Николай Свечин - Касьянов год
— Я уже придумал. Все-таки скажем Драгомирову. Вы опишете, как было дело. Его высокопревосходительство — человек вспыльчивый. Даст команду, и негодяя выкинут со службы в два счета, без прошения. Никто не станет разбираться, есть доказательства вины или нет. Раз начальник края приказал, значит, виноват.
Лыков подумал и отверг идею.
— Не стоит, — сказал он. — Только кажется, что за Спиридона некому заступиться. Я убежден, что он осведомитель генерала Новицкого в полиции. Поэтому так быстро передали жандармам дело Афонасопуло. Надо ли сталкивать Михаила Ивановича с этим кретином?
Дикая Мавра загрустил:
— Тогда действительно не стоит. У Драгомирова с Новицким и без того плохие отношения. У меня нет права осложнять командующему жизнь.
— Вот и не будем.
— Что, спустите главарю бандитов?
— Увы, Алексей Алексеевич. Придется. И вообще, я сейчас думаю не о мести Асланову.
— А о чем же?
— О том, как ночь пережить. Все-таки мамаши с детьми меня смущают. Вдруг бандиты попытаются взять меня в ножи?
— Ах, вы об этом? Сейчас поправим!
Генерал подозвал чьего-то денщика и велел передать приказ дежурному офицеру крепости: выставить возле дома вооруженный караул. Только на одну ночь. Вскоре прибежали часовой с подчаском и встали под окнами.
— Вот за это спасибо, — расчувствовался сыщик. — Теперь спать я буду крепко.
Но он ошибся. Хотя вечер прошел тихо и уютно: явился Семушкин и пригласил гостя к ужину. Гость в качестве ответной любезности послал все того же денщика за пивом, и солдатик притащил целую корзину. А ночью в комнату Лыкова с улицы кинули бутылку с керосином. Она была заткнута тряпкой, которую предусмотрительно подожгли. Алексей Николаевич не растерялся и накрыл очаг пламени матрасом. На шум прибежал хозяин в лиловых подштанниках. Сыщик велел ему раздобыть воды. Пожар быстро потушили, но настроение жильцам подпортили сильно. Жена Семушкина перепугалась, сам офицер молчал, но смотрел волком. Зачем им такой постоялец?
Утром прибыл полувзвод драгун и сопроводил Лыкова до окружного штаба. Маврин уже знал о ночном происшествии.
— Никак не предполагал такой наглости, — сказал он сконфуженно. — Вы опасались, а я не верил. Считал вас паникером.
— Они надеялись, что я выбегу из дома, — пояснил надворный советник. — Сидели, сволочи, напротив и ждали.
— Но опять просчитались.
— Так неловко перед хозяевами, — признался Лыков. — Явился к ним гость… Чуть из-за меня не сгорели.
— Надо было обыскать округу. Найти их и переколоть штыками!
— Не до того пришлось. Женщин и детей успокаивали.
— Да… Однако вы живучи. Лексей був парубок моторний…
— Что? — не понял сыщик.
— Это из «Энеиды» Котляревского, — пояснил генерал. — Для малороссов она как «Илиада» Гомера.
Кое-как питерец дотерпел до начала учений. Неумытый, голодный, он довольствовался лишь чаем со стола генерала Сухомлинова. Спасибо и на этом. В десять часов утра плотные колонны саперов выступили на маневры.
Маврин отпросился у командующего проинспектировать их, не сообщив ни слова о столичном чиновнике, которого надо было вывести из города. Дежурный генерал трусил на крепком гнедом жеребце. Лыкову тоже дали лошадь. Алексей Алексеевич присмотрелся к сыщику и одобрил:
— Для клеенки[58] вы неплохо держитесь в седле.
— Я не совсем штатский. Анну с мечами второй степени кому попало не дают.
— У вас шейная Анна с мечами?! Но за что? Я хоть и генерал-майор, но такой не имею.
— Мы с Виктором участвовали в секретной экспедиции Военного министерства в труднодоступном районе Дагестана. Ловили турецких шпионов. В виде исключения меня наградили боевым орденом.
— Тогда извиняюсь за клеенку.
Колонна сначала шла вдоль Днепра. Миновала Китаевскую пустынь и повернула к югу. Через пять верст намечался привал. Сыщик гарцевал в группе офицеров. Время от времени он пропускал отряд мимо себя и всматривался назад. И вскоре заметил одинокий экипаж. Пароконные дрожки двигались на отдалении, стараясь не сближаться с военными. Сыщик выпросил у саперов бинокль и смог опознать преследователей. Это были те самые люди в черных костюмах, что приходили в гостиницу.
Алексей Николаевич пришпорил коня и нагнал Маврина. Тот живо поинтересовался:
— Ну, есть?
— Есть, Алексей Алексеевич. Плетутся в трехстах саженях позади. Их сразу не видно из-за пыли.
