Игорь Тихорский - Ангел Бездны

Единств. экз.

Кузнецову

Согласно информации добровольных помощников, полученной в ночь со 2.06.97 г. на 3.06.97 г., Чародей готовит масштабную акцию по деблокировке светлых полей и гипнотическому воздействию на население, пытаясь внушить страх перед грядущими стихийными бедствиями (бури, лесные пожары, землетрясения, аварии атомных реакторов и радиоактивное заражение города и окрестностей), с целью посеять панику и вызвать массовые беспорядки.

В связи с этими данными, предлагаю отменить артиллерийскую бомбардировку Глухого Лога и холмов.

5.06.97 г.

«…Травля человека, именующего себя Великим Духом Внутреннего Космоса, весьма характерна для нашего общества. Власти не гнушаются никакими средствами. Устраиваются облавы на людей, сочувствующих Великому Духу. Все это делается только по той причине, что сам нынешний режим не способен обеспечить ценности, которые исповедуются Великим Духом и его сторонниками.

Общество прогнило насквозь!

Мы, свободные анархисты, поддерживаем любого, кто готов поднять знамя борьбы с гнилью!

Новоявленные нувориши возмущенно кричат о посягательстве на их жизни и спокойствие. Мы отвечаем на их стоны: „Господа, ваши жизни не стоят овечьих орешков на проселочной дороге!“»

6.06.97 г.

«…„Товарищи“ из МВД и ФСБ в интервью корреспонденту „Межинского вестника“ назвали людей, осмелившихся открыто заявить о своей нетрадиционной сексуальной ориентации, „педерастами“.

Горожане должны знать, что милиция и работники безопасности в последние дни устроили бесстыдное гонение на граждан, осмелившихся любить не так, как то предписывают „нормы морали“. В ход пошли средневековые термины. Нас называют инкубами и суккубами, то есть дьяволами в женском и мужском обличье.

Хочется напомнить „товарищам“ Михайлову и иже с ним, что сексуальные склонности — личное дело каждого. И в цивилизованных странах права гомосексуалов и их личная свобода защищаются законом. Уж не собираются ли блюстители порядка сжигать на кострах так называемых „инкубов“ и „суккубов“? Мы, нижеподписавшиеся, заявляем, что выпады против гомосексуалов являются хамскими и беспардонными и подлежат судебному преследованию, хотя бы потому, что, вступая в Совет Европы, Россия подписала — правда, негласно — протокол, защищающий свободу и права лиц нетрадиционной сексуальной ориентации».

Всего 96 подписей.

БАТОГОВ

Наконец я собрался в Питер. Несколько дней я не мог выехать, потому что в городе продолжалась паника, и МВД совместно с ФСБ пыталось утихомирить разбушевавшиеся страсти. Масла в огонь подлили анархисты и гомосексуалы, обвинив правоохранительные органы во всех смертных грехах.

Михайлов обратился в администрацию города, собрал еще раз журналистов и слезно просил не разжигать страстей. В пределах возможного начальник Областного управления ФСБ даже приоткрыл карты, сказав, что все оперативные работники брошены на раскрытие дела о взрыве поезда, которое тесно связано со злоумышленниками, по всей видимости устроившими свой штаб в пещерах и использующих для дезорганизации жизни горожан аппаратуру, оставленную нацистами при отступлении.

Михайлов убедительно врал, что аппаратура совершенно секретная, и именно ее имели в виду фашисты, когда в конце войны угрожали миру новым, невиданным доселе оружием. Когда кто-то из журналистов заикнулся, что под новым оружием все-таки имелось в виду ядерное, а не магическое, Михайлов, готовый к такому повороту, заявил, что к тому времени ядерное оружие уже новинкой не было. Над ним активно работали в Штатах и у нас. А вот психотропное и то, что в быту называют магическим, действительно прежде никогда никем не разрабатывалось.

Поэтому Геббельс активно использовал блеф с атомной бомбой, ревностно оберегая тайну оружия психотропного.

«Конечно, — сказал Михайлов, — разрабатывалось оно не только в Межинске. Но другие места пока не обнаружены…»

Вранье начальника ФСБ было таким вдохновенным, что даже я в какой-то момент поверил ему. Только вспомнив явления призраков, рассказы ведуна, его предсказания, потом ярко представив себе наши с Лешей ночные кошмары, я опомнился и признал, что версия Михайлова для публики может быть единственно приемлемой.

