Аварийный взлёт - Левит Ирина

— И напрашивается, Олег Романович, очевидный ответ: потому, что надо было подставить именно аэропорт, — сделал вывод Казик.

— Аэропорт — это всего лишь место для взлета-посадки самолетов, — заметил Купревич. — Как работа изменится? Тем более, что это не московский аэропорт, ему в Губернске конкурентов нет.

— Но есть люди… которые связаны с аэропортом, и подставить захотели их. И вряд ли это уборщица, сотрудник САБа или даже дежурная в VIP-зале.

— Да, пожалуй, — кивнул полковник. — Так замахнуться можно только на самых главных. Но… это мы ведь тоже рассматривали, правда, несколько по остаточному принципу, на Марадинском сосредоточились, однако все равно ничего любопытного не вырисовывалось. Ну а кто самый главный? Конечно, новый директор. Но у него есть смягчающее обстоятельство — именно то, что он новый. Опять же, если таким образом кто-то решил спихнуть с кресла Огородова, то слишком глупо. Кого в кресло вместо него посадят, будет решать «АвиаАльянс», и не факт, что это будет человек, который нужен.

— А если, извините, напакостить хотели именно «АвиаАльянсу»?

— Бросьте! — отмахнулся Купревич. — «АвиаАльянс» — мощная компания. Для нее подобный удар по аэропорту в Губернске… все равно, что у главы этой компании рукав пиджака оторвать. Пиджак, конечно, жалко, однако пиджак отнюдь не последний.

— А может, директорское кресло нужно Малафеевой? — предположил Казик.

— Зачем? Мы навели о ней справки. У нее очень прочные позиции в «АвиаАльянсе», и она хочет в Москву вернуться, где, кстати, ее семья. Думаю, ее сюда откомандировали временно, так сказать, за Огородовым присмотреть. Не нужен ей здешний аэропорт.

— Есть еще человек, которому кресло директора не нужно, но который сам может оказаться ненужным в собственном кресле. Я имею в виду Юрия Александровича Лавронина. Опять же, вот ведь на кого пальцем показывать, так это на него. Лавронин все-таки главный по безопасности.

— Это правда, — согласился Купревич. — Но с чего вдруг? Он здесь давно работает, вес имеет огромный, связи широчайшие, Огородов за него обеими руками держится. Кому могло понадобиться его подставлять? Ну не Дергачеву же?..

Тут полковник совершенно явственно задумался. Получалось, если нацелились на Лавронина, то нацелиться мог только Дергачев. Ну а кто еще, ведь столько лет Лавронин всех устраивал?

— Я не думаю, что это Дергачев, — покачал головой Казик.

— Потому, что он — человек Лавронина? — хмыкнул полковник.

— Нет. Потому, что убийство Марадинского и покушение на Егорову — это связанные вещи. Я в этом глубоко убежден. И вы, Олег Романович, думаю, тоже.

— Есть основания так считать, — несколько туманно заметил Купревич.

— Дергачев никак не мог бы организовать покушение на Егорову.

— Почему? — Прозвучало это с искренним удивлением.

— Потому, что он либо величайший артист, либо он слишком сильно обеспокоен ситуацией с Егоровой. Ну это же видно, — с неким укором произнес Аркадий Михайлович. — И вообще как-то нелогично. Именно Дергачев заволновался, отчего Егорова не реагирует на звонки, спешно поехал к ней домой, принялся ее спасать… А зачем, если хотел ее смерти?

— Может, он и не стал бы суетиться, если бы не Кондакова…

— А Кондакова особо и не волновалась. Ждала, когда Егорова ее позовет спуститься на ужин. Могла бы и дальше ждать. Да мало ли что могла? Но ведь врач сказал: очень вовремя привезли. А это только благодаря Дергачеву. И сумку Егоровой с пятном крови кто принес? Дергачев. А ведь мог и не приносить, Егорова в полицию обращаться не собиралась. И вообще, вы же мне досье давали, — Казик постучал пальцем по крышке закрытого ноутбука, — нет никаких оснований подозревать Сергея Геннадьевича в большой гадости против Юрия Александровича. Напротив, у них самые тесные отношения и никаких поводов для конфликтов.

— Есть еще один момент, — задумчиво произнес Купревич. — Чисто технически Дергачев мог бы отравить Егорову, но он никак не мог убить Марадинского. Его просто не было в терминале. Как и Лавронина. И, я думаю, прав Безменцев: это дело киллера. Однако как Дергачев, который в городе без году неделя, киллера смог найти так быстро? Киллер — это ведь не носки, в магазине не купишь. Кто из начальников мог добыть киллера? По идее, только все и всех знающий Лавронин. А без идеи — зачем? Чтобы самому себе в борщ нагадить?..

