Татьяна Полякова - Час пик для новобрачных
— Чем ты занимаешься?
— Несколько лет работала секретарем-референтом, — пожала я плечами. — Потом вышла замуж.
— И что?
— Муж предпочитал, чтобы я сидела дома.
— Ты говоришь о муже в прошедшем времени. Вы развелись?
— Он умер. Год назад.
— Извини.
— Все в порядке. Прошло довольно много времени.
— Несчастный случай?
Я насторожилась, но взгляд Глеба ничего, кроме внимания и сочувствия, не выражал.
— Да-а, — неохотно кивнула я. — То есть вовсе нет… его убили. Застрелили в двух шагах от нашей квартиры.
— Бизнес?
— Не знаю. До сих пор толком ничего не выяснили.
— Тебе здорово досталось?
— Еще бы. Муж оставил мне кучу денег. Кое-кому это показалось подозрительным, хотя я в момент убийства уже месяц как лежала в больнице с двухсторонней пневмонией и сама едва не отправилась на тот свет. Когда все кончилось, я уехала оттуда. Не могла больше находиться в этом городе.
— Значит, ты богатая вдова? — спросил Глеб с улыбкой.
— Значит. Понемногу прихожу в себя. Подумываю устроиться на работу, жизнь в четырех стенах становится невыносимой. А пока решила развеяться и приехала сюда.
— Я рад, что это пришло тебе в голову, — кивнул Глеб, — иначе мы бы не встретились.
— Ты женат? — задала я, с моей точки зрения, вполне уместный вопрос.
— Нет. И никогда не был. Пару раз собирался, но в последний момент непременно что-то случалось.
— Например?
— Ну .. мне пришлось накануне свадьбы отправиться в командировку, а невесте это не понравилось, мы поссорились, а помириться не сумели.
— Что ж, твою невесту можно понять.
— Конечно.
— Ты из Москвы?
— Да.
— А чем занимаешься, если не секрет?
— В настоящий момент я пенсионер… То есть я так это называю.
— Бывший военный? — спросила я, хотя на военного он вовсе не походил.
— Нет, — с усмешкой покачал он головой.
— Я полагаю, дальнейшие вопросы неуместны? — тоже усмехнулась я.
— Ну почему же… Могу пояснить, если это интересно.
— Интересно, — кивнула я.
— Несколько лет я работал в одной крупной. фирме. Все было прекрасно, пока я не начал проявлять излишнее любопытство, вполне объяснимое, кстати. А проявив его, понял, что работа… как бы это выразиться… для меня не совсем подходящая.
— Криминал?
— Разумеется. И я счел за благо удалиться, пока это было возможно. Вот и все.
— Занятно. И что думаешь делать дальше?
— Понятия не имею. Для начала тоже решил отдохнуть. Я лет семь не был в отпуске. И, честно говоря, мне понравилось бездельничать. Денег мне хватит до самой старости, причем с лихвой. Возможно, организую собственное дело, но пока думать об этом лень.
— Что ж, по-моему, разумно.
Он улыбнулся в ответ, и мы ненадолго замолчали.
К концу первой недели я начала задаваться вопросом: почему Глеб не стремится оказаться со мной в одной постели? Не то чтобы мне этого хотелось, нет, просто его поведение казалось странным. Сама я не делала никаких попыток к сближению. Влюбляться я не собиралась, а для курортного романа Глеб не казался мне особо подходящей кандидатурой.
Я лениво размышляла об этом, валяясь на пляже, а где-то на десятый день поняла, что неожиданно я увлеклась им. Открытие меня не порадовало. До конца поездки оставалось четыре дня, и я надеялась, что, расставшись с Глебом, я скоропостижно забуду о нем. Теперь выходило, что все не так просто.
В один из дней Глеб предложил прогулку на яхте, и я, конечно, согласилась. Не считая команды из трех человек, мы были одни, купались, загорали, болтали о пустяках и были абсолютно счастливы. Стоя на носу яхты и чувствуя за спиной Глеба, я беспричинно улыбалась, и вдруг… странное чувство охватило меня, в какой-то момент на меня напал лютый страх. Я вдруг подумала: “Вот сейчас, сию минуту он толкнет меня…” Я уже видела, как падаю, ударяясь головой о корму, теряю сознание, а потом винт разрубает меня на куски…
Видение было столь отчетливым, что я невольно попятилась, резко повернулась и увидела лицо Глеба. Глаза его были скрыты очками, но лицо выглядело чересчур серьезным, правда, в ту же секунду он улыбнулся.
— Потрясающе, правда?
— Правда, — кивнула я, но поторопилась убраться подальше от опасного места, мысленно ругая себя на чем свет стоит. С какой это стати Глебу желать моей смерти? Чушь…
В последний вечер мы отправились в Хургаду с намерением изведать прелести ночной жизни города. В отель вернулись под утро. Я едва держалась на ногах от усталости. На веранде по соседству шумная компания что-то отмечала… В общем, испытывая некоторую неловкость под любопытствующими взглядами, мы простились возле моей двери.
