Владимир Колычев - Дорога дальняя, казенный дом
— А не надо цацкаться со мной… Я же знаю, ты Вадима любишь…
— При чем здесь Вадим?
— Да при том, что он тебя хочет… Думаешь, я не знаю, чем вы там в госпитале с ним занимались?
— Заткнись! — вспылила Анжела.
Но тут же остыла. Чего на правду-то злиться… Да, было у них с Вадимом в госпитале, это было, и не раз. Она не хотела изменять Максиму. Но не могла отказать Вадиму, потому что очень-очень его хотела. Потому что очень-очень любила его…
— Весь госпиталь знал, что ты… — начал было Максим, но запнулся.
— Ну продолжай, чего замолчал!
— Все знали, что ты… Как шлюха… С этим…
Анжела просто зашла к Вадиму — она же имела право его проведать, как старая подруга. Сосед по палате куда-то вдруг делся. Вадим стал рассказывать, как любит ее. Рассказывал, рассказывал и… В общем, рассказал. Уже точку собирался ставить, когда в палату сестра вдруг вошла. Она-то и растрезвонила…
— Почему как?.. Это я с другими правильная. А с Вадимом — да, шлюха…
— Ну так и катись к нему! Он здоровый, у него все на месте…
— Да нет, он не совсем здоров, — вызывающе усмехнулась Анжела. — У него полжелудка вырезали. И с легкими проблема после ранения… Может, мне в самом деле к нему уйти?
— У него папа богатый…
— Не знаю. В Чечне он как простой солдат воевал…
— Да знаю… Ладно, давай не будем об этом, — пошел на попятную Максим.
В другое время Анжела бы сменила тему, но сегодня она должна была воспользоваться моментом.
— А давай будем!.. Ты посмотри на себя! В кого ты превратился! Грязный, небритый, пьяный… Ты же офицер!
— Ну, не пьяный… Так, чуть-чуть…
— Почему не побрился?
— До умывальника высоко…
— Зато до бутылки в самый раз, да?.. В общем, слушай меня внимательно, мой единственный и ненаглядный! Чтобы я больше не слышала, что ты что-то не смог… Я могу за двоих работать? Я могу тебя и ребенка на себе тащить. И ты будь добр мочь!..
— Анжела, ну чего ты? — жалостливо посмотрел на нее Максим. — Протезы же обещают, хорошие… Как только, так сразу…
Протезы ему обещали уже несколько месяцев, а обещанного, как известно, три года ждут, и это как минимум… Да и какие это будут протезы. Дешевые, отечественного производства… Но хотя бы они, и то хорошо. Можно и на деревянных ходить научиться, лишь бы желание было… А оно у Максима будет. Родители научили его родину любить, а жена научит любить самого себя. Она упорная, она настырная, ее не сломаешь…
Максима проняло. Он сам искупался, побрился. Залез в чистую постель. И даже попытался исполнить супружеский долг. Вот этого Анжела не хотела. Но из чувства жалости все же пошла мужу навстречу. Но у него ничего не получилось. Очередная осечка. Ей-то что, а для него это — трагедия… Плохо Максиму, очень плохо. Но на то Анжела и жена ему, чтобы не дать ему отчаяться…
2
Утром она снова была на работе. Кафе «Элегия». Не самое худшее место. И от дома недалеко, и от клиентов по вечерам отбоя нет. И клиенты не самые паршивые — и чаевые иногда дают, и под юбку не особо лезут. А кто вдруг разохотится, тому бармен Паша быстро укорот даст…
Паши сегодня не было. После обеда подойдет. До этого времени кафе, как правило, пустует, так что без него можно обойтись вполне… Но еще до обеда с улицы зашла компания. Два неприятных типа и девушка с ними — самая настоящая лахудра, то есть шлюха. То ли шариков у нее в голове не хватало, то ли обкурилась с утра, но хохотала она как припадочная.
— Что будем заказывать?
— О-хо-хо!..
— Есть лагман, солянка…
— Офигеть! Ха-ха!..
— Да заткнись ты! — не вытерпел один из ее дружков.
Короткие рыжие волосы, скуластое неправильной формы лицо, то и дело кривящийся в ухмылке рот, алчный взгляд… Одет небрежно, но из расстегнутого ворота рубахи выглядывает массивная золотая цепь. И на пальцах золотые печатки вперемешку с татуированными перстнями. И второй тип имел такую же характерную для уголовников внешность.
— Нам чего-нибудь под жабры плеснуть! — с небрежной усмешкой сказал рыжий.
