Ярослав Зуев - Месть. Все включено
– Органическим ядом, как медики утверждают. Там, помните, пища на столе стояла? Так вот, проверили ее – отравленная.
– Ого, – Украинский переступил с ноги на ногу. – Выходит, этот Протасов, с дружками, еще и отравитель?
– Аналогичный яд нашли у хозяйки в комнате. У гражданки Ревень, то есть. В шкафчике обнаружили.
– И еще такая информация, – добавил майор Торба. – Протасов с подельником снимал комнату с ноября прошлого года.
– Ну, и, Володя?
– Те люди, которых мы нашли… то есть, те трупы, я хотел сказать. В общем, их раньше умертвили. Многих из них, товарищ полковник.
– Ты хочешь сказать, Володя…
– Никак нет, Сергей Михайлович. Не хочу. Оно само таким боком складывается, что Протасов к тем покойникам, похоже, никакого отношения не имеет.
– Скажешь тоже! – фыркнул Сергей Михайлович. Он уже поставил на Протасове крест и не собирался ничего менять.
– Но, это факты, товарищ полковник.
– Кто же, по-твоему, в этом замешан? – спросил Украинский.
– А хотя бы и та же Ревень. Чем вам не кандидатура?
– Не знаю, – недовольно сказал Украинский. – Надо будет подумать. – Он сделал нетерпеливый знак, дав понять, что вопрос исчерпан. Пока, по-крайней мере.
Пожав руку экспертам и Торбе, Украинский забрался в служебную машину и приказал ехать в управление. Торба остался на реке, наблюдая за стараниями экспертов и покуривая на ветру, разгулявшемся над заливными лугами.
* * *– Взяли животину. – Витряков отложил рацию и, потирая руки, обернулся к Бонифацкому. Его глаза алчно блеснули. «Как у палача, которому не терпится заняться любимым делом», – с содроганием отметил Бонифацкий. Впрочем, пока они бежали в одной упряжке, это было скорее плюсом, чем минусом.
– Ну, слава Богу, – сказал Бонифацкий.
– Представляешь, сам на таран выскочил. – Витряков присвистнул, с оттенком уважения. – Вот урод, б-дь на х… Да, безбашенного отморозка Артем по твою душу прислал, Вацик.
– Да уж, – согласился Бонифацкий, делая кислую мину. Хоть у него отлегло от сердца. – Моя машина цела?
– Ну, ты даешь! – развеселился Витряков. – Цела?! Я ж тебе рассказываю, он им прямо в лоб залетел, мурло трахнутое. На что рассчитывал, хер его знает! – Леня пожал плечами. – Твой «Бимерок» – в дымину, б-дь на х… раздурачил.
– И сам убился?
– Живой… – теперь в голосе Лени чувствовалось удивление. – Живучее, падло. Только поломался слегка, как пацаны говорят. Зато наших двоих – в капусту.
– Это кого?
– Буня через лобовое стекло вылетел. Эквилибрист, бля, хренов. – Витряков в сердцах сплюнул. – И водила насмерть. Рулем грудак пробил. Водила мне, правда, и в буй не бьет, – добавил он задумчиво, – а вот Буню конкретно жалко… хотя – сам виноват, конечно. Бык дурной. Долбобуй.
– Черт знает что! – сказал Боник. – Два человека.
– Два?! – фыркнул Витряков. – А Филя с Кашкетом? А, б-дь на х… Бутерброд?
При этих словах Боник обернулся к полутемному бунгало, из которого еще не вынесли трупы. «Скоро вынесут, – подумал Боник. – Вечер вступал в свои права. – Как немного стемнеет».
– Ну и Ногай с Рыжим по п-де пошли, – продолжал подсчеты Витряков.
– А что с Рыжим? – удивился Бонифацкий.
– Сдох, – мрачнея, констатировал Леня. – От потери крови. Киевский его в кустах бросил, падло.
– Мог и пристрелить. – Боник встал, мурлыча под нос «дорогу серпантинную» Преснякова. Глянул на запад. Малиновое солнце уже не жалило глаза, его край почти касался моря, и, казалось, второе, бурое светило поднимается из глубины ему навстречу. Вацлав Збигневович сверился с часами. Уже полседьмого? Вечер наступил незаметно и стремительно одновременно. – Ладно. Пора выбираться. Поехали. А то мы с тобой в Ястребиное и к ужину не успеем.
– Так и так не успеем, – сказал Витряков. – Дорога ж, б-дь на х… серпантинная…
Ястребиным называлась усадьба, которую Бонифацкий недавно купил высоко в горах. На территории заповедника. В живописном и одновременно труднодоступном месте. Строительство особняка влетело в копеечку, но, Боник полагал, что на себе экономить глупо. Отправиться туда на уикенд они с Леонидом договорились заранее, там же планировали отметить день рождения Витрякова. Просто, в силу недавних обстоятельств, рабочая неделя затянулась.
