Владимир Колычев - Команда: Шакал и волки
– Сержант Комов, – козырнул Шнур. – Документики глянуть можно?
Девушка полезла в свою сумочку, достала и предъявила права и техпаспорт.
– С дачи возвращаемся? – спросил он.
– Вам не все равно?.. Я что-то нарушила?
– Да, есть проблемка, – кивнул Шнур. – Машина, кажется, ворованная.
– Чего? – чуть не задохнулась от возмущения девица.
Шнур глянул в права. Зовут ее Вероника. Отчество... Да, делать ему нечего – звать ее по отчеству.
– Вы не возмущайтесь, – начальственно нахмурил он брови. – Вы лучше откройте капот.
– Зачем?
– Неужели непонятно? Сверим номера двигателя...
– Ну, смотрите, вам это даром не пройдет!
Девчонка психанула, но из машины вышла, открыла капот.
– Может, вы слышали, Вероника, в Подмосковье действует банда преступников, переодетых в милицейскую форму? – спросил Шнур.
– Да, слышала, по телевизору показывали. Они трейлер сожгли и четырех человек убили...
– А знаете, за что их убили? За то, что жадные были...
– Вы двигатель смотреть будете?
– Зачем? И так ясно, что машина ворованная... Считайте, что мы ее у вас украли.
– Что? – взвизгнула девица.
– Вы же слышали про бандитов в милицейской форме... Неужели ты, коза, не поняла, что это мы и есть!
Вероника хотела что-то сказать, но слова застряли в горле. Шнур вдавил в ее плоский животик ствол пистолета.
Девчонка пришибленно опустила плечи и позволила затянуть себя в ментовскую машину, где ее сгреб в охапку Дятел. Шнур сел за руль «семерки», Товарняк оседлал «мерина». Дальше проще. По обе стороны от дороги расстилался густой измайловский лес. Машины остановились на глухой лесной поляне, где можно было хоть гранаты взрывать – все равно никто ничего не услышит.
Дятел вытащил Веронику из салона и швырнул под колеса подъехавшего джипа.
– Ну чо, поговорим, – спросил Шнур. – Или сначала потрахаемся?
– Лучше поговорим, – затравленно кивнула девчонка.
От былой спеси не осталось и следа.
– А потом трахнемся, да?
Вероника хоть и не красавица, но видно, что конкретно зависает в салонах красоты и тренажерных залах.
Шнур похотливо осклабился. Девчонка была целиком в его власти. Сама эта мысль доставляла ему дикое удовольствие.
– Не надо, – пискнула Вероника.
– Не бойся, я не заразный. А ребенка я усыновлю, гы-гы...
Девчонка была едва жива от страха. Даже в мыслях у нее нет ерепениться. И все потому, что над Шнуром витает грозная слава. Его теперь боится вся Москва. Люди трепещут и будут трепетать перед ним. Все-таки не зря он сжег фуру и замочил Берестнева с водителями. Он понимал, что если к делу подключились менты, сорок штук срубить не удастся. Зато можно было провернуть другое дело. Акт устрашения удался.
– Не надо... Не надо меня трогать... Я отцу... Я отцу позвоню. Он даст вам денег...
– Это круто! – довольно потер ладони Шнур. – Сколько ж ты стоишь? Сама цену назовешь или мы тебя оценим?
– Пятьдесят тысяч долларов... Пятьдесят тысяч долларов вам хватит?
– А кто у тебя папашка?
– У него свой банк...
– Нормально. Пятьдесят штук баксов, и лети домой, пташка. Но сначала мы поставим тебя на хор.
– Это как?
– Песни петь любишь?
– Нет.
– Значит, полюбишь. Мы тебя трахать будем, хором, а ты у нас за солистку петь будешь... Хочешь песни нам петь? В кожаный микрофон, а?
– Нет!
– Жаль. А я думал, ты певица... Значит, не хочешь петь с хором? Ладно, тогда твоему папику придется раскошелиться на сто штук баксов... Да ты не волнуйся, мы предложим ему сбить цену вдвое. Может, ему все равно, трахнем мы тебя толпой или нет...
– Ему не все равно!
– Тогда бери свой сотовый и звони ему. Ну!
Трясущимися руками Вероника набрала номер отца-банкира.
– Папа! Это я!.. Папа, меня похитили!
Шнур забрал у нее трубку, приложил к уху.
– Кто тебя похитил?
– А тебя это не должно колыхать, понял? Короче, мужик, с тебя сто штук баксов. Платишь – и все в порядке. Не хочешь платить, будешь оплачивать похороны своей дочери. Да, и с ментами не вздумай связываться...
– Нет, нет, никаких ментов! – заколотился мужик. – Я заплачу. Прямо сейчас заплачу. Скажите, куда подъехать с деньгами, я через час буду!
Ход банкирской мысли Шнуру понравился. Видно, для мужика сто штук баксов – тьфу. Он может организовать их с ходу. И с мозгами у него все в порядке. Зачем тянуть резину, если можно без всяких ля-ля получить драгоценную дочь в обмен на деньги.
