Владимир Константинов - Жестокие игры
Петр Эдуардович встал, подошел к окну и долго смотрел на многолюдную столицу, обуреваемый сомнениями.
Часть вторая. Все только начинается.
Глава первая. Беркутов. Новые знакомые.
Ночью мне, как всегда, снилась всякая чухня, будто какие-то бандиты вновь украли у меня Светлану. И я гонялся за ними по всей стране. В конце-концов мне удалось вырвать её из их кровожадных лап. После чего, они стали гоняться уже за нами и настигли у того самого горного обрыва, где я, обуреваемый радостью, орал, рискуя порвать к шутам голосовые связки: «Свобода-а!» Тут-то бандиты нас и прищучили, намериваясь объяснить нам, что такое свобода, и кто её как понимает. Впереди нас были бородатые хмурые мужики с направленными на нас автоматами, за спиной — обрыв, прыгать с которого бы не рискнул и сумасшедший. Ситуация казалась тупиковой. Нетрудно было догадаться, чем бы она закончилась, если бы я в этот момент не проснулся. Не обнаружив рядом Светланы, я сильно перетрусил. Сон будто ветром сдуло. Вскочил и хотел уж было кричать благим матом, как услышал доносившеейся с кухни бренчание чего-то металлического. Слава Богу, дома! И я вприпрыжку побежал на кухню. Там вкусно пахло жаренным мясом. Светлана в халате стояла у плиты. На сковородке шкворчал мой любимый бифштекс с яйцом.
— Привет, красавица!
— Доброе утро, Димочка! — пропела она, оборачиваясь и подставляя щеку для поцелуя. — А я не стала тебя будить. Хотела, чтобы ты ещё немножко поспал. Ты вчера вечером выглядел таким усталым.
— Ни фига себе — усталым! — очень я «удивился», целуя её. — А что тогда для тебя означает — не усталый?
— Ты, Дима, совершенно испорченный тип. У тебя одно на уме, как в том анекдоте про солдата. «А я на что не смотрю, все о ней думаю».
— Это лишь свидетельствует о моем физическом и нравственном здоровье, мадам.
— Ладно, иди умывайся. Тебя все равно невозможно переговорить.
Плотно позавтракав, позвонил Дронову.
— Юра, привет! Ты раздобыл фотографию Паршиной?
— Да. А для чего она тебе понадобилась?
— Боюсь говорить, чтобы не сглазить. Возьми ещё несколько фотографий похожих дамочек, протокол опознания и дуй ко мне.
— Но для этого мне нужно заехать в ваше управление.
— Хорошо. Через двадцать минут встречаемся там.
Вышел из дома, запрыгнул в «Мутанта» и помчался в управление. Ах да, я же ещё не объяснил для чего мне понадобилась фотография Оксаны Паршиной — этого гренадера в юбке. Помните, — когда я с повышенным вниманием рассматривал её атлетическую фигуру и, не веря глазам своим, пытался детально ощупать, в мою светлую голову случайно забрела шальная мысль, от которой моя интуиция едва громко не расхохоталась от радостного возбуждения? Помните? Так вот, подумал я тогда об убийстве воровского авторитета дяди Сережи Мартынова по кличке Крот в мужском туалете ночного казино «Черный кот». Парни искали убийцу среди сильной половины человечества. Но, увы, на его след так и не вышли. А что если убийцей была женщина, хотя бы это же гренадерша?! Если в баре была Паршина, то кто-нибудь из работников казино не мог не обратить внимания на её великолепный рост и не менее великолепную фигуру. Вот почему мне срочно понадобилась её фотография.
Через час мы с Юрой Дроновым были уже у дверей казино. Но они оказались запертыми. Что и можно было ожидать. Тот кто бодрствует ночью, утром обычно спит и видит сны. Но отступать было не в моих правилах. И я принялся что было мочи тарабанить в дверь. Видя, что должного эффекта это не приносит, мне стал помогать Юра ногами. Наконец, за дверью раздался старческий голос:
— Кто там?
— Фининспектор! — прокричал я. — Открывайте! — Это был проверенный метод. Люди могли не открыть работнику милиции, не поверив в искренность говорившего, но фининспектор у них пользовался особым доверием. Это пахнувшее нафталином слово открывало любые двери.
Вот и сейчас, заскрепел засов и дверь открылась, появилась удивленная и глупая физиономия сторожа — старика лет семидесяти.
— Вам чего? — спросил он.
Я оттеснил его плечем и проник внутрь.
— Привет, отец! Как поживаешь?
— А?
Сторож был к тому же глух, как пень.
— Как поживаешь, спрашиваю?! — прокричал я, наклонившись к его уху.
— А что мне сделается. Живу — хлеб жую.
— Как твоя старуха? Все так же распускает руки?
— Так я её, почитай, пятый год, как схоронил.
— Жаль, славная была женщина.
— А?
— Чтоб ты провалился, старый глухарь?! — вздохнул я.
