Кит Холлиэн - Четыре степени жестокости

— Вы можете подождать несколько минут?

Я кивнула, и он тихо захлопнул за мной дверь.

Безжизненный флуоресцентный свет нагонял тоску. Чтобы немного отвлечься, я стала разглядывать комнату. На стенах памятки, повсюду разложены официальные бумаги. График всех личных встреч и визитов членов семей заключенных за последние три месяца. Список правонарушений, за которые посетители могут быть арестованы и привлечены к ответственности, — точно такой же висит на информационной доске у северных ворот.

Я увидела ящик для хранения улик и заглянула туда. Там хранилась коллекция самодельного оружия. Длинный пластиковый тюбик с заостренным концом: возможно, когда-то это была одноразовая тарелка, которую украли из столовой, расплавили в микроволновке, свернули, изготовив предмет, до смешного похожий на смертоносный вибратор. Короткая алюминиевая трубка с привязанной к ней пластичной лентой, служившая рогаткой для стрельбы дротиками. Да, зэки большие выдумщики, когда у них много свободного времени. Возьмите страх, алчность, зависть и ненависть, добавьте немного безумия и хорошенько перемешайте.

На глаза мне попался отчет о вскрытии Кроули.

Я не удержалась и взяла его в руки. У меня появилась смутная надежда, что Мелинда пригласила меня из-за Кроули. Отчет содержал совсем немного информации, лишь с полдюжины фотографий и несколько незначительных деталей. В ходе вскрытия было выявлено нарушение функции печени, вызванное запущенным гепатитом С. А также язва двенадцатиперстной кишки. Этого было достаточно, чтобы поставить под сомнение эффективность медицинского обслуживания в тюрьме. Далее следовала более интересная информация о том, что у погибшего были выявлены частичная гипотермия и острая асфиксия. А также ожоги третьей степени на груди и лице. И сто тридцать семь гематом.

Через десять минут дверь открылась, и на пороге появилась Мелинда в сопровождении пожилой женщины.

— Ты уже здесь? — с удивлением спросила она, увидев меня, но тут же сменила тон и представила мне вошедшую: — Это Синтия, она давно здесь работает и знает больше, чем все мы, вместе взятые.

На Синтии были голубые джинсы и клетчатая рубашка. Она сказала Мелинде, что по горло сыта этим дерьмом. В отличие от нее Мелинда напоминала бизнес-леди, возглавляющую крупную корпорацию. Она предложила Синтии продолжить чуть позже, и Синтия ушла.

Мелинда закрыла дверь, ее расслабленный и немного усталый вид снова внушил мне надежду.

— Извини. Тяжелый выдался вечер. Ты здесь бывала прежде?

— Только провожала заключенных. — Я сосредоточилась и приготовилась ко всему, стараясь держаться непринужденно, быть дружелюбной и попытаться расположить Мелинду к себе. Я постоянно видела, как зэки ведут себя подобным образом.

— Спасибо, что пришла. Не каждый надзиратель согласился бы заглянуть ко мне, — продолжала Мелинда. — Я давно хотела поговорить с тобой о деле Кроули. Но у меня совершенно не было свободного времени.

Кроули. Я с радостью обсудила бы эту тему. Я была бы благодарна Богу, если бы речь шла только о Кроули.

— Но теперь у меня появился новый повод для беседы.

Я ждала, опасаясь, что моя рука будет дрожать, когда я поднесу ее к лицу.

— Какой именно?

— Оказывается, у тебя здесь есть поклонник.

— Поклонник?

— Да. Кое-кто хочет повидаться с тобой. И только с тобой.

— Кто?

— Заключенный по имени Джош Рифф.

— Мальчик из лазарета? — Даже я услышала, насколько фальшиво звучит мой голос.

— Прошлой ночью произошел неприятный инцидент, — нерешительно проговорила Мелинда, и я заметила, что она старательно подбирает слова. — Надзиратели услышали крики, прибежали в его камеру и увидели, как он все крушит. Он отказался успокоиться, поэтому пришлось нейтрализовать его, чтобы случайно не причинил себе вред. В конце концов его временно поместили в безопасную комнату.

Я прекрасно понимала, что это значит. Обитые резиной стены, смирительная рубашка. Возможно, ему дали успокоительное. И не исключено, что прежде хорошенько избили.

— Когда его камеру обыскивали — это стандартная процедура в подобных случаях, — нам удалось кое-что обнаружить.

Она продемонстрировала мне прозрачный пакет. Внутри лежал раздавленный пластиковый шарик, из которого высыпался белый порошок.

— Он сознался, что это наркотики. Сказал, что должен был отнести их в библиотеку. Но нам не удалось узнать подробностей. Кто передал их ему и кому он собирался отдать наркотики. Однако он сказал, что хотел бы поговорить с тобой.

— Библиотека.

