Татьяна Полякова - Час пик для новобрачных
— Ты поедешь на работу? — помедлив, спросила я.
— Конечно.
— Возьми мою машину. — Денис кивнул и, прихватив дневник, направился к двери. Я проводила его, сказав на прощание:
— Я тебя жду. — Он кивнул, а я осталась одна.
Денис вернулся около восьми. С вопросами к нему я не лезла, но он, садясь ужинать, коротко поведал, что, скорее всего, мы правы: в исчезновении девочек виновен Костя. Даты сравнили, и хотя в дневнике нет слова “убийство”, но и без того все предельно ясно.
— Что с Глебом? — тихо спросила я.
— Ничего, — отрезал Денис, и я замолчала. Он сказал:
— Спасибо за ужин. — И выложил на стол ключи от машины.
— Уходишь? — задала я вопрос, он смотрел на меня не отвечая, и тогда я попросила:
— Останься у меня…
Он вроде бы растерялся, потом подошел и стал меня целовать.
Классическая любовная сцена была нарушена звонком в дверь. Я вздрогнула, а Денис нахмурился.
— Ты кого-нибудь ждешь?
— Нет.
Я пошла открывать и увидела Светлану с Володей.
— Ты мне так и не позвонила, — принялась выговаривать Светлана, буквально врываясь в квартиру. — Ты бы ее видел в прошлый раз, — обратилась она к мужу. — Говорю, давай врача вызову, какое там. Как себя чувствуешь? Выглядишь отлично… Мы отправляемся в ресторан, и не спорь. Тебе надо развеяться. Гришины нас ждут, так что быстренько одевайся… — Тут Светлана заметила Дениса и замерла на полуслове. — У тебя гость? — постояв немного с открытым ртом, спросила она.
— Это Денис Сергеевич Коптелов, — представила я Дениса. — Он из милиции.
— И уже ухожу, — усмехнулся Денис. Он за минуту собрался и сказал:
— Всего доброго, Полина Викторовна.
— До свидания, — промямлила я.
— Что ему надо? — как только за Денисом закрылась дверь, возмутился Володя. — Какого черта они не дают тебе покоя?
— Нет-нет, все нормально. Подождите в гостиной, я соберусь за пятнадцать минут.
Из ресторана я вернулась во втором часу ночи, но, несмотря на это, сразу же позвонила Денису. Его телефон не отвечал. С трудом выдержав еще некоторое время, я позвонила вторично. Я хотела поехать к нему, взяла ключи от машины, но перед дверью внезапно передумала. Ни к чему все это, чересчур отдает мелодрамой. Лучше подождать до утра. Я приняла снотворное и легла спать.
Проснулась я рано, подумала, что он может уйти на работу, бросилась к телефону, но после первого звонка повесила трубку. Надо ехать, нелепо обсуждать отношения по телефону. Я оделась, выпила кофе. Я не знала, что скажу ему, и почему-то очень волновалась. Тянула время, следя за стрелкой часов. В восемь покинула квартиру. Выехав на проспект, вдруг погнала машину, точно сумасшедшая.
Возле его подъезда толпились люди, стояли две милицейские машины, мелькали мужчины в форме, старушки, стоя в сторонке, тихо переговаривались. Точно во сне, я подошла к ним и спросила:
— Что случилось?
Одна из женщин посмотрела на меня и вздохнула, вторая быстро заговорила:
— Убийство. Соседа нашего застрелили. Вчера вечером. Никто ничего не слышал. Только сегодня нашли, вон там. Сосед с собакой вышел, а он лежит… Ужас.
— Кого… кого застрелили? — пробормотала я.
— В милиции работает, совсем молодой… Что творится-то…
— Как его зовут? — боясь упасть в обморок, спросила я и услышала:
— Денис. Денис Коптелов, из двадцать седьмой квартиры.
Я добрела до машины, плюхнулась на сиденье, не закрывая дверь. Никому не было до меня дела, и слава богу… Я стиснула лицо руками, пытаясь прийти в себя. “Вот и все, вот и все…” — билось в мозгу. Руки перестали дрожать, я захлопнула дверь… Ко мне подошел милиционер, постучал по стеклу.
— Не могли бы вы отъехать? — вежливо попросил он.
— Да-да, конечно.
Я завела машину, плавно тронулась с места. Вот и все… Быстрее отсюда, быстрей…
Здание банка показалось из-за поворота. Я бросила машину на стоянке, не позаботившись ее запереть. Охранник выглядел растерянным, когда я сказала:
— Мне надо срочно увидеть Сабурова. Секретарша попробовала меня остановить:
— Минуту…
Я вошла в кабинет, захлопнула дверь, привалилась к ней спиной. Федор с кем-то разговаривал по телефону. Он коротко взглянул на меня, его глаза полыхнули гневом, красивые губы презрительно скривились. Он быстро закончил разговор, бросил трубку.
— Ты сошел с ума, — пробормотала я жалобно и повторила, качая головой:
— Ты сошел с ума.
— Убирайся вон, — сказал Федор, поднимаясь из-за стола. — Вон…
— Федор…
— Не смотри на меня так, — прошипел он, подходя ближе. — Не смей на меня так смотреть… не смей. — Он наотмашь ударил меня по лицу.
— Ты убил его, — сказала я.
