Данил Корецкий - Джекпот для лоха
– Это Говор, что ли? – довольно громко спросил Конев.
– Да брось, – махнул рукой Цуканов. – Просто похожий парень.
– Нет, он, – воскликнула Алинка.
– Привет, Говорок! – крикнул Конев.
– Здорово, Конь! – В тон ему ответил Андрей и, взяв Лену под руку, повел ко входу.
Встретил их тот же официант, похожий на брачного афериста: бабочка, прилизанные, зачесанные на пробор редкие волосы, сладкая улыбка.
– Здравствуйте, добро пожаловать, рады вас видеть, – привычно запел он.
– Здравствуйте! Я вип-зал заказывал.
– Да, да, конечно! – Официант уставился на Андрея, напрягая профессиональную память: где он его видел?
Но память давала сбой. Кожаное темно-коричневое пальто, шарф расцветки бербери, коричневые лакированные туфли, непокрытая голова, элегантная стрижка, красивая спутница, – в этом обрамлении трудно было идентифицировать лицо, однажды виденное на фоне выношенной куртки.
– Прошу вас! – Официант сделал учтивый жест.
Они прошли через общий зал, который был уже практически заполнен отдыхающей публикой. Легкий шумок разговора, звяканье бокалов, сдержанный смех – вечер только начинался.
Говоров уверенно прошел в глубину помещения, распахнул резную деревянную дверь. Те же бра в розовых абажурах, та же просторная комната с овальным столом, тот же бордовый бархатный диванчик под бархатной тяжелой шторой. На этот раз обстановка не вызывала у него ассоциаций с криминалом и развратом…
Андрей повесил в зеркальный шкаф пальто, оставшись в сером с отливом костюме, белой крахмальной сорочке с пристегнутыми уголками воротника, из-под которого струился яркий галстук в красно-белую полоску. Официант принял у Лены короткую шубку под леопарда и устроил ее рядом с кожаным пальто.
– Вы у нас уже бывали, господин…
– Зовите меня Андрей Иванович! – сказал Говоров. – У вас бывал, но нечасто. Однако помню, что вас зовут Веня.
– Да, совершенно верно, – улыбнулся «брачный аферист». Если он и вспомнил спутника постоянного клиента Заборовского в старом сером свитере с протертым локтем, то виду не подал.
Говоров сделал заказ, и официант исчез.
– Похоже, ты здешний завсегдатай, хотя и не признаешься, – улыбнулась Лена. В коротком сверху и снизу черном платье, черных колготках и узких черных лодочках она выглядела очень эффектно. – А я тут впервые. И мне очень нравится. Тем более отдельный зал… Это так шикарно! А кто эти ребята?
– Однокашники, – сухо отозвался Андрей.
– Симпатичные!
Официант принес закуски, водку в графинчике и вино для Лены. А кроме того, незаказанную бутылку итальянского шампанского.
– Это от ваших друзей, – пояснил он.
– Таких друзей водить в музей! – буркнул Андрей.
Но через несколько минут вся компания появилась не в музее краеведения Тиходонска, а в вип-зале ресторана «Джон Сильвер». Улыбаясь, они шли гуськом, подтанцовывая и помахивая руками в такт музыке, несущейся из общего зала. Впереди шел Конев, с бутылкой коньяка, за ним девушки, поднявшие над головами перекрещенные фужеры, а замыкал шествие Цуканов с шампанским.
– Андрей, рады тебя видеть! – Конев расставил руки, чтобы обняться, но Говоров не встал навстречу, и тот опустил их, свободной рукой отряхнув и без того чистый пиджак. – Ты здорово поднялся! На чем, если не секрет?
– На дури.
– Тс-с, – Валерка опасливо оглянулся. – Об этом громко нельзя…
Алина звонко рассмеялась.
– А, ты прикалываешься! – Конь смутился, но только на миг. – Ну, ты юморист! Давай выпьем!
Они расселись вокруг овального стола, рассчитанного как раз на шесть человек. Конь налил мужчинам коньяку, Цуканов женщинам – шампанского.
– Давайте выпьем за дружбу и студенческое братство! – торжественно провозгласил Конь и потянулся наполовину полным фужером к Андрею.
– Давай, раз мы такие друзья, – сказал тот. – Хотя помню, как вы мне предлагали за машиной бежать и за бампер держаться!
Валерка ничуть не смутился.
– Спьяну чего не наворотишь! А что ты нас с дамой не знакомишь?
– Меня зовут Лена! – исправила недостаток девушка. – Это так здорово, что вы столько лет дружите!
Все чокнулись, причем Цуканову пришлось для этого встать и подойти к Говорову.
– Молодчина, Андрей, я знал, что ты своего добьешься!
– А чего же вы на похороны Егорова с Игнатьевым не пришли? – мрачно спросил Андрей.
– Да я вообще ничего не знал! – воскликнул Конь.
