Сергей Донской - Правильный пацан
– Ты, Женя, напрасно пыжишься, – сказал он, трогая языком распухшие губы. – Нам теперь с тобой ссориться никак нельзя. Мы с тобой, можно сказать, близнецы-братья теперь… Кто более матери-истории ценен?
В смехе Шумихина чудилось что угодно, но только не веселье. Покосившись на него, Женя буркнул:
– На крюку я таких братьев видал, понял? Все из-за тебя, мусор поганый. Не тронул бы эту Тамару, ничего бы и не было.
– А ты ее, можно подумать, через постель не пропустил?
– Одно дело – постель, а другое, – Женя сплюнул, – формальности твои паскудные. Не надо путать член с пальцем.
– Да уж теперь не спутаешь, – пробормотал Шумихин, поморщившись. – Но все это и многое другое мы можем потом обсудить, когда освободимся и штаны наденем. Согласен?
– Согласен, – кивнул Женя, обдумав услышанное. – Сейчас я на бок повернусь, а ты веревки зубами грызи. Потом я тебя развяжу…
– Не пойдет, – возразил Шумихин, поведя головой из стороны в сторону.
– Это еще почему?
– Нет у меня зубов, а те, что уцелели – шатаются. Слышишь, как шамкаю?
– Да слышу, – неохотно согласился Женя. – Не спикер Государственной думы, это уж точно. – Он вздохнул и предложил: – Ладно, сначала я тобой займусь. Давай переворачивайся на живот.
– А не опасно? – хохотнул Шумихин.
– Что?
– Задом к тебе поворачиваться, после того что между нами было. Вдруг ты во вкус вошел…
– Заткнись, а? – попросил Женя трясущегося от смеха Шумихина. – И без шуточек твоих тошно!..
– Тошно. А без шуточек что, сильно весело?
– Веселья хоть отбавляй. Прямо «Аншлаг» какой-то. А мы с тобой два дежурных клоуна…
Женя возился с путами на руках Шумихина около получаса, не меньше. Мешал озноб, сотрясающий тело. Не слишком приятное занятие – ползать по сырой земле с голой задницей, тем более под утро, когда отовсюду начинает тянуть прохладой. И все же Женя с задачей справился. Распустив зубами последний узел на запястьях напарника, он обессиленно повалился на землю и выдохнул:
– Все… Готово…
– Рук почти не чувствую, – пожаловался Шумихин. – Занемели.
– У меня, между прочим, тоже, – раздраженно напомнил Женя. – Долго я буду тут из себя бревно изображать?
– Ну, это не самое страшное в жизни, дорогуша. – Шумихин не спеша встал, выпрямился, натянул штаны, застегнулся. Его набрякшее лицо не выражало ни малейших эмоций. Из-за ссадины на лбу казалось, что у него не два глаза, а три и все одновременно разглядывают беспомощного пленника.
– Давай развязывай, – заволновался Женя. – Утро скоро. Что о нас подумают, если увидят в таком виде?
– Да уж известно, что подумают. Будто мы эти… которые блуждают тропочками, виляя попочками… Слушай, может, тебя так и оставить, а? Вдруг на тебя какой-нибудь хороший человек набредет? Пожалеет, приласкает…
– Развязывай, ну! Задолбал своими шуточками.
– А шуточки кончились, дорогуша, – сказал Шумихин, глядя на напарника сверху вниз.
– Ты что? Действительно собираешься уйти?
– Ну что ты, что ты. Сам погибай, а товарища выручай, верно?
– Тогда действуй, – прокряхтел Женя, переваливаясь на живот.
– Как скажешь. – Присевший рядом Шумихин потрепал его по напрягшейся ягодице.
– Прекрати! Займись делом.
– И опять слушаюсь и повинуюсь. Делом так делом… Опля!
Шумихин неожиданно оседлал лежащего вниз лицом Женю и запустил руки под его шею, нащупывая подбородок.
– Э!.. Э!.. – запротестовал пленник. – Что ты?..
Крак!
Женина шея так и осталась неестественно вывернутой, словно он попытался перед смертью заглянуть в глаза своего убийцы. Или просто полюбоваться звездочками на сереющем небосклоне.
Шумихин поднялся с обмякшего тела, окинул взглядом траву и без особого удивления обнаружил валяющийся под ногами пистолет. Табельное оружие ему возвратили, причем с полной обоймой, но это его не радовало. Не было у капитана Шумихина поводов для радости, ни одного.
Он отряхнул колени и принялся методично уничтожать следы своего пребывания на пятачке вытоптанной травы. Не был он в этом проклятом парке. Куда ночь, туда и сон. А когда злополучная видеокассета окажется в его руках, то останется лишь стереть все, что записано на пленке.
Вместе с воспоминаниями.
Глава 15
Ночь коротка
1
В домах почти не было светящихся окон – близился рассвет, и сон сморил даже самых заядлых полуночников. По пустынным улицам проносились машины, а пешеходы словно вымерли. Редко-редко виднелись вдалеке человеческие фигуры, но и те норовили скрыться из виду, словно померещились или приснились.