— Придется установить наблюдение за этим местом. В последнее время мы следили за складом, после того как обнаружили сверток с наркотиками в юго-западной стене тюрьмы. Вчера вечером мы установили в библиотеке камеру видеонаблюдения. Надеюсь, нам удастся выяснить, как происходит передача наркотиков.

Через час я могла оказаться там. Хорошо представила, какое видео могло бы получиться. Перед глазами у меня возникла картинка, как надзиратель в форме нерешительно входит в библиотеку и с волнением передает товар.

— Ты поговоришь с ним? Он напуган и не хочет ничего нам рассказывать. Но я должна выяснить, что ему известно и в какую историю он втянут. Возможно, тебе удастся уговорить его стать нашим постоянным информатором.

Мне совершенно не хотелось этого делать. Только не таким образом. Возникло желание поскорее уйти отсюда.

— Я знаю, что это не входит в твои должностные обязанности, — продолжала Мелинда, — но, надеюсь, ты не откажешься нам помочь. Тебе нечего бояться, это нигде не будет зафиксировано, и никто ничего не узнает. Просто дружеская беседа. Попробуй убедить его сотрудничать с нами. Он так хотел тебя увидеть.

— Хорошо, — отозвалась я, но это не означало «да». Мне нужно было время, чтобы подумать, однако Мелинда неправильно поняла мои слова.

— Вот и славно. Я знала, что ты согласишься. Сейчас я тебе дам пару советов, как вести допрос. Говори мало, слушай много. Обычно люди не могут долго молчать. Это вызывает у них чувство неловкости. Для них естественно заполнять чем-то паузы. И хороший следователь всегда пользуется этим. Ты понимаешь, о чем я говорю?

Я кивнула.

— Тогда давай сразу перейдем к делу. Тебе не нужно в туалет?

Я кивнула. Это казалось мне полным безумием, но я хотела поскорее вытащить из себя наркотики.

32

Его лицо отекло, глаз был подбит, а толстая распухшая губа напоминала кусок сырого мяса. Ом казался одновременно старше и младше своих лет. Я вспоминала, как мы сидели вместе в машине, но теперь тот день казался мне таким далеким, словно это произошло в другой жизни.

Я понимала, что должна расположить его к себе. Проявить сочувствие и симпатию, которых не испытывала.

— Как твое лицо? — спросила я. — С тобой все в порядке? — Я заботливо наклонила голову. Но мое сердце было подобно камню. Я надеялась, что за нами никто не следит. Мелинда сказала, что камера выключена, но красная надпись на каждой стене гласила: «За вами ведется наблюдение», — и я не знала, кому доверять: Мелинде или надписи.

Он поднял голову и моргнул распухшим веком.

— Спасибо, что пришли повидать меня. — Его голос был напряженным и охрипшим от усталости. — Дела у меня совсем плохи.

— Вероятно, на то есть веские причины. — Я старалась, чтобы мой тон был сдержанным и рассудительным, но голос все равно немного срывался.

— Мне нужна помощь, — сказал он. — Я совсем запутался.

Очередная хитрая уловка зэка? Им ничего не стоит одурачить тебя так, что ты потом не сможешь разобраться, что правда, а что — ложь.

— Я не знаю, Джош. Мне кажется, ты и сам неплохо справляешься. У тебя появились друзья.

— Что вы имеете в виду?

— Джош, в твоей камере нашли столько кокаина, что вся тюрьма могла кайфовать на нем целую неделю.

— Думаете, я специально?

— Значит, тебя кто-то заставил?

— В общем, да. — Он рассмеялся. Затем его лицо снова помрачнело, и он поднес дрожащую руку ко лбу.

— В чем дело? — Я почувствовала раздражение из-за шутки, которую не поняла.

— Я хочу, чтобы меня перевели из лазарета к остальным. Хочу жить как все. Хочу, чтобы меня поместили в блок «Б», на третий ярус. Там есть люди, которые могли бы позаботиться обо мне.

Я не смогла скрыть удивления.

— Кроули тоже думал, что я сошел с ума, если не хочу оставаться в лазарете. Он сказал, что я просто не понимаю, как мне повезло. Но они не случайно отправили меня туда.

— Кто они?

Джош молчал. Я ждала.

— Смотритель Уоллес. И Рой.

— О чем ты говоришь? — Я сомневалась, что хочу узнать еще что-то об Уоллесе.

Джош показал на свое распухшее лицо.

— Рой не болен. У него течет из уха кровь, когда он бьет себя по голове. Он специально так поступает, а доктор не может понять, в чем дело, и поэтому его все не выпускают. И он все время давит на меня. Постоянно спрашивает о Кроули. О комиксе, который я показывал вам в машине. Хочет, чтобы я вспомнил, что там было нарисовано. И я боюсь, что, даже если расскажу, все равно закончу, как Кроули или Элгин.