Ирина Горбачева - Москва-Ростов-Варшава
– Ника! – Алька укоризненно посмотрел на меня.
– Ничего, ничего, где она? С ней всё в порядке? Она жива? – шептала мама посиневшими губами.
– Как? Лёля нашлась? Так, где она? – спрашивал нас папа, и видно было, что возможно и ему сейчас потребуется наша помощь.
– Папуль, сейчас, мы всё расскажем. Пойдём, – я взяла его под руки и повела в большую комнату, усадив его на диване. Рядом с ним ребята посадили маму. Пока я приготавливала для них обоих успокоительные капли, Максим, Алик и Светлана, потихоньку вводили родителей в курс дела.
– Да, да, главное Лёлечка наша жива. Это самое главное, – твердила мама.
Ну, вот все успокоились, мужчины вышли на балкон курить. Мама стала хлопотать на кухне, собирая ужин. Ко мне подошла Света.
– Ника, мне очень неудобно. Но раз появилась у меня такая возможность, разреши воспользоваться вашим душем.
– Прости, я не догадалась сама, не душем, а ванной, – ответила я ей.
– Ника, принеси Светочке, все, что надо переодеться и для сна, – услышала наш разговор мама.
Света покраснела от смущения, – что вы, не надо у меня всё чистое. Вы не думайте, Вера Андреевна, Ника, я не заразная. Я слежу за собой.
– О чём вы, деточка, быстро в ванну, мы с Никой из вас сейчас красавицу сделаем.
Я отвела Светлану в ванную, дав ей махровое мягкое полотенце и такой же махровый импортный халат. Похожий халатик у Светки был в той, прошлой жизни. Опустив своё тело в тёплую ванну с пушистой ароматной пеной, она вдруг заплакала.
Почему в жизни так получается, что в один миг, ты теряешь всё: спокойную налаженную жизнь, родную маму, которая могла бы ещё жить, да жить, веру в любовь, квартиру, свободу, средства к существованию. Почему? Как это всё вышло, что любовь застелила ей глаза? Почему не слушала приятельниц, которые много раз ей говорили, чтобы она не спешила выходить замуж и ни в коем случае не прописывала в квартире Рината? Почему она лишила его жизни, а не постаралась, как-то исправить эту ситуацию по-другому? Так лежать бы в пушистой ароматной пене, закрыв глаза, а открыв их оказаться в своём доме, рядом с любимыми людьми. Но прошлое не вернуть. И забыть не возможно.
– Ничего уже не исправить. Ничего не вернуть, – сказала она себе и стала с ожесточением натирать своё тело, жёсткой мочалкой, словно оно было виновато во всём произошедшем.
Выйдя из ванны, распаренная, с обмотанным полотенцем на голове, она услышала разговор Ники с мамой.
– Бедная девочка. Ника, ей надо обязательно помочь. Она должна поверить в себя, в свои силы. Нельзя Светочку терять из вида. Пусть пока поживёт у нас. Я думаю, Лионеллочка, будет рада этому, когда мы её найдём, – говорила мама, накрывая на стол.
– Обязательно, мамуль. Света хороший человек иначе наша Лёлька не доверилась бы ей. С лёгким паром, хочешь, я тебе стрижку сделаю? – увидев Светлану, спросила я её.
– Да, неудобно, как-то, – застеснялась она, – хлопот вам лишних из-за меня, у вас и так своих дел полно.
– Светочка, не говорите ерунду, садитесь, вот сюда. Вы и так симпатичная, а сейчас, вообще красавицей станете, – засуетилась мама.
Пока я в прихожей у зеркала стригла Светлану, мама накрыла обеденный стол. После стрижки, я отвела гостью в свою комнату и достала новые джинсы, недавно привезённые из Варшавы, комплект белья из «Певекса», блузку с однотонным топом.
– Нет, нет, Ника, я не могу, – смущаясь, стала отказываться Светлана, – Ника можно? – Света кивнула на стоявшую, на трюмо изящную синюю баночку с кремом «Пани Валевска», – сто лет хороший крем в руках не держала.
– Возьми себе, и ещё, – я протянула ей маленький флакончик духов «Может быть», – всё, тихо, тихо, сейчас мы покажем класс преображения. Одевайся и быстро, садись сюда, к свету, – я посадила Светлану ближе к настольной лампе и нанесла на отвыкшее лицо от косметики, тоник, тени, тушь, чуть сиреневую перламутровую губную помаду.
– Вот теперь всё, класс! Ваш выход, императрица, – мы со Светкой торжественно вошли в кухню.
От комплементов мужчин и похвалы мамы Света засмущалась, щёки её зарделись. От чего она стала ещё симпатичней.
Во время обеда все предлагали свой способ поиска Лионеллелы.