– И я! – подтвердил Цуканов. – И девчонки.
А много наших было?
– Да почти никого. Осколкова, Семенов, Медведева и я. Маринка напилась и меня ругала, что это я виноват.
– Да она дура! – закричала Шальнева и тряхнула густой рыжей гривой.
– Истеричка! Она и в институте такой была. А сейчас, когда жизнь не сложилась, обозлилась на весь мир!
– Держись от них подальше, Андрюша! – вмешалась Гусева, прищурив свои раскосые зеленые глаза. – У них свой круг, а у нас – свой! Наливайте, ребята!
Но Говорова такое застолье не устраивало.
– Извините, друзья мои, – строго сказал он. – Мы специально заказали отдельный кабинет, чтобы посидеть вдвоем. Так что попрошу…
По тону и смыслу фраза прозвучала менее учтиво: «Убирайтесь вон, канальи!»
Но гости не обиделись и встали.
– Конечно, Андрюша! – сказал Конь. – В следующий раз специально соберемся все вместе и повеселимся!
– А будете в Москве, звоните, мы там хорошо повеселимся, – сказала Шальнева и протянула Андрею визитку.
– И я свой телефон напишу, – блондинка Барби нацарапала номер на салфетке и тоже вручила Андрею.
Непрошеные гости ушли. Андрей перевел дух.
– Наконец-то! Ну, давай теперь нормально поедим и выпьем. Сейчас уже Веня стейки принесет.
– А по-моему, хорошие ребята, – возразила Лена. – С ними весело. Можно было с ними посидеть…
– Очень хорошие, – сказал Андрей. – Когда спят. Причем зубами к стенке!
* * *– Ну, что раскопал? – нетерпеливо спросил почерневший от нервов и недосыпа Малышев.
Фёдоров угрюмо пожал плечами:
– Все как мы и думали! Смолин до сих пор транквилизаторы пьет. Говорит, действительно, пришли двое, приставили к голове пистолет, дали две минуты на раздумья. И сказали как-то интересно…
– Что сказали?
– Что-то типа: «Или на столе сейчас будут акции, или твои мозги!»
– Что-то такое я где-то слышал… Это же из кино, про крестного отца…
– Короче, он все и отдал. Да еще Поленову и Станицыну позвонил, чтобы не упорствовали. У тех тоже гости были. Одновременно всех окучили!
– Да-а-а… А этого пробил?
– Мутное дело! Никто его не знает, даже фамилии Акопян не слышали!
– Ну, и что особенного? Мало ли у нас подпольных миллионеров, цеховиков[19] всяких? До поры они прятались, маскировались, а сейчас вылезли из щелей, мешки с деньгами откопали и начали заводы и пароходы скупать. Он местный?
– Армавирский. Прописался у нас где-то с полгода назад, в какой-то нежилой халупе.
– Ну? А что в Армавире?
– Там его тоже никто не знает, – мрачно сообщил Фёдоров.
– Да-а-а, действительно… Значит, подставной? – Малышев тяжело глянул на боевого, в полном смысле слова, заместителя.
– Скорее всего! – кивнул коммерческий директор. – Не мог же он со своим мешком в Тиходонск на телеге приехать и начать скупать «Сельхозмаш» за шапку сухарей! Кто-то его навел…
– Это точно! Только почему они нашему дворнику пушку ко лбу не приставили?
– Да просто не знали о нём. Или не смогли подобраться. У него ведь серьезное прикрытие…
– Да вот это и непонятно, – развел руками Малышев. – Он не производит впечатления серьезного человека!
Фёдоров засмеялся:
– Да он лох лохом! Принимает подчиненных в любое время, во все проблемы вникает самолично, все капризы удовлетворяет… Хочешь на больничный идти – иди, лечись! Надо жену из роддома забрать – пожалуйста, забирай! А кто работать будет? Я слышал, он даже деньги рабочим в долг дает! Так он совсем работяг разбалует.
– Деваться некуда, – сказал Малышев. – Его пять процентов, добавленные к нашим, могут решить все дело!
– Могли решить! А теперь, когда появилась эта долбаная «третья сила», положение изменилось…
Генеральный директор махнул рукой:
– Да ничего не изменилось. Объединимся с москвичами, наедем на этого Акопяна, заберем акции и поделим поровну. Чтобы все по-честному! А потом все равно их обгоним!
* * *На втором этаже гостиницы «Интурист» в небольшом банкетном зале сидели участники памятной встречи в «Сельхозмаше»: Храмцов с Каратаевым и директором по развитию Олегом Сергеевичем и Малышев с Вайсом и Фёдоровым. Стол был сервирован аскетично: только белая полотняная скатерть, три пепельницы, в центре и по краям, бокалы для воды и по паре бутылок «Боржоми». Для открывания бутылок в центре стола лежал почему-то только один плоский ключ с выпуклым изображением Тиходонского драматического театра.
