Скотт Смит - Сумка с миллионами

— Ты правда так думаешь?

— Если бы он проговорился, мы бы сели в тюрьму.

— А ты думаешь, что он все-таки проговорился бы?

Я очень хотел, чтобы Сара ответила «да», это бы подбодрило меня, убедило бы в том, что я действительно поступил правильно, но она ответила не так.

— Он твой брат, — произнесла Сара. — И если ты почувствовал, что он может быть опасен, значит, скорее всего, так и было.

Я нахмурился и посмотрел на свои руки. Они слегка дрожали. Я попытался сделать над собой усилие и успокоиться, но руки меня не слушались.

— Расскажи, что было дальше, — попросила Сара.

Я рассказал ей о том, как выстрелил в Джекоба, как съездил к Сонни и выключил у него свет. Я рассказал, как вызвал полицию и как Джекоб схватил меня за ногу. Потом я в подробностях рассказал, о чем меня спрашивали и что я отвечал на допросе.

Тем временем мы уже подъехали к дому, и Сара поставила машину в гараж. Она заглушила двигатель чуть раньше, чем я закончил свой рассказ.

Аманда все еще плакала. Но теперь у нее был скорее усталый, чем раздраженный голосок. Я обернулся, отстегнул малышку, достал ее из креслица и передал в материнские руки. Сара начала укачивать и убаюкивать малышку, пытаясь ее успокоить. Сара качала дочь на коленях, прижимала к себе и нежно целовала в лобик. Однако все эти попытки успехом не увенчались, и Аманда продолжала капризничать.

Я также рассказал Саре о том, как ходил к Джекобу в палату.

— Он улыбнулся мне, как будто узнал, — сказал я, хотя сам в это не верил. — Знаешь, он улыбнулся так, словно простил нас.

— У него шок, — ответила Сара. — Возможно, он вообще не помнит, что произошло.

— А потом он вспомнит? — спросил я, конечно, надеясь, что этого не произойдет. Наверное, я бы больше всего хотел именно этого — чтобы Джекоб выжил, но забыл все, что произошло той ночью.

— Не знаю.

— Но если он вспомнит и все расскажет, нас моментально арестуют.

Сара кивнула, потом наклонилась и поцеловала Аманду. Малышка плакала, но уже гораздо тише. Сара прошептала ее имя.

— Надо спрятать деньги, — сказал я, почувствовав внезапную волну паники. — Надо их закопать где-нибудь или отвезти…

— Ччч, тише, — прошептала Сара, — Хэнк, успокойся, все будет нормально.

— А почему бы нам просто не сбежать? — вдруг спросил я.

— Сбежать?

— Можем прямо сейчас собрать вещи. Заберем деньги и исчезнем из города.

Сара недовольно посмотрела на меня:

— Бегство равносильно признанию. Вот так-то нас быстрее всего поймают. Успокойся, мы уже сделали все, что от нас зависело, теперь нам остается только ждать и надеяться на лучшее.

По улице проехала какая-то машина. Сара посмотрела на нее в зеркало заднего обзора. Немного помолчав, она добавила, уже мягким голосом:

— Доктора говорят, что он не выживет.

— Но я не хочу, чтобы он умер, — сказал я. Честно признаться, я искренне не хотел этого.

Сара внимательно посмотрела на меня:

— Послушай, Хэнк, мы обязательно это переживем. Нам просто надо быть очень осторожными. Мы не должны думать о том, что виноваты в произошедшем. Надо воспринимать все как несчастный случай. Слышишь, Хэнк? Все с самого начала — это один большой несчастный случай. У нас не было выбора.

— Джекоб — это не несчастный случай.

— Нет, и он тоже. С того момента, как Луи взял ружье и вышел на крыльцо, ситуация приобрела случайный характер. Ни ты, ни кто бы то ни было другой не мог предугадать ее развитие. Все произошло случайно. Это не наша вина.

Сара дотронулась губами до щечки Аманды, и малышка наконец успокоилась. Без ее криков в машине вдруг стало как будто просторнее, даже дышать стало легче.

— Да, конечно, то, что мы сделали — ужасно, — продолжала Сара. — Но это не значит, что мы злодеи. Все, что ты сделал, каждый твой выстрел — это самооборона.

Сара поправила рукой локон, упавший ей на лицо, и посмотрела на меня в ожидании какого-нибудь ответа. Я понимал, что в чем-то она была права. Это мы и должны говорить себе… мы должны убедить себя в том, что то, что мы совершили, вполне можно понять, объяснить и простить, что мы действовали не по заранее продуманному плану, а сообразно случайно сложившимся обстоятельствам, и в этом нет нашей вины. Вот он, ключ к спокойной жизни — мы должны считать себя не преступниками, а жертвами, которым очень не повезло. Да, это единственный способ прожить жизнь с таким прошлым, как у нас.

— Понял? Все хорошо? — спросила Сара.

Я посмотрел на Аманду, мою маленькую девочку, и нежно произнес:

— Да, все в порядке.