– Погоди, какой через час? Сначала нам твою дочь трахнуть надо, – похабно оскалился Шнур. – А это время займет...
– Что?! Мою дочь?! Да если ты хоть пальцем к ней прикоснешься, я... Короче, давай по-нормальному все решим. Через час мы встречаемся там, где ты скажешь. И я привожу тебе сто пятьдесят тысяч долларов. Только дочь мою не тронь...
– А ты мне нравишься, мужик! Короче, давай подруливай к своей даче. Мы тебя там через час ждать будем. Успеешь?
– Ну конечно.
– Только смотри, бля, без фокусов. Ментов приведешь или братву, мы вас на хрен постреляем. И дочку твою до смерти затрахаем. Нам терять нечего, понял?
– Да нет, все будет в порядке. Все, я иду за деньгами и еду к вам!
– У тебя всего один час плюс-минус десять минут. Задержишься – пеняй на себя.
– Понял, понял... Ну все, ждите меня! – мужик положил трубку.
Шнур торжествующе посмотрел на Веронику.
– А у тебя понятливый папашка.
– Понятливый... У его друга сына похитили. Дядя Миша с милицией связался, а его сына за это убили... Папа не хочет меня потерять...
Вероника закрыла лицо руками и зарыдала.
– Э-э, давай без мокроты, – скривился Шнур. – Или я тебя счас успокою. Бабам нравится, когда их дырявят. И ты повеселеешь...
Девчонка веселиться не хотела. Поэтому успокоилась враз.
– Слышь, а у твоего пахана бабок немерено, да? Может, с него пол-«лимона» срубить можно?
Шнур уже жалел, что не поднял выкуп до потолка.
– А может, он «лимон» баксов потянет, а?..
Он мог жалеть сколько угодно. Но поднять цену – это значит потянуть время. А это чревато ментами и братвой. Мужик сейчас привезет сто пятьдесят зеленых тонн, Шнур хапнет их, и всем привет. Никакой тягомотины, никаких проблем. К тому же сто пятьдесят штук по-любому жирные бабки.
– Знаешь что, я тебя все-таки трахну, – глядя на Веронику, сказал он. – Буду потом говорить, что я гребу дочь миллионера...
Девчонка долго смотрела на него очумелыми глазами. Затем неожиданно согласилась.
– Хорошо, – кивнула она. – Но только чтобы ты был один. И чтобы никто не подсматривал...
Время у Шнура еще было. До пересечения с дачной дорогой всего-то десять минут езды. Сами дачи его не волнуют. Банкир не знает, что его дочь похитили переодетые менты, поэтому появление гаишников на дороге его не напряжет. Шнур остановит его взмахом жезла, заберет у него бабки, и все дела. А пока есть время, он покажет его дочери, как шпилят баб настоящие мужчины.
– А кто будет подсматривать? – ощерился он. – Все отвернутся... Ну чо, пошли в «мерс», а?
Вероника кивнула, медленно поднялась и пришибленно поплелась к своей машине. Шнур направился за ней.
Девчонка открыла заднюю дверцу, встала буквой «г», руками оперлась на сиденье, развела в сторону ноги. Она была в белых брюках, сквозь которые просвечивалась тонкая полоска трусиков. Зажигательная картинка.
Вероника едва живая от страха. У нее нет сил, чтобы сопротивляться. У нее нет сил даже для того, чтобы стянуть с себя штаны и трусики. Ничего, Шнур ей сейчас поможет...
Он стал приближаться к ней, и девчонка вдруг взбрыкнулась. Он успел заметить, как вылетела назад ее нога. Но не смог перехватить ее. Поэтому пропустил мощнейший удар в живот. Как будто бык его рогом боднул.
Кишки скрутила острая боль, в глазах заискрились звезды. А Вероника уже бежит от него со всех ног. И некому ее остановить. Пацаны сидят в «семерке», курят и слушают музыку.
Остановить ее может только Шнур. Он должен ее остановить.
Несмотря на боль и сбитое дыхание, он бросился за ней в погоню. Но Вероника бегала классно, как заправский стайер. Расстояние между ними метров пятьдесят, не больше. Но эта дистанция не уменьшается, а увеличивается.
Вероника бежала по тропинке, вьющейся между деревьями. Вот она споткнулась, упала. Расстояние до нее сократилось, но ненамного. Она уже снова в движении. И вряд ли она упадет еще раз... Она уходит. Ее не догнать. И на машине не перехватить.
Шнур вспомнил про пистолет. Остановился, выхватил пистолет, снял его с предохранителя. Прицелился. Нажал на спусковой крючок.
Он расстрелял всю обойму. Но своего добился. Пуля раздробила Веронике позвоночник. Когда он подошел к ней, она уже была мертва.
В кармане зазвонил мобильник. Шнур приложил трубку к уху. Звонил банкир.
– Все, деньги у меня. Я уже в пути. Через полчаса буду на месте... Вероника далеко?
