Жара - Мария Владимировна Славкина
– Ну что, Любочка, где ваша геофизика, где ваша электрометрия, где ваши экскаваторы? – поинтересовалась Анна, а потом ни к селу ни к городу добавила: – Где ваши абреки, где ваши кунаки?
– Приступаем, – коротко ответила Люба.
Анна, как всегда, держалась в тени. Анохин быстро разыскал хозяйку дачи Марину Ивановну Черышеву, которая ютилась в маленьком, но хорошо оборудованном хозблоке. Ею оказалась маленькая сухая женщина преклонного возраста. Со всем свойственным ему тактом Анохин поведал ей о том, что они расследуют убийство и что, возможно, тело спрятано на дачном участке. Майор постарался не вдаваться в подробности, а пожилая дама не очень и настаивала. Она явно плохо понимала, что происходит, и только испуганно охала.
– Люба, ваша очередь, – прошептала Анна.
Любаша и два ее помощника знали свое дело. Они одновременно достали и включили специальную аппаратуру. И не прошло и двадцати минут, как на экране компьютера была высвечена карта забетонированного подвала с кружочками и точками, локализующими предполагаемое место захоронения объекта.
– Вот как-то так, – сказала майор Сидорова. Анохин и его парни не побрезговали взяться за ломы и лопаты. Через полтора часа труп был извечен на свет божий и накрыт тонким полиэтиленом. Захарьина была опытным следователем, но за два десятка лет работы она так и не смогла привыкнуть к виду полуразложившихся человеческих тел. Ее шеф Смирнов в таких ситуациях, когда Анна явно теряла самообладание при виде трупа, иной раз подтрунивал: «Это тебе не в шахматы играть». Милейшая Любовь Николаевна и ее помощники как коршуны набросились на труп с первичным осмотром, после чего стали готовить тело к отправке в лабораторию в Москву.
– Ну что, Люба? – с надеждой спросила Захарьина.
– Все замечательно, – весело ответила майор Сидорова, даже не обращая внимания на всю несуразность контекста этого оптимистичного высказывания. – Это, безусловно, Розенфельд, то есть Розенфельд Владимир Борисович. Ткани, можно сказать, в прекрасном состоянии. Видимо, сказалась изоляция от воздуха. Конечно, мы еще сделаем анализ ДНК. Пусть брат, известный нам Михаил Розенфельд, побыстрее сдаст биоматериал, а ваши ленинградские друзья, Анна, поскорее доставят его в Москву. Но, в общем, это формальность. Розенфельд, он и есть Розенфельд.
– Причина смерти? – отрывисто спросила Анна.
– С этим все ясно. Три выстрела в грудь. Причем из хорошей машины. Думаю, что это ПМ. Баллистики скажут подробнее.
– Ну давайте, ребята, как чеховские три сестры, в Москву, Москву, Москву. Андрей Алексеевич, скомандуйте, чтобы немедленно задержали Брахмана, – распорядилась Захарьина.
– Где его искать? – спросил Анохин.
– Это вам виднее, – не без иронии ответила Анна.
* * *
Время было дорого, но Анюта заехала домой и приняла душ. Ей всюду чудился страшный трупный запах.
– Нет, – хмыкала Захарьина про себя, – надо срочно идти преподавать. По молодости было туда-сюда, но сегодня ведь меня стошнило. Хорошо, что никто не видел. А Любаша в полном восторге от своей работы. Вот что значит разные психотипы людей.
Анна чувствовала, что после «свидания с трупом» ее неприязнь к Брахману достигла исполинских размеров. Одно дело – абстрактный труп, и совсем другое – страшные полуразвалившиеся останки. «Но ничего, ничего, получишь ты свое», – думала Захарьина, когда в допросную вошел свежий, лощеный, прекрасно одетый немолодой джентльмен.
– Здравствуйте, гражданин Брахман, – поприветствовала его Захарьина в духе лексики тридцатых годов.
– Здравствуйте, гражданка следователь, – в тон ей игриво подхватил Петр Михайлович.
– Я должна проинформировать вас, – пошла в лобовую атаку Анна, – что сегодня оперативно-следственной группой обнаружен труп Розенфельда Владимира Борисовича.
– Да, замечательно. Поздравляю с большим успехом.
«Ах ты, б…ь», – подумала про себя Захарьина. Вслух же она сказала:
– А вас не интересует место обнаружение трупа?
– Конечно, интересует. Еще как интересует, – ответил Брахман. – Мы с майором Анохиным облазили весь Истринский район, но так и не смогли его найти. Черт знает, куда я его бросил.
– Да, так вот, – сказала Захарьина, – труп был обнаружен в подвальном этаже строящейся вами дачи на участке, принадлежащем гражданке Марине Ивановне Черышевой, матери вашей законной супруги. Скажу больше, труп свеженький. Свалить его на время сталинских репрессий или трагических событий 41-го года не удастся. Трупу чуть больше месяца. И у нас есть все основания быть уверенными в том, что это господин Розенфельд.
Брахман жестко прервал беседу:
– Хватит. Мне нужно подумать.
– Ну вот что, дорогой Петр Михайлович, – почти заорала на него Захарьина, – связывайтесь с адвокатом. Если нет, мы дадим вам адвоката. Или давайте подписку о том, что вы в адвокате не нуждаетесь.
– Госпожа старший следователь, – повысив голос, заговорил Брахман, – вы видите, в каком я дерьме. Вы же меня в это дерьмо и загнали. Никакой адвокат мне не нужен. Давайте бумажку, я подпишу. Если вы думаете поразить меня вашим открытием, то вы ошиблись. Признаю то, в чем и признавался раньше. Хотел помочь сыну друга, хотел, чтобы этот поганый смердящий труп не разрушил жизнь молодого талантливого художника. Ну помучил я майора Анохина. Конечно, вышло глупо и по-детски. Надо было сразу отвезти его на эту долбаную стройку и представить ему Владимира Борисовича во всей разлагающейся красоте. Ну что ж, теперь режьте меня на куски.
– Гражданин Брахман, я задерживаю вас на сорок восемь часов. А завтра вы поедете в суд, и я обещаю вам, что вас арестуют.
– По какому обвинению я задерживаюсь?
– Вы задерживаетесь по обвинению в препятствии следствию и сокрытии важнейших улик.
* * *
Вся команда собралась в тесном кабинете Захарьиной. Присутствовали Анохин, Измайлов, Трефилов и Сидорова. Все понимали, что сейчас начнется фирменный мозговой штурм следственной группы. Захарьина была сурова и сосредоточенна.
– Коллеги, – обратилась она к присутствующим, – сразу должна сказать, что мы столкнулись с непростой ситуацией. Не буду терять времени на сантименты и мозговые страдания и скажу, что мне очень подозрителен Брахман. Что, если это и есть настоящий убийца? Очень сильные мотивы. Левые деньги ни к чему хорошему не приводят. И потом его лихорадочная деятельность по сокрытию следов. Мотив насчет того, чтобы помочь молодому Крохину, конечно, есть. Но как-то неубедительно. А что если он хотел спасти самого себя? Только вот прижать Брахмана пока не представляется
