Фридрих Незнанский - Смертельный треугольник
И вдруг они пришли.
Перед красной палаткой стоял высокий худой человек и смотрел на них строго и молчаливо. Денис протянул ему руку, не дождался ответного жеста и свалился на снег, успев увидеть, как его проводник тут же хладнокровно повернулся и пошел назад своей дорогой.
6
Денис спал или проваливался в забытье — сколько прошло времени, он точно не знал, но вдруг проснулся утром (может быть, следующим, а может, дней через пять, кто знает?), лежа в спальнике. Он расстегнулся, вышел из палатки и увидел снежную пирамиду, которая была прекрасна на фоне ярко-синего неба...
— Это неудивительно, что она вам так нравится, — сказал рядом удивительно спокойный голос. — Она попала в пантеон местных богов.
Высокий человек, который говорил с ним, очевидно, умел читать мысли.
— Как она называется? — спросил Денис.
— На русский ее название переводится как Рыбий Хвост. С некоторых направлений видны ее два разновысоких пика.
— Остроумно.
— Остроумно другое. При высоте шесть тысяч девятьсот девяносто три метра она остается не покоренной человеком, и не потому, что восхождение невозможно — при современной технике скалолазания и снаряжении возможно почти все, — а просто горно-восходители всех стран договорились оставить ее «горой, где никто не бывал».
— Действительно, красивая история, — оценил Денис. — Вы же Мохнаткин, да?
Молчание.
Денис объяснил, кто он, сказал, что Гордеев не может сейчас заниматься делом Мохнаткина, потому что он за границей, и вот он приехал познакомиться со своим клиентом. Это, конечно, звучало дико, но Мохнаткин удивления не выказал.
— Сейчас будем кофе пить, — сказал он и принялся рыться в огромном рюкзаке, в котором чего только не было.
Рассматривая его хозяйство, Денис заметил:
— Вы тащите с собой в гору палатку, веревки, железо — всего, наверно, килограмм двадцать...
— Шестнадцать обычно.
Мохнаткин тем временем снял куртку.
— Ну пусть шестнадцать. Вот и куртка тоже, наверно, тяжелая...
— Нет, она легкая. У меня она на гагачьем пуху.
—Дорогая?
— Ну да. Килограмм пуха стоит около двух тысяч долларов.
Денис засмеялся:
— Пуховка от-кутюр?
— Примерно.
— Это я к тому, — объяснил Денис, — что это все для тела. А для души в рюкзак можете что-то положить?
— Несколько шоколадных батончиков.
— Так любите сладкое?
— Они необходимы. Когда весь день работаешь, то один раз ешь утром, а второй — только поздно вечером. Чтобы в промежутке перекусить, я и беру пару батончиков.
— Это какие-то специальные конфеты? — полюбопытствовал Денис.
— Ага, я их из Франции привожу. Очень вкусные и питательные, на основе мюсли. Да вот попробуйте. — Он протянул Денису батончик.
— Нет-нет, мне же не штурмовать восьмитысячники, ни за что! А почему бы не пользоваться питанием для космонавтов или, например, спецназа? Там же все отработано, проверено.
Зажигая спиртовку, Мохнаткин пожал плечами:
— Я не связан с этими кругами.
— Это не так сложно, если хотите, я могу помочь.
— Спасибо, но я об этом никогда не задумывался. Во Франции просто зашел в магазин и купил что надо.
— Вы сами готовите все к экспедиции?
— Ну мне кое-кто помогает, конечно. Лисняк вот. Сашка Заверюхин... раньше меня снабжал ледовыми молотками, кошками, карабинами, крючьями, то есть железом, как у нас говорят.
—Ага. Степан, а у вас есть подруги-альпинистки?
—Я хожу в стиле соло, — хмуро напомнил Мохнаткин.
— Да, я помню, но все же вы знаете таких женщин, дружите с ними? Они вообще встречаются?
—Люди все разные, и женщины тоже.
— Недурно, — оценил Денис.
— Подавляющий процент барышень тащится в горы с тайным или явным намерением найти мужика. И ничего странного или нелогичного здесь нет. Именно в походах или восхождениях кому-то отыскать подходящего мужчину гораздо быстрее, чем в замкнутом круге городского общения. Хотя, разумеется, тоже без гарантий. Но дальше часть девушек этого типа, найдя себе мужа и свив семейное гнездышко, успокаивается и перестает ходить в горы, ведь цель достигнута. Другие все равно продолжают ходить в горы. Это означает, что они уже относятся к одному из других типов.
— Ну хорошо, неужели не бывает женщин, которые ходят в горы из любви к искусству?
— Как же не бывает? Бывает. Эстетки. Некоторые даже связывают свои поездки с определенными духовными целями, занимаются медитациями, самосозер-цаниями и другими практиками. Все-таки красота гор не сравнима ни с чем. Воздействие ее даже на циничную женскую душу очень целительно и благотворно.
