Татьяна Гармаш-Роффе - И нет мне прощения
Он сел за свой рабочий стол, попытался сосредоточиться, – еще очень многое требовалось обдумать! – но весьма быстро понял, что ничего из этой затеи не выйдет: организм требовал отдыха.
И Алексей отправился спать.
День седьмой
Проснулся он с теми же мыслями, с которыми лег, будто и не спал вовсе, а просто запнулся посреди фразы. Приняв душ и позавтракав, он направился в Бибирево за Оленькой и ее бабушкой, чтобы отвезти их на Петровку, и в дороге продолжал размышлять.
Из всех известных на данный момент фактов только услышанная Аидой фраза могла послужить мотивом для ее убийства. Сейчас, когда он уже многое обдумал и разложил «по полочкам» – разгадал махинацию Гектора с любовником для жены, установил личность последнего и узнал, каким образом его заставили покончить с собой, – сейчас стало предельно ясно, что эта фраза является единственным ключом к преступлению.
Аида услышала ее накануне. Накануне того вечера, в который ее убили. Фраза со словом «избавиться» не была обращена к ней, – она услышала ее случайно, в чужом разговоре. Следовательно, телефон исключается. В квартире она находилась одна: Гектор, помнится, ответил, что не знает, как провела вечер его жена, поскольку его самого не было дома. Значит, это случилось где-то вне квартиры.
Однако, по сведениям мобильного оператора, Аида пребывала весь день в ее радиусе… Днем, допустим, она была непосредственно в квартире, а вечером – вместо того чтобы пойти в театр, как собиралась, – просто вышла на улицу… Зачем?
С Иваном она встречаться у своего подъезда не могла: это было бы слишком неосторожно. К тому же это был не «их день», как сказал детектив Боря… А что, если Аида вышла за почтой или к мусоропроводу – и услышала разговор соседей? Но какое ей дело до разговоров соседей? Почему ее так мучила эта фраза?
Разве что среди них есть друзья? Или сослуживцы мужа?
Алексей сбросил скорость и набрал телефон Манон.
– Насколько мне известно, нет, – ответила девушка сонным голосом.
Похоже, звонок детектива ее разбудил, хотя утро далеко не раннее… В отдалении послышался баритон Петра. А, тогда все понятно: ночка у них выдалась бессонная!
Странное дело: Алексей почему-то порадовался за Манон. Он мало знал ее, да и Петра тоже, – но у него было ощущение, что все сложилось правильно и хорошо. Им нужно быть вместе, этим «старым друзьям», хе-хе…
Усадив Лидию Самойловну и Оленьку в машину, Кис тронулся в обратный путь, снова крутя на все лады нестыковывающиеся факты в уме.
А вдруг Аида просто забыла мобильный дома?!
Презрев приличия, он снова позвонил Манон.
– Ни за что! Сестричка моя никогда ничего не теряла и не забывала, даже зонтики!
Голос Манон дрогнул. Детектив извинился и отключился, радуясь, что девушка не одна и есть кому обнять ее и утешать.
В таком случае, ничего не понятно! – в очередной раз уперся в тупик Алексей. И не дома, и не в ином месте… Что же Аида делала, чем занималась, кого встретила?
А, собственно…
Собственно, кто сказал, что…
Догадка вдруг пронзила мозг электрическим разрядом. У Алексея даже волоски на руках встали дыбом.
Он позвонил Сереге.
– Везу, везу, через полчасика будем у тебя! – ответил он на вопрос Громова. – А ты пока справься у мобильного оператора Гектора, где он находился вечером накануне убийства Аиды!
Серега немного помолчал, переваривая услышанное.
– Ну, ты качок, Кис, – протянул он обалдело, – вот это мысль! Если оправдается, то с меня ящик пива, чувак!
– Ставки выросли! – усмехнулся Кис. – Бутылку хорошего коньяку купишь!
Громов вышел из своего кабинета навстречу Лидии Самойловне и девочке. Оленька немедленно спряталась за бабушку.
Серега с Алексеем переглянулись: непросто будет разговорить ребенка… И вдруг Громов подмигнул: у него возникла идея, как наладить контакт.
– Тебе сколько лет, Оленька? – спросил Громов.
Высунувшись из-за бабушки, девочка показала растопыренную ладошку.
– Пять? А у меня есть сын, и ему тоже пять лет!
Это было не совсем правдой, – сын был не у Сереги, а у Юли, его любимой женщины, и на годок постарше, но это все не имело сейчас значения.
– Его Михаськой зовут. Смотри, вот его фотография!
Серега вытащил снимок – Юля с Михаськой[9] – из внутреннего кармана пиджака и присел на корточки.
Девочка посмотрела, задрав личико, на бабушку. Та кинула одобрительно: «Не бойся, иди, посмотри».