Все вокруг казалось призрачным, зыбким. Собственные голоса звучали иначе, чем при дневном свете, поэтому разговаривать громко не хотелось.
– Знаешь, – пробормотала Рита, – умом я понимаю, что мы все сделали правильно. А сердцем… – Она умолкла, обнаружив, что не знает, какие произнести слова. Их так много, слов. Но когда пытаешься выразить что-то очень важное, на ум всегда приходит всякая ерунда.
– Сердце? – переспросил Сергей с таким видом, будто услышал что-то новенькое. – Что же оно чувствует, твое сердце?
– Ну… В общем, лучше бы этой ночи совсем не было.
– А рассвет?
– При чем здесь рассвет? – Рита бросила взгляд на обращенный к ней профиль спутника.
Они шагали по Садовому кольцу, куда добрались с двумя пересадками, бросив чужой джип еще на выезде из Измайлова. Оба частника, подвозившие их, поглядывали на парочку с любопытством. Бледные, тихие, задумчивые. Таких пассажиров не часто встретишь в ночной Москве. Как правило, под утро по домам разъезжается публика совсем другого сорта – говорливая, одуревшая от громкой музыки, непременно хмельная. Рита и Сергей были другими. Таких можно было встретить на окраинах давным-давно, когда по улицам бродили влюбленные. Сегодня на подобные подвиги мало кто способен.
Во-первых, как бы опасно. Во-вторых, зачем ноги бить, если можно оттянуться как следует в одном из тысяч увеселительных заведений, где дым коромыслом и, унца-унца-унца, танцы до упаду. Деньжат маловато? Тогда вааще о какой любви может идти речь? Сидите дома, телесериалы смотрите. Про то, как, типа, двое встретились и полюбили друг друга с первого взгляда, не спрашивая, кто чего кому за это будет должен. В реальной жизни такого уже не бывает. Либо тебя безостановочно ближние долбят, либо ты их, но сопли в любом случае распускать некогда. Жить стало проще, жить стало, унца-унца-унца, веселее.
А эти двое перлись через весь город, неизвестно откуда, непонятно куда, и разговоры разговаривали, вместо того чтобы по-скоренькому лечь вместе в постель, как это у нормальных людей заведено.
– При чем здесь рассвет? – повторила Рита, торопя Сергея с ответом.
– Не было бы ночи, не было бы рассвета, – сказал он, пожимая плечами.
– И наоборот?
– Разумеется.
– Не слишком веселенькая картинка получается.
– Знаешь, тот, кто все это придумал, – Сергей очертил в воздухе окружность, охватывающую все, что попадало в поле зрения, – тот, кто это создал и запустил, позаботился о том, чтобы не давать нам киснуть от скуки и не скучать самому. Представь себе, что у тебя все ровно, гладко, без неожиданностей и потрясений. Ты ни о чем не думаешь, ни о чем не беспокоишься, хрустишь себе чипсами и поплевываешь в потолок.
– И что здесь плохого? – удивилась Рита.
– Плохого в этом как раз ничего нет, – согласился Сергей. – Но стала бы ты смотреть передачу «За стеклом», участникам которой абсолютно нечем заняться? У них нет поводов для ссор, они живут на всем готовеньком, их вообще ничего не колышет. Тоска зеленая, верно? Вот режиссеру и приходится придумывать всякие штучки, чтобы расшевелить эту публику.
– Это что же такое получается? – Рита зябко поежилась. – Мы все в застеколье обитаем, кому-то на потеху? Кто же тогда зрители?
– Понятия не имею. Знаю одно: они намного умнее нас.
– Почему обязательно умнее?
– Потому что мы их развлекаем, а не наоборот.
Рита подумала-подумала и строптиво тряхнула головой:
– Нет, не нравится мне твоя теория.
– При желании можно выйти из игры, – сказал Сергей, глядя на свою тень, то забегающую вперед, то пристраивающуюся рядом.
– Каким образом? Так? – Рита сложила пальцы пистолетиком и прижала воображаемый ствол к виску.
– Почему обязательно стреляться?
– Тогда так? – она сделала вид, будто набрасывает петлю на шею и высунула язык, как маленькая девочка на приеме у врача.
Сергей улыбнулся, качая головой:
– Есть другие способы, более приятные.
– Какие же?
– Рассказать тебе одну историю?
– Обожаю разные истории. – Рита повернулась к Сергею и стала делать широкие шаги, чтобы идти со спутником в ногу.
– Жил-был когда-то такой принц, Гаутама, – заговорил Сергей, замедляя шаг. – Отец у него был сказочно богатым и решил устроить сыну сплошной праздник длиною в жизнь. Принц имел все, о чем только можно мечтать, а царские слуги оберегали его от реалий внешнего мира. В общем, это был рай на земле. Но однажды Гаутама случайно стал свидетелем чьих-то похорон, и безоблачное существование для него закончилось. – Сергей невесело усмехнулся. – Как сказал поэт: «Крошка сын к отцу пришел и спросила кроха: «Что такое хорошо, если все так плохо?»
