Евгений Сухов - Корона жигана
Померанцев распахнул дверь и приостановился.
— Варя, — глухо зарычал Зайцев, ухватившись руками за голову, — что же здесь происходит?!
Третий оперативник, широколобый невысокий мужчина, поспешно поднимался с лежащей домработницы. Платье Вари было задрано до подмышек, а красивые длинные ноги неловко согнуты в коленях.
— Что это значит, товарищ Васильев? — сурово спросил Померанцев. — Что это значит?
— Я занялся обыском… товарищ Померанцев. Вошел в комнату, а эта гражданочка как бросилась мне на шею, так я едва отбился. Если не верите, можете спросить у нее.
Варя уже поднялась. Одернула платье, спрятав чарующую белизну тела, и теперь вновь напоминала задорную ученицу.
— Я этого так не оставлю! Я этого так не оставлю! — Указательный палец Зайцева угрожающе постукивал по столу.
— А вот этого я вам не советую, — с угрозой произнес Померанцев. — А вы, товарищ Васильев, должны помнить, что в любой ситуации важна революционная дисциплина, — сурово напомнил Померанцев, насупив брови. И, потеряв интерес к своему товарищу, протянул акт изъятия понятым: — Ознакомьтесь и распишитесь, товарищи.
Сложив драгоценности в кожаный саквояж, в котором обычно лекари таскают свои инструменты, нежданные гости сдержанно попрощались и вышли.
Несколько минут в комнате царило безмолвие, только в окно с обреченностью самоубийцы билась огромная темно-серая муха.
— Это черт знает что такое! — громыхнул кулаком по столу Антон Сергеевич. — Я для этой власти все, а они мне вон что вытворяют!.. Да выпустите вы наконец эту муху! — раздраженно крикнул Зайцев. — Она всю душу мне измотала!
Варенька распахнула окно, и вместе с насекомым за пределы комнаты улетучился стойкий запах гуталина и несвежего солдатского обмундирования.
На Варю никто старался не смотреть. Лишь Антон Сергеевич глянул мельком и тут же отвернулся. Цепким взглядом он успел заметить, что платье служанки порвано на боку, неряшливо свисают темные нитки.
Единственный человек, которого не затронуло случившееся, был именинник — негромко стуча серебряной вилочкой по фарфоровой тарелке, он ел заливную рыбу.
* * *За последнюю неделю это было четвертое ограбление. А за месяц их набралось уже три десятка. Преступники действовали под видом чекистов. Облачившись в кожаные куртки, они заявлялись в квартиры состоятельных граждан и, показав удостоверения сотрудников уголовного розыска, якобы производили обыск. Как утверждали пострадавшие, операция по изъятию ценностей проделывалась очень профессионально: простукивались стены, пол, просматривались книги, вещи.
Однако предъявляемые документы на деле были поддельными — людей с такими фамилиями в уголовном розыске не существовало.
В изобретательности преступникам тоже нельзя было отказать. Судя по тому, как все было организовано, у них была отлично налажена разведка, и о своих клиентах они знали практически все: имена, где они служат, количество домочадцев и даже их привычки. Было подмечено, что незадолго до ограбления у дома очередной жертвы собирал милостыню хромой нищий Скорее всего, именно он и руководил разведкой.
И все-таки они прокололись! Как всегда, преступников подвела наглость.
Серьезный промах произошел в квартире адвоката Зайцева — один из грабителей силком овладел служанкой в соседней комнате. Возможно, Сарычев так и не узнал бы об изнасиловании, если б хозяин квартиры не затаил на насильника нешуточную обиду. Даже невооруженным взглядом было видно, что адвоката и его служанку связывает чувство.
В одном из «сотрудников уголовного розыска» при его описании пострадавшими явно угадывался Кирьян. Судя по наглости, с которой проводились обыски, это действительно был он. Во всяком случае, это было в его духе.
Сарычев уже многое знал о Кирьяне Курахине, знал, на что он способен и чего от него можно ожидать. Родом он был из Москвы и до семнадцати лет проживал в Хамовниках. Место глуховатое и малоприятное. Только за последние годы оттуда вышло почти полсотни жиганов. Некоторые из них возглавляли огромные шайки. За воровство Кирьян Курахин угодил в Бутырскую крепость, но перед Октябрьским переворотом попал под амнистию. Кирьян даже успел повоевать в Гражданскую войну под командованием Тухачевского. Командарма знал лично, когда тот еще командовал полком. Именно Тухачевский назначил его командиром взвода, оценив храбрость и неплохие организаторские способности. После Гражданской работал в органах милиции (факт для жигана более чем примечательный). Правда, задержался он там всего лишь на полгода — был уволен за превышение власти.