И в этот момент раздался звонок мобильного телефона.

— Слушаю, — отозвался полковник и стал слушать, периодически поднимая то одну бровь, то другую. — На словах понятно, позже пришлете письменный отчет. И пусть там поторопятся… Вот именно… Да, жду. — Отключил телефон, внимательно посмотрел на Казика: — Значит, так. Снотворное и яд добавили в уже открытую упаковку с соком. Судя по засохшим остаткам на внутренней стороне упаковки, сока оставалось примерно на один стакан. Вот этот стакан Егорова и выпила, опять-таки судя по остаткам сока на стенках. И упаковка, и стакан на столе стояли.

— И там, разумеется, не было посторонних отпечатков пальцев, — нисколько не усомнился Казик.

— Разумеется. Только самой Егоровой. Но со стаканом понятно, Егорова взяла чистый, потому только ее пальцы. А на упаковке — тоже только ее. Хотя должна быть куча отпечатков. Пока упаковка до Егоровой ‘ дошла, ее ведь должны были в руках разные люди держать. Получается, преступник предварительно упаковку вымыл. Но это сразу вызывает подозрения. И опять же, зачем? Преступник же не идиот, он явно в перчатках орудовал.

— А он, думаю, ничего не мыл. Сама Ольга Валерьевна вымыла. Вот купила в магазине, домой принесла и, прежде чем в холодильник поставить, вымыла. Моя сестра Софочка всегда так делает. Все банки, коробки и прочее, что можно вымыть, сначала моет, а потом — в холодильник. А если вымыть нельзя, в чистые пакеты складывает. Софочка считает, это гигиенично, потому как мало ли кто какими руками хватался.

Аркадий Михайлович улыбнулся с эдаким легким смущением, дескать, уж извините, что я вам, профессионалу, весьма очевидные вещи рассказываю, да еще вроде как гигиене учу.

Купревич, однако, отреагировал с явным интересом.

— А вы, вероятно, правы, мне почему-то в голову не пришло… И кстати, ваша сестра очень даже разумно поступает. — Помолчал несколько секунд и продолжил: — От найденных в квартире отпечатков пальцев нам толку будет явно мало, преступник не идиот. Хотя эксперты продолжают разбираться. Важнее совсем другое. Снотворное в сок подмешали от души, недаром Егорову резко сморило. Причем сок удобный — грейпфрутовый, у него же горьковатый вкус, так что никакого особого привкуса Егорова и не почувствовала. А яд безвкусный, эксперт сказал название, длинное, я не запомнил, но он потом в отчете пришлет. Так вот яд хитрый. Из категории тех, что быстро из организма выводятся. Он должен был подействовать часа через два-три, когда Егорова спала бы крепким сном. И если бы ее хватились где-то днем, то неизвестно, какие остатки бы нашли. По всем признакам она бы просто умерла от остановки сердца. Вроде как естественным образом. Странно, конечно, для молодой женщины, но бывает, не очень-то диво дивное. А снотворное в организме наверняка бы обнаружили. Но тоже не диво дивное. Мало ли людей, в том числе молодых, снотворное принимают? При этом в дозировках путаются? Вполне можно было бы посчитать смерть достаточно естественной. Правда, упаковку со снотворным мы не нашли.

— Какой кошмар… — пробормотал Аркадий Михайлович и вдруг встрепенулся: — Что значит — смерть могли посчитать достаточно естественной? Ну вы представьте: Ольгу Валерьевну находят на кухне, где она лежит лицом на столе, а рядом сок, а на плите утка с картошкой, а в комнате накрыто для гостей… а в крови остатки снотворного. И кто бы поверил, что она сама взяла и снотворного напилась?

— При такой картине — никто, — подтвердил полковник. — Но я думаю, был другой план. Преступник ведь не знал, что Ольга Валерьевна соберет гостей. Он рассчитывал вернуться в квартиру, вымыть стакан, забрать упаковку с соком, подложить упаковку со снотворным, оставив на ней отпечатки пальцев Егоровой, затем перетащить Егорову, к примеру, в спальню, раздеть, вроде как она сама спать легла, и свет выключить. Однако план порушился. Преступник наверняка наблюдал за домом и подъездом, был где-то поблизости, и видел, что подъехала «скорая», вынесли Егорову, вышли еще два человека. Второй раз он не рискнул подниматься в квартиру, мог заподозрить, что там кто-то остался, свет-то на кухне не выключили. Да и зачем рисковать? Все равно уже было понятно: вариант с естественной смертью провалился.