Алексей Шерстобитов - Неприкаяный ангел
Храм, через таинство Венчания, вобрал в себя весь мир и дал почувствовать сегодня молодым людям всю полноту благодати. На время они забыли угрозы, подступившие к ним за стенами этого святого места. В душе было ликование, на сердце легкость, простота. Что-то новое открылось Павлу, через этих людей, в них была надежность, открытая чистота помыслов, и непреодолимая ничем сила, которую они не показывали и, которой не кичились. Помимо них существующая, она пронизывала и охватывала все и вся, соединяя, горящей в них любовью к ближнему и ко всему Божиему.
Все кого он сейчас вокруг себя видел, светились улыбками и восторгом, радовались за них с Татьяной, при этом ничего не прося взамен, но лишь раскрывая свои души. В их окружении он чувствовал себя, каким-то недочеловеком, ущербным, больным, не правильным. Поначалу, они показались ему слабыми и скрытными, но сейчас все увиденное и прочувствованное возвысило их над ним, при том, что сами они старались унизиться и выглядеть совсем незаметными…
После, священник пригласил всех к продолжению, дабы закрепить важное событие застольной проповедью и легкими, как кадильный дым, наставлениями. За чаепитием, присутствовали и два человека, державшие венцы над головами венчающихся. Были это дьяк с попадьёй – его хороший знакомый, еще по семинарии, и сестра самого батюшки, по совместительству. Других найти не удалось, да лучше было и не придумать.
Отче, благословляя на долгую, счастливую совместную жизнь, будто оправдываясь, говорил:
– Ну, зато чисто все будет и складно! Эти уж непременно молиться до скончания века станут… – Сомнений не было ни у кого, хотя еще минута и молодые перестали замечать присутствующих…
Профессионализм
…Весна, не привыкшая ждать, но сама, по характеру, будучи штормом и ураганом в «одном флаконе», решила, все же, незаметно капнуть самой, к тому же никто пока не обратился ни к ней, ни на нее внимание, после этого глупого демарша, проведенного за ее спиной, в блоке новостей. Неприятное ощущение, где-то нависшей опасности, немного пугало, но по прошествии времени, притупленное, вселило надежду в чрезмерность преувеличения действительного.
С чего было начать? Что-то она накопала сама, что-то подсказали знакомые, предполагающие, что она занимается журналистским расследованием покушения на Мартына. Это было неплохой информационной крышей, впрочем, кому нужно, понимал все и так.
Что бы делать следующие шаги, журналистке необходимо было своей работе придать нужное направление, а для этого основным могли послужить правильно выверенные выводы. Помочь в этом был в состоянии только один человек, идущий сейчас, полным ходом на поправку…
Первое, о чем подумал Силуянов, придя в себя после операции, и за что ему, как отцу и мужу, было немного стыдно – не пострадала ли Весна? Это не было странным, поскольку последняя мысль, перед предполагаемой гибелью, была: «С ней, наверное, тоже самое!»
Как может показаться, при поверхностном взгляде, чувств и отношений между этими людьми совсем не было. Их связывали некоторое деловое общение и хорошее отношение к известному человеку, частично перевернувшему их мировоззрение, и скрывшемуся в небытие своего сегодняшнего бессознательного состояния.
Мартын, сделав один звонок на работу, и не застав журналистку на месте, пока большего не смог.
Девушка имела огромный опыт пробираться куда угодно, не видела препятствий и здесь, хотя сложности определенные были. Необходимо проникнуть незаметно мимо главного входа, а это только через морг, далее травматология, потом хирурги я и лишь потом можно попасть в центр реабилитации, где и находился Мартын, причем под круглосуточной охраной. Два здоровенных спецназовца, с совершенно каменными лицами, обретались мраморными столбами, рядом с ним, даже на прогулке.
Идеальным было попасть в группу студентов-практикантов медицинского ВУЗа, что стоило одного звонка знакомому ректору, который выступал заправским экспертом в некоторых ее публикациях, был влюблен, хоть и женат, и всегда был рад, не только услышать ее голос, но и действенно помочь.
В результате в голубоватом халате, в колпаке, под который пришлось спрятать длинные волосы, в толпе возбужденных молодых людей, а это было первое, ознакомительное посещение медицинского учреждения студентами, доморощенный экспериментатор вступила на первую ступень сегодняшних испытаний, о которые даже не могла представить.