— Заткнись. Ты сама виновата. Ты все ему разболтала. Ты думаешь, я позволю тебе… Что ты сделала с моей жизнью? — Он вдруг засмеялся тихо и зло. Подошел к столу, открыл верхний ящик, достал пухлый конверт и швырнул его мне под ноги. — Убирайся из города. Немедленно. Здесь паспорт и деньги. Все. Убирайся. — Я подняла конверт и положила ладонь на ручку двери. — Устроишься, сообщи мне, — сказал он совсем другим тоном. — И запомни: любовь — это не для тебя. Я больше никогда не желаю слышать об этом.
Я вышла, осторожно прикрыв за собой дверь. Не помню, как я оказалась за городом. Пели птицы, было по-летнему тепло, я сидела на пригорке, а внизу протекала река. Темная, грязная вода… Я наблюдала за веткой, ее несло по течению, разворачивая то вправо, то влево. Конечно, Федор прав. Я должна уехать. Ничего другого не остается… Федор позвонил мне на сотовый.
— Ты еще здесь, — сказал он зло.
— Да, — вздохнула я.
— Надо поговорить. Приезжай.
Я улыбнулась своим мыслям, убрала телефон в сумку и пошла к машине.
Дорога до дачи не заняла много времени, хотя ехала я не спеша, поставила машину рядом с “Мерседесом” Федора и вошла в дом. Веранда была пуста.
— Я здесь! — крикнул он из глубины дома. Я сделала несколько шагов, переступила через порог, Федор неожиданно схватил меня за руку и дернул на себя. Я вскрикнула и торопливо огляделась. В комнате горел свет, ставни были закрыты. — Ты не уехала, — сказал он, как-то странно улыбаясь. — Тебе ведь наплевать на меня, верно? И это никогда не кончится.
— Федор…
— Заткнись.
Он толкнул меня, я оказалась в глубине комнаты, а он встал возле двери.
— Знаешь, о чем я подумал? — сказал он и достал из кармана пистолет. — Пора кончать со всем этим.
— Федор, — прошептала я, отступая на шаг. — Опомнись. Подумай, что ты делаешь, Федор?
— Я убью тебя, дорогая. Я тебя убью, — очень медленно повторил он и поднял руку, раздался странный хлопок. Федор удивленно вскинул брови, сделал шаг, хотел повернуться и вдруг упал, выбросив вперед руку.
А я увидела Глеба. Он стоял в дверном проеме, потом усмехнулся, подошел к Федору и пнул его ногой, переворачивая на спину. Я хотела закричать, но вместо крика из моего горла вырвалось какое-то шипение. Я сделала шаг и как подкошенная рухнула на пол.
— Федор, посмотри на меня… — Я коснулась его лица, его не живых глаз, потом перевела взгляд на Глеба и завыла, тоненько, поскуливая и раскачиваясь, сцепив зубы.
— Прекрати, — спокойно сказал Глеб. — Твоих слез он не заслуживает.
— Ты… ты убил его, — прошептала я.
— Конечно. Я избавил тебя от этой мрази.
— Нет… я любила его. И он любил меня. Он добрый. Он всегда любил меня.
— Дурочка, — тихо засмеялся Глеб. — Какая ты дурочка. Он превратил твою жизнь в ад, а ты…
— Ты ничего не знаешь, он…
— Знаю, — перебил Глеб, закуривая. Пистолет с глушителем лежал у него под рукой. — Он твой брат. Любимый старший брат. Фотография на столе в его кабинете… Тебя не так трудно узнать. А еще взгляд, которым он встретил меня в тот день, когда мы пришли к нему в банк. Помнишь? Так смотрят на соперника. Я поначалу подумал, что он твой любовник, но все оказалось даже хуже. Я потратил много времени, чтобы во всем разобраться. Двое примерных детишек, до которых родителям попросту не было дела. Очень красивая маленькая девочка и любимый старший брат. Заботливый и нежный. В одном лице папа, мама и… Он спал с тобой?
— Нет, — зажмурилась я и загородилась рукой, точно защищаясь. — Нет…
— Переспи он с тобой, может, и не съехал бы с катушек. Иногда не стоит бороться с искушением, лучше уступить ему. Девочка выросла и стала еще красивее… А потом влюбилась. И что тогда произошло, а? Расскажи мне…
— Нет… все не так, — зашептала я, размазывая слезы. — Это был несчастный случай. Он толкнул его нечаянно, а Слава стоял на самом краю. Внизу были камни… Он не хотел.
— Разумеется. Он убил парня и сделал тебя своей заложницей. Во что он превратил тебя? Что он внушал тебе день за днем? Что любовь не для тебя? Ты не будешь счастлива? Или что над тобой тяготеет проклятье? — Глеб засмеялся, а я закрыла лицо руками, вздрагивая всем телом. — Ну, конечно, проклятье, не больше, не меньше. Он нашел подходящего старичка и выдал тебя замуж. И ты рыдала на его плече, а он повторял: “Бедная моя, ты так несчастна”. И не спеша подготавливал к главному: старичок нам не нужен, зачем он в самом деле? Любимую сестренку надо освободить. Не развестись, нет… именно освободить. И старичка находят мертвым. Надо отдать должное братцу, он всегда заботился о твоем алиби. А потом появлялся другой дядя. Он хороший человек, он будет о тебе заботиться. Так говорил твой Федор, верно? А потом все повторялось. Тебе ни разу не пришло в голову, что твой брат просто делает на тебе деньги? Забивая тебе мозги всей этой чушью, он сколотил приличное состояние.