После нескольких статей в «Вестнике» о паранормальных явлениях и выступлений ученых из Москвы, утверждавших возможность создания и использования психотропного оружия, страсти в городе несколько поулеглись.

Михайлов выступил по телевидению и заверил всех, что в недрах военных лабораторий заканчивается работа по нейтрализации оружия, оказавшегося в руках преступников, и пообещал покончить со всеми кошмарами в самое ближайшее время.

После этого несколько дней действительно было тихо.

К Панкратову не являлся призрак, а ведун сидел дома и отказывался с нами говорить.

В начале июня из больницы выписали Владимирова, но с условием, что он по прибытии в Петербург немедленно явится в Окружной госпиталь для завершения курса лечения.

Мы с Лешей проводили Олега с Валентиной, и только после этого я решил, что могу отправиться в Питер.

Главная моя цель была — доложить о результатах расследования Никанорову и обсудить с ним дальнейшие пути поисков похищенных денег.

Шестого июня я прибыл в Петербург и прямо с вокзала отправился в ЭМЕСК-банк.

Никаноров, конечно, знал о выводах следствия и первым делом спросил, что я собираюсь делать дальше.

Я ответил уклончиво, потому что мне не хотелось раскрывать раньше времени все карты, но предположил, что в ближайшее время часть денег наверняка где-то появится, а по этой части нам удастся выйти и на целое.

Никаноров скептически ухмыльнулся, но промолчал.

Я решил, что босса надо маленько встряхнуть, и сказал:

— Одна банкнота, первая, объявилась, как мы знаем, и думаю, что она не последняя. Было бы неплохо проследить, не переводил ли кто-нибудь в Питер или Москву значительные суммы в валюте. Если бы можно было это узнать через ваших коллег-банкиров, дело могло бы пойти быстрее…

— Исключено, — заявил Никаноров. — Никто не станет раскрывать секреты банковских операций. К тому же я уже наводил справки — безуспешно.

Зазвонил телефон. Никаноров поднял трубку, несколько секунд внимательно слушал, потом бросил:

— Благодарю. Вознаграждение остается в силе. — Босс положил трубку и ехидно улыбнулся: — Кажется, Слава, я опередил тебя!

Он рассказал, что его люди договорились с инкассаторской службой Главпочтамта. Те обещали докладывать о больших суммах денег, пересланных инкассаторской почтой из Межинска.

— Только что мне сообщили о прибытии изрядной суммы. Придется тебе поехать, выяснить, что к чему.

На мое недоуменное замечание по поводу того, что вряд ли ворованные деньги, да еще из взорванного поезда грабители станут отправлять инкассаторской почтой, Никаноров ответил, что, во-первых, инкассаторская пересылка не так уж и рискованна. Деньги, доверенные государству, достаточно хорошо охраняются, а во-вторых, это не бросается в глаза. Раз отправил с инкассаторской почтой, значит, деньги чистые и отправителю нечего опасаться.

— А что же почтовики? Так запросто выдали вашим людям нужную посылку?

— Во-первых, неизвестно, нужная ли это посылка. Возможно, просто одна фирма посылает другой некоторую сумму. Во-вторых, мои сотрудники инструктировали тамошних почтовиков. В-третьих, по пятьсот зеленых на брата в случае обнаружения нужной посылочки тоже сыграло свою роль. Езжай, не томи душу!

В сортировочном зале я нашел мужичка средних лет, который отвечал за инкассаторские пересылки. Звали его Виктор Григорьевич, был он весьма любезен, но вместе с тем осторожен.

Внимательно изучив мой паспорт и служебное удостоверение, он уверился, что я и есть «тот самый Батогов, о котором предупреждал господин Никаноров», и только после этого проводил меня в небольшую каморку, где на столе лежал мешок, запечатанный множеством печатей.

Я оглядел печати, просмотрел сопроводительные документы. Внешне все обстояло вполне благополучно. Фирма «Киви» пересылает наличную валюту в сумме ста тысяч долларов родственной фирме «Тропики». Адреса фирм были написаны отчетливо и подозрений не вызывали.

— Сообщили адресату о прибытии посылки? — спросил я.

— Зачем же? — скромно ответил Виктор Григорьевич. — Первым делом господину Никанорову, потом уже адресату. Долго ждать, конечно, нельзя. Они оттуда уже запрашивали.

— Откуда? Из Межинска или фирма «Тропики»?

— «Тропики». Те сдали прямо в почтовый вагон, мы приняли под расписку как положено, в сейф положили, перед вашим прибытием изъяли.