– Знаете что, я думаю – все посмотрели на Светлану, – оборвыш мне сказал, что видел как Четвертушка заходила к Лене, то есть к Лёле, когда я ушла. Потом он ни Лёлю, ни Четвертушку больше не видел. Вот я и думаю, что могла сказать эта шалава, ой, извините, – запнулась Света, и прикрыла рот рукой, – Лёле, что та, не предупредив меня, ушла? И ещё, помните, я вам говорила, что Леной её назвали мальчики. К одному из них, она очень привязалась. Ванечкой его звали. Возможно, её побег связан с этими маленькими попрошайками?
– А что за мальчики? – спросил отец.
– Я знаю только то, что она рассказывала. Одного звали Васей, он немного старше Ванечки, к которому она привязалась. Ваня молчал, как и Лёля, – и Света рассказала нам о жизни ребят и Лёли в захолустной квартире. Рассказала всё то, о чём рассказывала ей Лионелла по ночам в заброшенном доме.
– Как второго мальчика звали? – спросил Максим.
– Вася.
Мы с Максом переглянулись.
– Мне кажется, наши истории могут переплестись и надо искать их всех вместе. Вдруг это ваш Вася, Макс? И ещё. Света, как вы сказали, зовут предводителя нищих? – спросила я, тщетно пытаясь вспомнить, где я могла услышать это прозвище?
– Кажется Сиплый, Лёля говорила, голос у него странный такой.
– Где-то я слышала эту кличку. Нет, сейчас не могу вспомнить. Но, точно слышала, – я пыталась расшевелить свою память.
– Давайте, я завтра пошатаюсь по метро. Как говорила Лёля, она вышла на Лубянке это станция «Дзержинская», а до этого, как я поняла, они катались где-то по Серпуховской ветке, – предложила Света.
– Надо разбиться на пары, так будет надёжней, – тихо произнёс Максим, – давайте я завтра спущусь со Светланой в метро, а вы Алик с Никой дежурьте на бульваре.
– А я?! – возмутился отец?
– А вы, Николай Аркадьевич, дежурьте на телефоне, а у нашего телефона подежурит моя мама, – заботливо взяв за плечи свёкра, сказал Алик, – всё, решено. Максим, поехали ко мне, тут недалеко. Завтра вставать рано.
Проводив Алика и Макса, уложив папу спать, мы ещё долго сидели на кухне, женской компанией за горячим чаем, рассказывая друг другу о себе. Я делала маникюр Светлане и рассказывала историю Макса, как пропала Лёля и как я отрабатывала деньги, которые украл Анатолий. Мама со слезами на глазах всё расспрашивала и расспрашивала Светлану о Лёле. Её интересовало, как она выглядела, что говорила, что помнила.
Мне, слушая Светлану, постоянно казалось, что я уже с ней разговаривала. И лицо её мне знакомо. И вдруг я вспомнила!
– Извини мам. Свет, а ведь мы с тобой давно знакомы, – она удивлённо посмотрела на меня.
– Не может быть, у меня память хорошая на лица!
– А ты вспомни, в прошлом году там же на бульваре, мужчина тебя прогонял.
– Ник, нас там кто только не гнал, – задумчиво ответила она.
– Он тебя ещё, прости, мразью обозвал.
– Какой ужас, Ника – вмешалась мама.
– Толстенький такой, ты ещё ему назло чипсами хрустела! Пожалуй, чипсами тогда ты меня достала, вспомнила?
– Честно, не могу припомнить. Но верю тебе. Тёть Вер, вот жизнь! Это же надо круговорот, какой! Значит, нам судьбой было назначено встретиться!
Спать легли мы под утро, когда глаза уже закрывались сами по себе, а разомлевшее тело от задушевных разговоров и чая, так хотело расслабиться на кровати под тёплым, мягким одеялом, а разум желал погрузиться в сладкий сон, который подарит надежду и веру в счастливое завтра.
Глава 21
Говорят, что опером нужно родиться. Это верно. Для службы в уголовном розыске нужен определённый склад характера и ума. Работа в УГРО настолько трудна, сумбурна и опасна, что счастливые семейные пары среди оперативников встречаются очень редко. В основном здесь работают ребята или ещё не созревшие до создания семьи, или закоренелые холостяки, но больше разведённых. Таких оперов, кто может похвастаться длительным семейным стажем очень мало. Для семейного человека эта профессия, что головная боль. Не всякая жена способна выдержать непонятного ей графика работы супруга, когда среди ночи по звонку ему приходится соскакивать с постели и испаряться в неизвестном направлении.
Глеб уверен – он родился опером. Он любит свою работу и в другой профессии себя не видит. Единственный минус – трудно создать семью. Он уже был один раз женат. Но с первой женой они и года не прожили. Пока встречались, Карине казалась романтичной профессия мужа. Но наступили будни и для неё стали невыносимы долгие отлучки и поездки супруга неизвестно куда и зачем. Её раздражала и пугала неизвестность. Приводило в бешенство, когда на её замечания он отвечал:
– Ну, куда деваться? Такая Кариночка, у меня работа.
