Евгений Сухов - Блещет золото кровью алой
– Он сказал… Это вы называете дипломатическими документами, предназначенными для официального использования? – растерянно перевела Людмила.
Таможенники, находившиеся в помещении, уже разделались с досматриваемым багажом, отпустили разволновавшегося пассажира и теперь, заняв свободные кресла, будто за представлением, внимательно наблюдали за происходящим. Все-таки не каждый день приходится наблюдать, как вскрывают неприкосновенный багаж. Подняв со стола небольшой тонкий нож для разрезания бумаги, служащий уверенно разрезал скотч и приподнял крышку…
Некоторое время, видно, оцепенев от неожиданного зрелища, он рассматривал содержимое шкатулки, затем его лицо вдруг дрогнуло, проявив ребячий восторг, и, уже не сдерживая чувств, распиравших грудную клетку, он растянул губы в непосредственной улыбке.
– What is it?[19]
– This Faberge egg[20], – ответила Люся с некоторым вызовом.
На очереди была следующая бандероль. Скуластый медленно сверял подписи с курьерским листом, осматривал печати и временами удовлетворенно хмыкал.
– In the packet is not all the signatures. I’m sorry[21], – со скрытым торжеством произнес скуластый.
С минуту он вертел бандероль в руках, видно, соображая, с какого места следует порвать бумагу. Точно так поступает лев, когда кружит вокруг убитого буйвола, стараясь выбрать кусок поаппетитнее. Наконец выбор был сделан: срезав веревку, он развернул бумагу и достал шифр фрейлины. Посмотрев изумруд на свет, он с мягкой улыбкой полюбовался преломленными лучами и отставил его в сторону.
– You found a bomb?[22] – ехидно поинтересовалась Людмила.
– You should not deride. I am forced to withdraw, your stuff, like contraband. Your position is unenviable, I advise you to hire good lawyers[23], – строго произнес сотрудник службы безопасности.
– Take your time[24].
Перевернув сумку, Люся вытряхнула содержимое: на стол полетела связка ключей, косметичка, пакетик с салфетками, портмоне и запечатанный пластиковый конверт с какими-то документами. Раскрыв его, она протянула бумаги сотруднику службы безопасности.
– Here you have the documents. They pointed out that it was I’m the owner of these products: Faberge eggs and freylinskogo cipher. Please have a look at them, they are made on all existing regulations. Signature of notary public, the City Hall press … Here translations. Everything as it should…[25]
Служащий с некоторой осторожностью вытянул бумаги из узкой девичьей ладони. Его лицо, по мере того, как он вчитывался в документы, становилось все серьезнее и озабоченнее. Ямочка на его подбородке углубилась и разошлась двумя длинными черточками.
Протянув документы, он сказал:
– I bring you their documents. Are you free[26].
С показной ленцой Владлен взял свой паспорт, столь же неторопливо пролистал его, осматривая сделанные пометки, затем аккуратно положил его во внутренний карман пиджака.
– Thank you[27], – язвительно произнес Лозовский.
Забрав свой паспорт, Назар долго не мог засунуть его в карман, без конца цепляясь за подкладку. Людмила всем своим видом выражала крайнее неудовольствие: нарочито громко фыркала, метала в сторону сотрудника службы безопасности гневные взгляды, как если бы хотела испепелить его на месте, но, видно, осознав, что заряды проскакивают мимо, надула щеки и сунула лазуритовую шкатулку в сумочку.
– Идемте, – повернулся Владлен к выходу и едва сдержался, чтобы не броситься бежать мимо полицейских, лениво расхаживающих по залу.
– Gentlemen[28], – услышал он громкий оклик служащего.
По спине неприятно пробежали мурашки, чего он еще там удумал?
– Did you forget your pouch[29], – ткнул тот пальцем в выпотрошенный мешок, лежавший на столе.
Под насмешливыми взглядами таможенников Владлен с Назаром вернулись в комнату и аккуратно сложили в мешок сваленные конверты. Завязав горловину, подхватили его на руки и затопали в зал ожидания. Уже через минуту они смешались с толпой встречающих, сделавшись частичкой броуновского движения. Никто не проявлял к ним интереса, лишь иной раз пассажиры бросали в их сторону короткие взгляды, выискивая прибывающих пассажиров.
Остановились подле стены, где народу было поменьше. Владлен с Назаром с облегчением опустили на пол мешок.
– Ты меня удивляешь, Люся. Что это за документы на шифр фрейлины и яйцо Фаберже? Ты нас хотела кинуть, что ли, я так понимаю? – холодно спросил Владлен, наполняясь гневом.
– Владлен, о чем ты говоришь! У меня и в мыслях подобного не было, – воскликнула Людмила. – Наоборот, я хотела, чтобы нас не обманули. Я тебе никогда не говорила, но княгиня Раевская – моя родственница.
– Но ведь у тебя же другая фамилия, Ивина, – удивленно протянул Владлен.