— Как вы сказали? — удивился Денис.
— Целительно и благотворно.
— Нет, я не о том. Впрочем, неважно. А чистые спортсменки?
— Этих совсем мало, но и такие встречаются. Спортивные амбиции, стремление доказать, преодолеть, победить — все-таки больше традиционно мужские качества. Поэтому такие особи выглядят сами понимаете как... Кофе готов.
7
Яна спала, уронив голову на его плечо. Гордеев смотрел на ставшие до боли родными испанские пейзажи, мимо которых проносился поезд.
Михаил Павлович Носков. Михаил Палыч. Миша. Мишаня... Мишаня? Нет, Мишаня — это не он, это в его разговоре с Милой Монаховой упоминался какой-то Мишаня... И тут Гордеев понял. Разгадка почти осязаемо сверкнула перед ним.
Военно-промышленный комплекс, черт побери, без него никуда. Только вот чей? В данном случае французский или транснациональный — неважно, но базирующийся во Франции. Вот где собака зарыта!
Гордеев вспомнил, что в справке на Мишеля Блана, которую ему делал Макс, были сведения о его отце и о той части их семейного бизнеса, которая была связана с ВПК. Хорошо, что он никогда не уничтожает почту... Гордеев открыл компактный ноутбук, с которым никогда не расставался, и нашел эту справку, он переместил ее в папку с общим названием «Монахова». Так, где же это?
«...получил предложение перейти в небольшую семейную фирму... »
«...рискнул расстаться с процветавшей компанией... »
Ага!
«...связал свою жизнь со скромным предприятием по производству электроники, работавшим на оборону. С юности Блан-старший любил технику и занимался производством различных механизмов. Блан один из первых понял, что оружие будущего — это ракеты. И когда в 1967 году израильская армия в шестидневной войне разгромила союзные войска арабских государств, ракеты, которыми она уничтожала арабские танки и самолеты, были сделаны на фирме Блана. К тому времени Блан уже снабжал своими ракетами и электроникой армии Франции, США и Великобритании. Но этого ему показалось мало. Свой самый выдающийся трюк он осуществил в 1990 году. Именно он сумел уговорить упиравшихся немцев, испанцев и англичан объединить свои предприятия в гигантский европейский концерн EGLS, в результате чего, имея всею 5 процентов капитала собственного холдинга, Блан фактически поставил под контроль вторую в мире, после «Боинга», аэрокосмическую империю. Оборот возглавляемого им концерна (не его лично) достиг 13 миллиардов долларов. Блан никогда не скрывал, что добивался успеха при поддержке и помощи государства. Есть во Франции такая традиция: выращивать с помощью государственных денег капитанов бизнеса, на которых страна может положиться и которые способны преданно служить своей родине. Во взаимоотношения с людьми Блан внес принцип, изложенный в его любимом романе: «Один за всех и все за одного». Во Франции знали, что Блан никогда и ни при каких обстоятельствах не бросает друзей. Своих ошибавшихся сотрудников он защищал так, как будто это его дети или братья. И те всегда платили Блану слепой преданностью. И поэтому его никогда не предавали ни покровители, ни друзья, ни подчиненные. Теперь империю Блана наследовал его сын Доменик. В 47 лет этот человек получил одно из самых блестящих наследств в истории Франции. Сумеет ли он стать в бизнесе таким же мушкетером, каким был его отец, покажет время».
Это семейная империя, клан, понял Гордеев, который сам по себе — целый военно-промышленный комплекс. Есть ведь и другой сын, Мишель, повеса, производящий арманьяк, а кроме того, поучившийся между делом в Штатах — в Массачусетсом технологическом институте, одном из серьезнейших технических вузов мира. И?
«Последнее увлечение Мишеля Блана — финансовое участие в разработке нового самолета «Орион». Его интерес к этому бизнесу неудивителен, учитывая, что первоначально карьера Блана складывалась как многообещающего инженера...»
«Орион!» Тот самый натовский «Орион», который отслеживал недавние российские учения. ВПК, думал Гордеев, везде чертов ВПК.
Значит, русский прокурор и французский бизнесмен, торгующий вином, вполне возможно, на самом деле являющимся прикрытием, ширмой для более серьезных дел. Что между ними общего? У прокурора брат — гениальный ученый, у которого он умыкнул черновики его трудов, у виноторговца брат — глава концерна, производящего авиационные двигатели и бог знает что еще. Они могут найти между собой общий язык? Почему бы и нет? Носкову нужны деньги и защита. Французский миллионер вполне может ему это дать в обмен на бумаги, которые для него, для его клана, представляются бесценными. Весь вопрос в том, как быстро они сторгуются... Если Носков подготовил эту ловушку в Испании, значит, всерьез опасался, что ему могут сесть на хвост. Значит, он пока где-то близко.
