Галия Мавлютова - Опер любит розы и одиночество

Юрий Григорьевич торжествующе посмотрел на меня: дескать, что ты можешь сказать на это?

А я подумала, что, пожалуй, зря не напрягла Резника влезть в международную банковскую сеть. А жаль, для пользы дела и не на такое можно пойти.

— Отличные новости, товарищ полковник! Ради таких новостей я и мучилась, — я отпила глоток кофе.

Ядреный напиток бодрит и волнует, словно Иванов сварил кофе из каких-то живительных зерен. Эти зерна он где-то выращивает, наверное, в личной оранжерее на балконе или на дачном участке размером в шесть соток.

— Министр выразил благодарность нижнетагильскому уголовному розыску и приказал — представить оперативно-следственную группу Алексеева и Королева к правительственным наградам. Приказ уже поступил в ГУВД. Срочно вызвали районы на совещание. Сейчас предстоит вручение правительственных наград. Министр лично должен прибыть на совещание специальным самолетом.

— A-а, вот вы о чем, товарищ полковник, — меня озарило. Озарение снизошло, как всегда, поздно. — Всем медали, а мне не дали. Так, что ли? Вы знаете, я не хвораю звездной болезнью. Пусть их награждают. — Я покрутила носом, определяя, расстроилась я или нет.

Нет, не расстроилась. В управлении все будут знать, что раскрытие принадлежит мне и только мне.

— Вы пойдете на поздравление? — Юрий Григорьевич подошел ко мне ближе и внимательно рассмотрел мои глаза. Дескать, есть ли в ваших глазах, Гюзель Аркадьевна, бриллиантовые слезы?

— Товарищ полковник, это уже перебор. Не пойду! Мне жаль мужчин! Им будет тяжело и больно смотреть в мои скорбные глаза. Я избавлю их от этой пытки. А вы идете?

— Генерал приказал. — Юрий Григорьевич отвернулся, чтобы скрыть смущение.

Он сказал про генеральский приказ, будто извинялся передо мной за что-то скверное. Непотребное.

— Юрий Григорьевич, приказ есть приказ. Надеюсь, приказ не касается Юмашевой? Ей не обязательно присутствовать на совещании? — съязвила я, словно Юрий Григорьевич отвечал за действия генерала.

— В отношении вас такого приказа не поступало. — Полковник, сгорбившись, чего с ним никогда не случалось, испарился в воздухе.

Точно, с каждым днем он все больше становится похожим на старика Хоттабыча.

Я провела рукой по лицу, размазывая испарину, выступившую от бессилия и напряжения.

Ну и ладно, в конце концов я работала не за награду. А ради чего? Ради истины. Пусть Королев и Алексеев радуются. Я им не соперница в дележке наград и регалий. Тоже мне, нашли конкурентку!

— Виктор Владимирович, а тебя тоже забыли?

— Забыли, — засмеялся Иванов. — Я не переживаю.

— А я думала, что вычеркивают только женский пол. Иванов, отправь Линчука в лабаз. Пусть сгоняет за выпивкой, только шустро. Устроим сабантуй?

— Имеем право! — Иванов удалился в соседний кабинет.

«Линчук никогда не сделает еженедельный анализ оперативной обстановки. Видно, придется ему отменить выходные дни. — Я засмеялась, представив напряженное Мишино лицо перед монитором. — В Лугу он уже съездил».

Я не испытывала никаких эмоций. Ни горечи, ни досады, ни раздражения. Контролировать было нечего. Эмоции закончились. Медаль, орден, грамота, премия, именное оружие, что там еще дают за удачное раскрытие преступления?

В прошлый раз меня сослали на штабную работу. А что сделают сейчас? Куда меня отправят? В какую ссылку? Начальником отделения милиции на территорию? Ниже этой должности моего уровня в милиции нет. Кстати, все отделения милиции недавно переименовали в отделы, так что стану я начальником отдела. Как Юрий Григорьевич. А на территории трудно, как на войне.