Когда мы выходили из машины, гараж вдруг осветили фары. К дому подъехал какой-то автомобиль.

— Это полицейские, — сказала Сара, обернувшись. Она выглядела невозмутимой.

Услышав это, меня начало трясти от усталости, изнеможения и страха. В голове проскочила одна мысль: Джекоб заговорил. Они приехали арестовать тебя. Больше я ни о чем не думал, у меня просто не было на это сил.

Я вдруг услышал, как я тихонько застонал.

— Тише, — шепнула Сара. — Наверное, они приехали, чтобы сообщить, что Джекоб умер.

Но Сара ошиблась.

Я сделал над собой усилие и вышел из гаража. У полицейской машины меня ждал тот самый молоденький заместитель шерифа. Он привез нам пса Джекоба.

Когда мы, наконец, были дома, Сара разогрела лазанью. Я ел за кухонным столом, Сара сидела напротив. Она положила немного лазаньи в миску Мери Бет, но пес даже не притронулся к еде. Он только понюхал миску, отвернулся и, поскуливая, ушел с кухни. Пока я ел, я слышал, как Мери Бет ходил по дому.

— Он ищет Джекоба, да? — спросил я.

Сара посмотрела на меня:

— Тише, Хэнк. Не надо.

Я положил в рот кусочек лазаньи. Еда напомнила мне о последнем ужине с братом. На меня нахлынули эмоции. Мне стало невыносимо грустно, и я снова подумал о своей вине. Сердце сжалось от этих мыслей. Но Саре я ничего не сказал. Я не хотел, чтобы она волновалась.

Сара встала и отнесла свою тарелку в раковину.

Аманда снова начала капризничать, но мы с Сарой не обратили на это никакого внимания.

Мери Бет вернулся на кухню.

Некоторое время я сидел, положив голову на руки, и молча смотрел на тарелку. Потом я прикрыл глаза, и воображение тут же нарисовало мне снимок Джекоба, который нам с Сарой показал хирург.

Сара начала мыть посуду.

У меня перед глазами расплывались одни красные круги.

Проснулся я уже в спальне. У меня было такое ощущение, что все мое тело отекло.

Я подумал, что Сара, должно быть, уложила меня в кровать, но я этого совсем не помнил. Я был раздет, моя одежда, аккуратно сложенная, лежала на стуле.

Судя по серому свету, который пробивался сквозь шторы, я догадался, что уже утро. Повернуться на другой бок и посмотреть на часы у меня не было сил.

Я почувствовал глухую боль в районе ребер. Я осторожно поднял руку и ощупал больное место. Должно быть, там был синяк. Немного подумав, я понял, что как раз сюда меня ударяло древко ружья после каждого выстрела.

Потом я услышал, что звонит телефон. Вернее, он, кажется, звонил и раньше, но я не обратил на это внимание. Я услышал, как Сара внизу взяла трубку и что-то сказала, только вот что — я не расслышал.

Пес скулил. Но этот звук казался таким далеким, будто Мери Бет был во дворе.

Я снова начал засыпать, но услышал шаги Сары, которая поднималась ко мне, и заставил себя открыть глаза. Лежа в полусонном состоянии с приоткрытыми глазами, я увидел, как Сара вошла в комнату.

По тому, как она двигалась, я понял, что жена думала, что я еще сплю. У нее на руках была Аманда. Сначала Сара подошла к окну и уложила малышку в кроватку. Потом она подошла к нашей постели и начала медленно раздеваться. Я сквозь ресницы наблюдал за ней. Сара сняла свитер, лифчик, потом носки, джинсы и трусы.

Ее грудь набухла от молока. За эти несколько дней она сбросила уже достаточно килограммов, которые набрала во время беременности. Теперь у нее было худое, стройное и красивое тело.

Аманда снова заплакала. Мери Бет где-то выл.

Сара посмотрела на меня, потом на кроватку Аманды, затем снова взглянула на меня.

После она сняла все свои украшения и положила их на ночной столик.

Обнаженная, Сара скользнула под одеяло. Она прижалась ко мне, положила на меня правую ногу, а рукой обняла за шею. Я лежал не шевелясь.

Кожа Сары была такой нежной, мягкой и свежей, что я почувствовал себя особенно грязным по сравнению с ней. Она осторожно поцеловала меня в щеку, потом поднесла губы к моему уху.

Я уже знал, что она скажет, но все равно я прислушался, как будто бы новость, которую она хотела сообщить мне, была совершенно неожиданной.

— Он умер, — прошептала она.

8

Журналистам потребовалось тридцать шесть часов, чтобы найти мой дом. Наверное, сначала они подумали, что я живу в Ашенвилле, а не в Дельфии. А может, они просто выжидали время. Но, как бы то ни было, в воскресенье репортеры атаковали меня. У дома собралось несколько машин с телевидения — с четырех разных каналов. Кроме того, приехали журналисты и фотографы различных газет и журналов: из Толедо — «Блейд», из Детройта — «Фри пресс», из Клеверленда — «Плеин дилер».