давай, учись!
Последнее слово переросло в крик. Яйца скрутила дикая боль. Алик заревел, как слон. И попытался ударить Ладу. Но рука вдруг оказалась в жестком захвате. Лада как-то мудрено потянула ее на себя, как-то непонятно выкрутилась. И Алик полетел. Оторвался от земли и полетел. Только полет не был долгим. Шифоньер, удар, искры из глаз, пол… А Лада открывала дверь. Алик успел заметить, как мелькнула на свету ее красивая попка.