— А?
— Проехали!
— Куда ехали?
— Уже приехали. — Я достал служебное удостоверение, показал сторожу. — Из милиции мы, отец. Понял?
— Как не понять. — В это время он увидел и узнал Дронова, разулыбался. — А вы никак нашли убийцу?
— Ищем, Василий Богданович, — прокричал Дронов.
— А-а... Не нашли, стало быть, — разочарованно проговорил сторож.
После того, как Юрий пригласил понятых, я запонил протокол опознания по фотографии, развернул, предъявив сторожу три фотографии. Он вразу же ткнул пальцем в фотографию Паршиной и уверенно сказал:
— Вот эту вот я видел в нас в казино.
— Она ваша постоянная клиентка? — спросил Дронов.
— Нет. Я видел её один, а может — два раза.
— А не видели ли вы её в ночь убийства?
Сторож на мгновение задумался, затем все также уверенно сказал:
— Точно! Тогда это и было.
— А почему вы её запомнили, Василий Богданович? — спросил Дронов,
— Ну как же мне её не запомнить! — отчего-то возмутился старик. — Она ж последняя выходила. Я уже дверь закрыл, а тут она идет. Я ещё ей сказал, — опаздываешь, мол, милая. А она меня матом. Как такую не запомнить.
— А во что она была одета?
— Во что одета? — переспросил сторож. — Подождите, дайте подумать... Ага! Вспомнил! На ней была коричневая кожаная куртка и короткая юбка из этой... Как ее? Ну, что сейчас вся молодежь носит.
— Джинсовая?
— Вот-вот, она самая.
— Когда она ушла из бара?
— Аккурат в семь часов.
— А почему вы в прошлый раз о ней не вспомнили? — От крика голос у Дронова стал уже садится.
— А я так понял, что вас интересовали мущины. Потому и не вспомнил.
Я записал в протоколе:
«Свидетель Кушнаренко В.Б. указал на фотографию под номеро 3, на которой изображена гр-ка Паршина Оксана Петровна, и пояснил, что видел её в ночь убийства в мужском туалете их казино гр-на Мартынова Сергея Сергеевича. Он хорошо её запомнил потому, что гр. Паршина О.П. покидала казино последней в семь часов утра, когда он уже закрыл двери, а на его замечание о том, что запаздывает, ответила нецензурной бранью. Одета Паршина была в коричневую кожаную куртку и короткую джинсовую юбку».
Когда мы вышли из казино, я, распираемый изнутри гордостью за себя, речитативом продекламировал что-то из уличного фольклора:
— "Вот тут она ему и сказала: «Ты за мной, мальчик, не гонись»!
— У меня нет слов, — развел руками Дронов. — Титан!
В это время в моем кармане заверещал сотовый телефон.
— Слушаю!
— Здравствуй, Дмитрий Константинович! — услышал я голос шефа.
— Здравствуйте, Владимир Дмитриевич!
— Ты где находишься? — голос Рокотова был недовольным, даже сердитым. Я, готовя ему убойный сюрприз (вдруг, получится), сознательно умолчал о своих тайных помыслах и далеко идущих планах.
— Только-что вышел из казино «Черный кот», товарищ полковник. И, не поверите, как раз вспомнил о вас. Что это, думаю, шеф мной не интересуется? Неужто забыл раба Божьего Дмитрия? К добру ли это?
— А что ты там делал?
— Ничего особенно, — ответил небрежным тоном. — Правда, если не считать раскрытого убийства.
— Врешь поди! — оторопело, как простой российский обыватель, проговорил большой милицейский чмн.
— Да чтоб мне провалиться на месте, товарищ полковник! Отчего такое недоверие к своим подчиненным?! Вот и Дронов может подтвердить.
— И он там?
— А где ему ещё быть, когда вы сами его ко мне приписали. Тут где-то болтается, учится работе у настоящих ассов сыска. Ему это определенно полезно.
— В таком случае, благодарю за службу! Порадовали! В два часа у меня совещание. Явка строго обязательна. Как поняли?
— Вас понял. Конец связи.
* * *Ровно в четырнадцать ноль ноль мы с Юрой Дроновым в составе всех прочих скромно сидели в кабинете шефа. Среди нас, мужиков, как Белоснежка среди гномов (не в смыле роста, а в смысле красоты), сидела новоиспеченная невеста Светлана Козицина. Что-то в ней определенно изменилось. Если прежде её прекрасные голубые глаза были бесстрастно холодны, как утрення звезда Венера. И когда они, пусть на мгновение, но удостаивали вас взглядом, то у вас возникало ощущение, что Светлана знает о вас больше вас самого. Теперь, согретые любовью, они работали в режиме солнца, одаривая теплом и светом окружающих. Такая Козицина мне положительно нравилась. И я понял, что прежде она лишь притворялась букой. На самом же дела она вот такая — сегодняшняя, то только долго и ловко это скрывала.