– Все верно, другая. Ведь у Анастасии Раевской была старшая сестра. Ее звали Татьяной, она вышла замуж за штабс-капитана лейб-гвардии Преображенского полка Николая Ивина. Отсюда и идет наша фамилия. Ивина фамилия очень древняя, мы происходим от Галицких князей, от Рюриковичей. Но свой княжеский титул Ивины не использовали, просто были обыкновенной дворянской фамилией. После революции Николай Ивин перешел на сторону большевиков и дослужился до командарма. Сумел избежать репрессий. Я всегда знала, что Раевские жили в этом доме, а когда мы нашли яйцо Фаберже и шифр фрейлины, я сразу поняла, что все эти изделия принадлежат княгине Анастасии Раевской, фрейлине императрицы, нашей родственнице. Поэтому я могла претендовать на них как наследница. Все-таки это наши фамильные ценности! – произнесла Людмила. Лозовский глухо молчал. – Я подала заявление, приложила документы, что мы действительно являемся ближайшими родственниками Раевских. Все рассмотрели очень быстро, и мне, как законной наследнице, выдали документы на владение шифром фрейлины и яйцом Фаберже, а также на вывоз драгоценностей за границу, – захлопала ресницами Людмила.
– Ничего себе поворот! А у тебя есть какие-то связи с другими Раевскими?
– Знаю, что Анастасия Раевская выехала в Лондон, но, к сожалению, связи с ними потеряны.
– А разве они не могут претендовать на наследство?
– У них нет для этого оснований. Потому что они оставили особняк сразу после революции и уехали за границу. А мы проживали здесь, в России. Конечно, наследники Анастасии Раевской могут подать в суд и претендовать на наследство, но вряд ли они его выиграют.
– Кажется, я начинаю понимать. И кому же ты подала это заявление? Кто же такой расторопный?
– Заявление я подала нотариусу. Это один хороший знакомый папы, вот он все и устроил. Но если бы не эти документы, у нас шифр фрейлины и яйцо Фаберже отняли бы как контрабанду. А еще бы нас и посадили. Этот мексиканец нас просто провел, он мне сразу не понравился. Считай, это женской интуицией, скользкий какой-то. Вот я и решила перестраховаться. Теперь понятно, что этот служащий был в сговоре с мексиканцем.
– Все может быть, – хмуро обронил Владлен. – Почему не сказала мне, что ты наследница?
– Я хотела преподнести тебе сюрприз, милый. Все равно это не играет никакой роли, мы ведь по-прежнему вместе.
– Сюрприз, говоришь, – покачал головой Владлен. – Он удался тебе в полной мере. Значит, деньги ты тоже подменила?
– Да.
– А где же сами деньги?
– Я их оставила в комнате. У меня свой сейф, я сложила все туда. Мы ведь будем приезжать в Россию, они нам понадобятся.
– А твой папа их не потратит? Откроет как-нибудь сейф, а там деньги лежат.
– У него нет ключа, – просто ответила Людмила. – А потом, это на него не похоже.
– Что ты скажешь, Назар? – обратился Владлен к молчавшему другу.
– А что тут сказать? Такой мудрости я от Люськи не ожидал. Сократ, да и только! Если бы не она, так еще неизвестно, чем бы все это для нас закончилось.
– Еще не закончилось, нам нужно как-то выбраться отсюда. Что-то у меня тоже дурное предчувствие.
* * *Макс долгим взглядом посмотрел на удаляющихся русских. Вскинув мешок на плечи, курьеры вышли из комнаты. Смешавшись с встречающими и прибывающими, троица ничем не отличалась от остальных пассажиров.
Пошел пятнадцатый год его работы в аэропорту Хитроу. Макс пришел сюда сразу после окончания колледжа и ни разу не пожалел о своем решении. Крупный международный аэропорт был прекрасным трамплином для карьеры. И не ошибся, уже через год он был назначен начальником смены службы безопасности. Вот только никак не полагал, что аэропорт может его околдовать, и теперь он даже не помышлял перебираться на какое-то новое место. Аэропорт Хитроу сделался его настоящим домом. Ему был известен здесь каждый потаенный уголок, он прекрасно исполнял свои обязанности, не без оснований рассчитывая на еще большее повышение.
Ситуация изменилась в позапрошлом году, когда однажды в его кабинет вошел узкоглазый человек (в нем было намешано немало кровей). Представившись Томасом, он попросил перенести через пограничную зону небольшой пакетик с героином, пообещав за услугу вознаграждение, равное его месячному окладу. Возмутившись, Макс хотел тотчас сдать негодяя в полицию, но тот, бросив на стол конверты со снимками, посоветовал не торопиться. Вытащив одну из фотографий, Макс увидел себя, запечатленного крупным планом со смазливым мулатом в одном из модных лондонских гей-клубов. Так что ни у кого не могло возникнуть сомнений, что он нашел подходящую компанию и явился в клуб за развлечениями. Следующие фотографии были куда более впечатляющими: сфотографирован он был в обществе молодого грека, которого подцепил вечером (надо признать, они неплохо провели время и впоследствии встречались на протяжении месяца). Снимки запечатлели настолько приватные моменты, как если бы фотограф находился на расстоянии вытянутой руки. Возможно, так оно и было, и комната, в которой они разместились, была просто оборудована скрытыми камерами. Это была ловушка! Все было подстроено с самого начала. Его просто вычислили, изучили грешные пристрастия и подловили на связи с хорошеньким смазливым мальчиком.