– Раз так, я за Юлькой заеду, – сказал Огнемет. Бонифацкий перестал напевать и кивнул невыразительно, подумав, что лучше бы Леня не делал этого. Тайная связь с Юлией начала тяготить его, тем более что рисковала обернуться неприятностями. Боник бы предпочел порыбачить, вдали и от Юли, и от Витрякова. Но, не он заказывал музыку. По крайней мере, не этот аккорд.
– Хорошо, – согласился Боник. – И, распорядись, пожалуйста, чтобы трупы убрали и хорошенько тут все вымыли.
Леня скупо кивнул:
– А что делать с этим поцом киевским?
– Бандуру пускай доставят в Ястребиное, – распорядился Боник.
– Ты ж собирался его легавым сдать?
– Живым – нет, – возразил Бонифацкий.
– Так дай, пацаны его в момент грохнут. Им, – только свистни.
– Успеется, – сказал Боник, – сначала мы с ним потолкуем. Как следует.
– И с бабой надо решать, – напомнил Витряков, потирая руки. – Шрама, сука, замочила. Ну, она мне ответит.
– Мила мне нужна живой! Для переговоров.
– С кем, б-дь на х…?
– Как, с кем?! С Поришайло, естественно.
– Ты же сказал, Павел Иванович ему в Киеве устроит вырванные годы?! СБУ натравит, и все такое?!
– Не все так просто, – вздохнул Боник.
– Тогда я прикажу, чтобы обоих сюда волокли.
– Сделай одолжение, пошли за ними машину.
– Хорошо, – согласился Витряков.
– И, слышишь, Леня. Пусть мою машину в Ястребиное притянут. А то ее за ночь на трассе раскурочат – одни рожки да ножки останутся.
– Это точно, – согласился Витряков. – «Мицубиси», кстати, тоже не на ходу.
– Одни потери, – вздохнул Бонифацкий. Витряков, кивнув, взялся за рацию, чтобы отдать необходимые распоряжения.
* * *Полковник Украинский без приключений вернулся в город. Какие, вообще, к бесу приключения, когда в вашем распоряжении служебная машина, оборудованная проблесковыми маяками и спецномерами городского УВД, от одного вида которых у большинства водителей потеют ладони.
Отпустив машину, Сергей Михайлович взбежал по ступенькам. «Краповый берет» с торсом отставного многоборца отдал Украинскому честь. Полковник сделал несколько шагов по лестнице, но, потом, передумав, свернул к лифту. Заходя в кабину, достал телефон, который начал пищать.
– Да? – буркнул Сергей Михайлович.
– У нас проблемка, товарищ полковник, – выдохнул в трубку майор Торба.
– Какая еще проблемка? – глухо спросил Украинский. В этот момент он ненавидел Торбу до такой степени, что задушил бы его, не моргнув глазом. Как будто именно он был виноват в том, что он, Украинский, никак не может добраться домой. Как будто именно Торба генерирует гребаные нескончаемые проблемки, проблемы и проблемищи.
– Задержанная сбежала!
– Какая, твою маму, задержанная, Володя? Откуда?
– Ну, Ирина Ревень. Из больницы. Мы же ее, по вашему распоряжению, в госпиталь МВД доставили. И…
– Как ей это удалось?!
– А какие сложности? – не понял Торба. – Это же не тюрьма. Мы ж не знали, что она, понимаете, подозреваемая.
– Мы и сейчас не знаем, – рыкнул Украинский.
– Ну, по-моему, по совокупности косвенных улик и действий… – перебил Торба, – мы имеем основания судить…
– Это может, ты имеешь основания, – вспылил Украинский. – А я пока нет. Мне ничего не ясно. Тебе понятно, Володя?
Торба враждебно засопел. Раньше он не позволял себе ничего подобного. Впрочем, день выдался тяжелым, они оба были не железными.
– Ладно, Володя, проехали, – сказал Украинский. – Найди ее, понял.
– Попробуем, – неуверенно сказал Торба. – Только, где ее искать?
«Где хочешь», – захотелось заорать Сергею Михайловичу, но он сдержался.
– Там, где ее дети, Володя.
– А где они, Сергей Михайлович?
– А вот это от тебя требуется узнать.
Лязгнули механизмы дверей, кабина, дрогнув, остановилась на этаже. Полковник зашагал по коридору, гулкому и пустому в субботу. Заглянул в приемную, где дожидалась верная секретарша Надежда.
– Надя, – начал Украинский с порога и осекся, потому что секретарша оказалась не одна. Надежда коротала время в компании двух весьма мрачного вида незнакомцев, державшихся гораздо самоуверенней, чем следовало бы в приемной милицейского начальника такого высокого ранга, каким, безусловно, являлся Сергей Михайлович Украинский. Эта самоуверенность сразу не понравилась полковнику. Уязвила и насторожила его. Секретарша открыла и закрыла рот. Видимо, хотела что-то сказать, но не решилась. Сергей Михайлович нахмурился.
При виде полковника Украинского незваные гости поднялись с дивана и шагнули навстречу, нога в ногу.