Автобус, который на следующий день должен был отвезти нас в аэропорт, отправлялся в шесть вечера, так что времени до отъезда было вдоволь, и Глеб за завтраком спросил:
— Чем займемся?
— Будем валяться на пляже. Номер необходимо сдать в двенадцать.
— Совершенно необязательно, — усмехнулся он и взял меня за руку. По тому, как он это сделал, стало ясно, что он имеет в виду.
По дороге в номер я рассудила, что это вполне логичное завершение знакомства. В конце концов, парень здорово потратился и имеет право на кое-какое удовлетворение. Развлекая себя циничными мыслями в том же духе, я отлично знала, что на самом деле хочу этого не меньше, чем он.
Мы вошли в его номер, он запер дверь, улыбнулся, точно извиняясь, а потом принялся меня целовать. Часа через два я с чувством воскликнула:
— Какого черта мы столько времени потратили впустую?!
А Глеб засмеялся.
На автобус мы, конечно, опоздали, пришлось ехать на такси. Регистрацию мы успели пройти за несколько минут до вылета, и, оказавшись в самолете, я самым бездарным образом уснула, уткнувшись носом в плечо Глеба (он и здесь проявил чудеса расторопности и сумел уговорить пожилую даму поменяться с ним местами).
Проснулась я, когда самолет пошел на посадку. В Шереметьеве началась суета, так что мы не успели сказать друг другу и трех слов. Меня встречал приятель с моим демисезонным пальто, перекинутым через руку, и прощание с Глебом вышло каким-то скомканным.
У него был номер моего сотового, у меня был номер его. По дороге домой, отвечая на вопросы своего приятеля об отдыхе в Египте, я вдруг почувствовала странную тоску при мысли, что никогда не увижу Глеба. Впрочем, я была совершенно уверена, что он позвонит в тот же день. Но он не позвонил. Это причинило мне невероятную боль. Я решила поскорее забыть о нем, но на третий день, ругая себя последними словами, позвонила сама. Совершенно напрасно, между прочим. Глеб не ответил. На вторую попытку меня уже не хватило. Сидя вечером одна в своей квартире и испытывая чувства, доселе мне неведомые, я вдруг с удивлением поняла, что влюбилась. Выходило, что Глеба стоило поблагодарить за то, что он не позвонил мне, потому что в чем в чем, а в любви, как мне тогда казалось, я нуждалась меньше всего.
Прошел еще один день. Я выходила из машины возле своего подъезда, когда услышала за спиной:
— Полина… — Повернулась и увидела Глеба. Он стоял, привалившись к новенькому “Шевроле”, и выглядел немного смущенным.
— Это ты? — ахнула я и выронила ключи. Мы одновременно наклонились за ними. Глеб взял меня за руку и вздохнул:
— Наверное, надо было предупредить… — И без перехода добавил:
— Я люблю тебя.
— Господи, — засмеялась я. — Господи… как я счастлива.
— Я с вещами, — заявил Глеб, как только мы вошли в квартиру. — В общем, на всю жизнь. Как ты на это смотришь?
— Я в восторге.
— А замуж за меня пойдешь?
— Куда ж деваться, если ты с вещами…
С тех пор мы не расставались. Через месяц поженились, и все это время я была абсолютно счастлива. Теперь, когда былое счастье оказалось утраченным навсегда, эти несколько месяцев представлялись мне самыми невероятными в моей жизни, повторить их никогда и ни с кем невозможно, и от этого мое горе казалось мне безграничным, а дальнейшая жизнь никчемной.
Утро опять выдалось солнечным, и это причиняло почти физическую боль, казалось, мне стало бы легче, погрузись весь мир в беспросветную мглу. Позвонила Светлана.
— Полинька, я заеду через полчаса. Я безразлично буркнула:
— Конечно.
Она приехала и, взглянув на меня, заплакала.
— Поля, так нельзя, надо держаться. Тебе ни в коем случае не следует оставаться одной…
— Нет-нет, — торопливо ответила я, боясь, что Светлана решит проводить со мной все время, а я теперь просто не способна кого-то видеть. — На самом деле все не так плохо. Пройдет месяц, два, и я начну привыкать. Все привыкают. Какие у нас дела? — облизнув пересохшие губы, спросила я, стараясь перевести разговор в другую плоскость. В сочувствии я совершенно не нуждалась.
— Надо сообщить родственникам, — начала Света, а я перебила:
— Получается, что сообщать некому. У меня родни нет, и у него тоже, если не считать отчима. Но ни его адреса, ни телефона в вещах Глеба я не нашла.