Впрочем, если вдуматься в детали, то удивляться подобным превращениям не стоило. По амнистии Кирьян был отпущен в семнадцатом году и, как многие из жиганов, считал себя политическим арестантом, пострадавшим от старого режима. А события в это время складывались так, что заключенные едва ли не сами выбирали начальника тюрьмы, а потому ничего удивительного в том, что Кирьян Курахин был принят на работу в районный уголовный розыск, не было. Уже через неделю исчезла картотека преступников, и ее пришлось составлять заново. В распоряжение Кирьяна была предоставлена огромная база данных на наиболее состоятельных людей города, «запятнанных» старым режимом, и жиган, поднабравшись чуток милицейского опыта, скоро занялся прежним ремеслом, прихватив с собой драгоценные сведения.
Кирьян сильно обозлил чекистов тем, что выкрал архив царской жандармерии, который они рассчитывали получить сами. Кирьян действовал с опережением на один шаг, уводя из-под самого носа чекистов целые состояния.
Поразмыслив, Кирьян, очевидно, решил, что гораздо прибыльнее действовать под видом чекиста или сотрудника милиции и почти «на законном основании» грабить зажиточных граждан, чем поджидать в глубине подворотни случайного прохожего. Но по-настоящему два больших прокола у бандитов произошли два дня назад, когда бывший купец первой гильдии дал серьезный отпор незваным гостям — одному выбил зубы, а другому раскроил череп подвернувшимся утюгом. Купца вывели во двор и, проговорив короткую речь, расстреляли по закону «революционного времени». Раненый бандит тоже не выжил — его нашли в одном из дворов с пулевым отверстием в правом виске — добили свои. Только через неделю удалось установить его личность — это был Ванька Культяпый, жиган с Сухаревки. А не далее как три дня назад во дворе собственного дома был расстрелян бывший владелец табачной фабрики, нелестно высказавшийся об одном из грабителей. Бандиты не стали устраивать долгих препирательств, завели бедолагу за флигелек и от имени советской власти выстрелили ему в лицо.
Самое неприятное в создавшейся ситуации было то, что по Москве поползли слухи, будто в квартиры мирных граждан врываются оголтелые чекисты и стреляют всех без разбору.
Дважды Сарычева вызывал Дзержинский и оба раза не предложил даже присесть. Продержал его у порога, несмотря на то, что беседы были долгими. Это был очень дурной знак.
Три дня назад Игнат встретился с Грошом, который подтвердил предположение о том, что Кирьян теперь «работает под чекиста». Будто бы нынче у мадам Трегубовой дел невпроворот, а на Хитровом рынке появилось множество драгоценностей.
Грош дал два адреса, по которым в ближайшее время должны были нагрянуть жиганы. Клиенты солидные — оба предприниматели: один заведовал крупным рестораном, другой был хозяином магазина мехов. Чтобы убедиться в серьезных намерениях жиганов, Сарычев под видом бродяг отправил по названным адресам сотрудников. Вернувшись, те подтвердили, что у подъездов дежурят беспризорники — верный признак того, что квартиры взяты на заметку. Пару раз в подъезд заходили люди, не проживающие в этом доме. Оставалось только устроить засаду и взять Кирьяна с поличным. Но неожиданно пацаны исчезли, пропал и хромой нищий-побирушник. Кирьян не объявился ни в этот день, ни на следующий. Не появился он и на другой квартире. А коммерсанты продолжали радоваться жизни, даже не подозревая о том, что находились всего лишь в шаге от налета.
Кирьян просто исчез. Так бывало и раньше.
На некоторое время в столице наступило затишье. И даже самые осторожные стали сдержанно заговаривать о том, что уголовный розыск может работать, когда захочет.
В действительности причина крылась в другом, Сарычев понимал это, как никто другой. Жиганы Кирьяна всего-навсего затаились и теперь дожидались случая, чтобы ущипнуть побольнее.
Сарычев подошел к окну. Его встретили тусклые огни уличных фонарей. Поиски по ресторанам и прочим злачным местам также ничего не дали. Кирьян, будто играя, ускользал от него, словно угорь, буквально за несколько минут до появления уголовного розыска. Следовательно, система оповещения у бандита была налажена куда эффективнее, чем его собственная. А это означало одно — у муровцев появился «крот».