Туда будут приходить люди с бедами и несчастьями, горем и страданиями. На территории преступления совершаются каждые полчаса. У меня наконец-то появится широкое поле деятельности. Круглые сутки я буду заниматься любимым делом. Вот и авторитет появится, утраченный в неравных боях с мужчинами управления.

Зато на территории не будет ежедневного анализа оперативной обстановки, подготовки докладов, монитора и генерала. Будет живая горячая работа, совсем как на фронте.

Окончательно я повеселела, когда увидела Иванова и Линчука. Они принесли два огромных пакета с бутылками и кульками с разноцветными наклейками. Кроме этих приятных глазу подношений, они вручили мне букет темно-алых роз.

Я вспомнила брошенный в могилу Иннокентия Игнатьевича огромный рубин такого же цвета… Виденье сразу исчезло, уступив место сиюминутным переживаниям.

Среди бутылок находилась одна экстравагантная и очень вычурная. Такие экстравагантные бутылки в милиции редко встретишь. Слишком дорого. Это мой любимый ликер «Бейлиз». Я могу его пить в любое время суток, хоть в семь утра, хоть в одиннадцать вечера. Надо только спросить: «Гюзель Аркадьевна, хотите кофейный ликерчик?» И я отвечу: «Согласна».

Наверное, Линчук и Иванов истратили на эту бутылку все свои тайные сбережения, но я не стала выяснять очевидное и невероятное. Купили и купили. Потратились на лечение моей душевной раны.

А раны-то и нет. От. мысли, что меня переведут в отдел милиции, я забыла все козни Королева. Впереди забрезжил рассвет.

Пусть мужчины покушают, а я пока предамся пороку. Я закрыла глаза. Медленно цедя ликер, я увидела себя в новой роли начальника территориального отдела милиции.

Черная рубашка, черные джинсы, короткая стрижка, ну чем не новый образ Юмашевой? Только похудеть надо! Срочно превратиться в абсолютную тростинку.

— Гюзель Аркадьевна, встаньте! Прошу вас. — Я нехотя открыла глаза.

Мне пришлось отставить рюмку с ликером подальше от начальнического взора.

Передо мной стоял полковник Деревяншин с орденом в руках.

— Я хочу представить вас к правительственной награде!

— Что это? Это же ваш орден, Юрий Григорьевич. Вам его за Афганистан дали. Боевой орден, честно заработанный. Зачем он мне?

— Вы его заслужили, Гюзель Аркадьевна. — Юрий Григорьевич наклонился к моему пиджаку. Но я отпихнула его руку и, смеясь, воскликнула:

— Товарищ полковник, мне чужой орден грудь спалит! Не хочу быть амазонкой! Я заработаю свой собственный орден. Чужих не надо!

Полковник молча спрятал орден в коробочку. У меня невольно выкатилась из правого глаза слеза умиления и упала на грудь. Как раз на то место, куда Юрий Григорьевич хотел прикрепить боевой орден. Иванов и Линчук посмотрели на блистающую бусинку и засмеялись.

— У нее уже есть свой орден! — давясь смехом и розовой колбасой, промычал Миша Линчук.

В кабинете еще долго гремел оглушительный смех. Юрий Григорьевич, Виктор Владимирович, Михаил Николаевич и я, подполковник Юмашева, вспоминали подробности расследования. Незаметно в кабинет вошел Слава Резник и тихо подсел к нам, под сурдинку влившись в общее веселье.

Карта города и области мягко светилась разноцветными лампочками, и ни одна из них так и не взвыла сиреной, взывая к нашей помощи.

Мокрушник — киллер, убийца

Замочишь, завалишь, грохнушь — убить

Мочкану — ударю, побью, убью

«Мерс», «мерин» — «Мерседес»

Ствол — пистолет

Бандюки — члены организованной преступной группировки

Шайка-лейка — шутливое название банды (устар.)

Рыжье — золото

Наехашь — взять нахрапом, вести себя нагло

«Глухарь» — уголовное дело, лишенное всяких перспектив быть раскрытым

Следак — следователь

«Бэпник» — оперуполномоченный по борьбе с экономическими преступлениями