Проделав долгий путь длиной в два метра, Оленька приблизилась к Сергею, взяла фотографию в руки и начала рассматривать… Как вдруг закричала, бросила снимок на пол и кинулась обратно к бабушке, которая подхватила малышку на руки.
Мужчины растерялись. Никто не понял, что случилось. Чего испугался ребенок? Не Михаськи же? И не полковника Громова – ведь она подошла к нему!
– Я поговорю с ней. Попробую успокоить. Только вы не ходите за мной, оставайтесь здесь. – И Лидия Самойловна вышла в коридор.
– Может, водички принести? – крикнул ей вдогонку Громов. – И еще у меня конфеты есть, специально принес!
– Не надо. Ждите.
Дверь за ними закрылась.
Прошло минут десять. Наконец дверь приоткрылась.
– Подойдите сюда, Алексей Андреевич, – произнесла Лидия Самойловна в щель.
Кис приблизился.
– От полковника Громова пахнет так же, как от мужчины, который похитил Оленьку. Как я ни убеждала внучку, что одеколоны и духи в магазинах продаются и купить их может каждый, она наотрез отказывается с этим «дядей» разговаривать. Придется вам как-то иначе сорганизоваться, Алексей Андреевич. Лучше бы вам самому, у вас уже наладился контакт с внучкой, она вам доверяет…
– Не волнуйтесь, сейчас мы полковника удалим из поля зрения Оленьки. Я вас позову.
Вернувшись к Сереге, Кис пояснил ситуацию.
– Идите в мой кабинет. Я пришлю Костика, он составит протокол, – распорядился Серега.
Алексей потянул носом.
– А парфюм у тебя хороший. И недешевый, как я понимаю.
– Правильно понимаешь. «Ив Сен-Лоран», не хухры тебе мухры. Я чуть не разорился, – усмехнулся Серега.
Разорился дружбан или нет, но в хорошем парфюме Громов себе никогда не отказывал, даже когда рядовым опером был.
– Не бедный, выходит, Олин похититель…
– Даже очень богатый, не сомневайся!
Алексей, заслышав особую нотку в голосе Сереги, глянул на него внимательно.
– Ты знаешь, у кого такая же туалетная вода! Да?
– Ну, разве я мог не обратить на этот факт внимания, когда мы сидели с ним один на один, – широко улыбнулся Серега, – и вели приятную беседу. Ты, увы, наблюдал ее по монитору, так что ощутить наше, так сказать, «единодухие» не мог…
– Гектор!!!
Громов склонил голову в знак утверждения и ушел, оставив свой кабинет для беседы с Оленькой и ее бабушкой.
Спустя полтора часа друзья сидели за столиком в ресторане неподалеку. Серега заказал рыбное ассорти и пиво, Кис – мясное ассорти и бокал красного вина.
– Только все это не доказательство, вот в чем проблема! – Серега подводил итоги беседы с Оленькой и ее бабушкой. – И даже это не доказательство! – он протянул Алексею сложенный лист бумаги. – Хотя ты порадуешься, что послужит мне слабым, но все же утешением.
Отодвинув тарелку и вытерев руки, Алексей развернул листок: распечатка от мобильного оператора. Кис пробежался глазами по адресам…
ГЕКТОР НАХОДИЛСЯ У СЕБЯ В КВАРТИРЕ! Вечером того дня, когда Аида услышала роковую фразу!
Датчики зафиксировали его перемещение по городу, – он ехал из офиса домой. И в двадцать десять оказался в том же радиусе перехвата, что и Аида: квартира и ее ближайшие окрестности!
– А я все гадал, где была Аида!..
– Так сам же и додумался, – напомнил ему Серега. – И, скажу честно, лично мне не пришло в голову подозревать его во лжи. Ни в самом начале, ни даже после допроса… Он не договаривает и виляет, конечно, – но это не то же самое, что вранье. У него в башке не мозги, а счетчик, и разговор со мной он продумал заранее. Тогда как для убедительного вранья с ходу требуется некоторый артистизм… А ведь мой вопрос о том вечере застал его врасплох!
– Надменность тоже неплохой прием.
– Пожалуй. Да, за ней можно успешно спрятаться, как за щитом… Пока ты размышляешь: бедненький сухарик высокомерный, его мамочка в детстве, должно быть, не любила, отчего такой недоносок и получился, – этот недоносок тебе врет по-черному! Между прочим, надо будет и его алиби на время убийства Аиды перепроверить!
– Не выйдет, Серег. Если Аиду убил и он, то алиби он тоже просчитал заранее. У него двое свидетелей. Там все крепко запаяно.
…Значит, сакраментальную фразу произнес Гектор, задумался Кис. И Аида ее услышала – потому что находилась дома! Почему она не пошла в театр – теперь не узнать. Может, с любимым своим, с Иваном, поссорилась и настроения не было…