— Точно ваши приятели?
— Точно. Я узнал трактирщика Дудку.
— Что ж, тем хуже для них. Действуем по плану. Поручик Шелофостов, ко мне!
Подлетел смуглый ловкий офицер, начальник охотничьей команды[59] саперной бригады.
— Рассыпьте ваших людей. Мы с надворным советником встанем вон за теми кустами.
Два десятка разведчиков укрылись в зарослях по обеим сторонам дороги. Через четверть часа дрожки с бандитами поравнялись с засадой. Свисток — и экипаж был захвачен.
Когда сыщик подошел к пленным, трактирщик спорил с офицером. Но увидел Лыкова и сразу замолчал.
— Что, Аким, не ждал? Здорово. Ты ловил меня, а поймал я тебя.
— Не збагну, про що ви, ваше високоблагородіє, — спокойно ответил маз. — Ми їдемо у торгових справах, поспішаємо. Нікого не кривдили, тут солдати налетіли. В чому справа?
— Всем выйти и встать в ряд, — скомандовал сыщик. Кто-то из блатных замешкался и тут же получил банку в спину.
Надворный советник всмотрелся в извозчика, и присоединил его к бандитам. Явно поздник![60] Потом прошелся вдоль шеренги. Остановился возле белобрысого верзилы, принюхался.
— Алексей Алексеевич, у этого руки пахнут керосином. Фуфер![61] Он и кинул ту бутылку, сволочь.
Подскочил Маврин, наклонился, втянул носом воздух и матерно выругался.
— И детей не пожалел, тварь!
Он наотмашь ударил фартового по лицу. Тот даже не покачнулся.
— Ну-ка вывернули карманы, — приказал сыщик.
Уголовные покосились на окруживших их солдат. Те только ждали повода, чтобы пустить в ход приклады… Пришлось бандитам подчиниться.
Револьвер оказался лишь у Дудки. Зато на компанию насчитали четыре ножа, кистень и два кастета. Отыскались также «выдры» — маленькие щипцы, которыми воры поворачивают снаружи ключ, вставленный изнутри в замок.
— А это что такое, Алексей Николаевич? — удивился генерал, разглядывая узкий ремешок с петлей на одном конце и деревянной чуркой на другом.
— Это удавка. Работает она так…
Питерец продел чурку в петлю, накинул ремень на шею белобрысому и чуть-чуть затянул. Тот сразу схватился руками за горло и захрипел.
— Ах вы… — ошалел Маврин. — Да я! Да мы…
— Страшно даже подумать, сколько людей могли задавить этим ремешком, — сказал из-за плеча Лыков. — Помните наш разговор? Убедились, какие это мирные жители?
По бледному лицу Алексея Алексеевича ходили тени. С трудом уняв злость, он ответил:
— Помню. Убедился.
Сыщик встал перед Дудкой:
— Ну, сочтемся, Аким Харитоныч?
— Бийте, пане Лыков, — ответил тот, не моргнув глазом. — Ваша влада.
Лыков ударил так, чтобы сломать мазу челюсть сразу в четырех местах. Врезал и отошел. Трактирщик распластался по земле. Фартовые смешались.
— Поручик, распорядитесь дальнейшим, — приказал Дикая Мавра. Шелофостов тут же обратился к своим людям:
— Видели, ребята, что у них в карманах лежит?
— Так точно!
— Это горлорезы. Преподайте им урок. Убивать нельзя, но проучить следует. Приступайте.
Лыков с Мавриным не стали наблюдать за расправой. Они отошли к своим коням, постояли, поговорили о каких-то пустяках. С дороги доносились звуки ударов и стоны. Потом все кончилось.
— Ну, прощайте, — сыщик протянул генералу руку. — Спасибо вам, Алексей Алексеевич. Вы мне, весьма вероятно, жизнь спасли.
— Однако, скажу я, служба у вас опаснее военной.
— Что поделать? Кто-то должен грязь вычищать.
На всякий случай Маврин приставил к Лыкову двух разведчиков. Сыщик подстраховался и решил ехать не в Москву, а в Одессу. Верховые сделали крюк и вышли к станции Боярка. Здесь питерец сдал солдатам казенного коня и вручил по трешнице. Перекрестился и вошел в вагон.
Погони за ним, разумеется, не было. Через три дня Лыков прибыл в Петербург. С вокзала явился на службу и сделал доклад директору Департамента полиции.
Зволянский слушал и с каждой минутой мрачнел. Когда надворный советник закончил, Сергей Эрастович спросил:
— Значит, доказательств вины Асланова у тебя нет?
— Ни малейших.
— Что намерен делать?
— А что я могу сделать? — ответил Лыков. — На усмотрение начальства.
— Уж нет, я на себя не возьму! — воскликнул действительный статский советник. — Идем к министру.