Думая, что видя в своей жизни не один труп, и не одно убийство или аварию, с этим-то она справиться, Весна была почти права. Но «почти» – не значит полностью!
В список студентов она была включена среди прочих, но совсем не обратила на них внимания. А зря!..
Татьяна была фанатично предана выбранной профессии, на что обратили внимание и в университете, и на работе в госпитале. Ее любознательность и прилежность смотрелись не совсем современно, а желание «пропадать» там, где можно принести пользу, стало не понятным и бабушке. Правда все изменилось с момента, когда пожилая женщина попала в больницу, где ей пришлось задержаться на некоторое время. По стечению обстоятельств Элеонора Алексеевна проходила лечение в той же скоропомощной больнице, и именно ее собиралась посетить внучка после окончания сегодняшней практики.
Обе девушки не заметили друг друга, среди четырех десятков одинаково одетых соратников. Каждая занималась своим делом. Дочь «Солдата» хвостиком ходила за врачами, была первая в любом мероприятии, с удовольствием брала, чью-то обязанность и забрасывала вопросами, причем по существу, часто неожиданных, поскольку подобное изучалось на более старших курсах, и при этом, не выглядела выскочкой.
Морг на Весну произвел странное впечатление, и прежде всего, произошедшей переменой отношения к человеческому телу.
Сначала молодых людей подвели к металлическому столу, с лежавшим на нем трупом. «Труп, как труп» – подумалось ей, при этой мысли она обратила внимание на рваную рану, полученную явно после смерти, в районе лобка. Воображение сразу нарисовало предполагаемое, а журналистское нетерпение рвануло в атаку:
– О! А что это у него в районе лобка?… – Патологоанатом, с невозмутимым видом поднял указательный палец правой руки, вооруженной резиновой перчаткой, вверх, качнул головой, и без слов пригласил всех в соседнюю комнату. Здесь больше пахло формалином и чувствовалась, какая-то густая перенасыщенность в воздухе. Дышать стало труднее, а ванны, в которых «отмокали» чьи-то тела, почему-то не хотелось восприниматься ваннами анабиоза из фантастических рассказов.
«Наверное, бомжи» – очередная мысль была ошибочна, но стала, как раз, той самой отправной точкой перемены в мировоззрении на человеческий прах. Лектор крикнул:
– Васяняяя, давай следующего!… Куда ты задевался опять?… У нас свеженькие!… – Имея в виду студентов и намекая, на необходимость произвести впечатление, дабы начать закалку будущих эскулапов.
Вася оказался здоровенным детиной, росто-весовые показатели которого, могли показаться причиной пропадающих в моргах трупов, то есть останков от них…, кто-то так и пошутил. Васе, наверняка понравилась шутка, к тому же так шутили каждый раз, и каждый раз все кончалось с шутниками примерно одинаково.
В руках громилы очутился здоровенный пожарный багор, красный цвет которого скоро получил свое объяснение. Его крючком он открыл одну из нескольких дверец холодильников, и со словами:
– Кто потеряет сознание, станет следующим… – Вонзил крюк в область живота и резко рванул. Характерный звук рвущихся и сопротивляющихся, когда-то живых тканей, оказался не столько знаком пришедшим, сколько противен и, буквально, сногсшибающь. Тело плюхнулось на лихо подставленную каталку, и не кем не тормозимое направилось в сторону студентов. Колесики грохотали по полу, не желая тормозиться, в результате каталка, развернувшись, уперлась в первых стоящих. Труп дернулся, перекатился и вернулся в прежнее состояние.
Измененная конфигурация формы головы бросалась в глаза не сразу, но была заметна. По всей видимости, причиной смерти было сдавливание головного мозга, скажем при аварии, но давление было настолько аккуратно, что кровоизлияние произошло внутренне и отразилось только на глазах, хотя черепная коробка и лопнула. Именно их и приспичило открыть самому храбрящемуся. Совершенно красные, они стали последней каплей, двое упало, двоих стошнило, еще один повис на руках товарищей.
Не обращая на это внимание, Вася вонзил, перед самым носом, молодых людей багор, еще раз, и потащил бывшего человека вглубь комнаты. Чуть подумав, и взглянул на, еле державшихся, студентов, показал пальцем на двоих, по всей видимости, не самых зеленых, и приказным тоном сказал:
– Ну-ка, мальцы, подсобите… – Оба нехотя погрузили в ванную с формалином тело, и держа руки в перчатках вытянутыми от себя, отошли обратно, еле сдерживаясь.