И так же небрежно хлопнул Анжелу по заднице… Она уже второй месяц работает в кафе, но все никак не могла привыкнуть к дурным манерам посетителей. Но уже привыкла к правилу, что клиент всегда прав…
— Так нельзя! — отскакивая назад, возмущенно воскликнула она.
— Мне можно, — ухмыльнулась уголовная рожа. — Я пацан правильный…
— Вот и не распускай руки, если правильный…
— Ша, мочалка! — угрожающе прошипела лахудра. И тут же засмеялась.
— Я бы попросила… — сконфуженно начала было Анжела.
— А чего ты можешь просить, халдейка? — презрительно скривился рыжий. — Кто тебя вообще слушать станет… Тебе что, бабло показать?
Он полез в карман джинсовой куртки и бросил на стол несколько смятых тысячных купюр.
— Видала! Бабульки гуляют? Гуляют! Чего тебе еще надо!.. Давай, шевели булками, а то у меня ща все трубы перегорят…
— А кушать будете? — пересиливая себя, спросила Анжела.
— Да не вопрос. Давай, неси что-нибудь на свой вкус…
— А что именно?
— Говорю же, на свой вкус…
Анжела опасалась при выборе еды клиентам полагаться на свой вкус. А то ведь эта урла так ее разозлила, что ей и крысу жареную не грех подать…
— Может, шашлык?
— Какой вопрос!.. И водки побольше. Чтобы душа радовалась!
Шашлык рыжему не понравился.
— Я не понял, вы что там, кота зажарили?
Анжела была бы только рада, если бы так оно и оказалось. Но, увы, не было на кухне ни крыс дохлых, ни котов. Обычное свиное мясо, ну, может быть, не первой свежести. И даже не второй. Но ведь под водку и третий сорт хорошо идет…
— Нет, это свинина…
— А почему не баранина? — куражилась уголовная морда. — Может, я мусульманин…
— Мусульмане водку не пьют.
— А ты откуда знаешь? Ты что, с черными спишь, а?
— У меня муж есть, офицер, он в спецназе служит…
Анжела надеялась, что это объяснение отрезвляюще подействует на рыжего. Но тому хоть бы хны.
— Это что за дела, в натуре! Муж в спецназе, а она черным стелет! Беспредел!
Лахудра заржала как лошадь, чем окончательно вывела Анжелу из себя.
— С меня хватит!
Она попыталась уйти, но рыжий больно ухватил ее за руку. И некому заступиться за нее. Паши, как назло, нет, повар делает вид, что ничего не происходит.
— Это с меня хватит! — прошипел уголовник. — Это я дерьмо тут ваше жру!.. Я нормального мяса хочу, поняла!..
— Хорошо, будет вам мясо… Руку отпустите!
— А это не твоя рука! Это моя рука! Я из нее шашлык жарить буду!.. И колбасу буду жарить. Свою! Вот в этой печке!..
Он резко потянул Анжелу на себя и, ловко просунув свою поганую руку под ее юбку, больно сжал ягодицу.
Это была последняя капля, переполнившая чашу терпения. Вне себя от ярости Анжела схватила со стола бутылку и со всей силы шарахнула ею уголовника по голове. Бутылка разбилась, но, как это ни странно, клиент сознания не потерял. Но руки разжал, отпустил Анжелу. И тут же поднялся, чтобы броситься за ней.
Но в кафе уже вошли двое. Внушительной наружности молодые люди в строгих костюмах поверх черных водолазок.
— Помогите! — в панике крикнула Анжела.
— Кто тебе поможет, шалава? — хищно прохрипел уголовник.
На него страшно было смотреть. В глазах злобная муть, по лбу, по щекам стекает кровь.
И действительно, посетители не торопились заступаться за бедную официантку. Но Анжела сама забежала за их спины. Один парень взял ее за руку. Она с ужасом зажмурилась в ожидании момента, когда он швырнет ее на съедение уголовникам — так бросают кость голодным псам…
— Нам нужна Никитина Анжела… — Он смотрел на нее изучающим взглядом.
— Это я и есть…
— Да, похоже, — покровительственно улыбнулся он.
— Только я уже давно не Никитина. Я замужем…
— Эй, чувак, в сторону свали! — рыкнул на парня рыжий.
В руке у него угрожающе блестел нож. Совсем с катушек слетел недоделок… От страха Анжелу трясло как в лихорадке.
— А если нет? — невозмутимо, исподлобья глянул на него парень.
— Тогда рядом с ней ляжешь…
— Нехорошо говоришь… Шел бы ты отсюда, баклан, а то ведь нарвешься!
— Это кто баклан?! — брызгая пеной, заорал уголовник.
И в бешенстве бросился на парня. Махнул ножом, пытаясь чиркнуть по горлу. Но рука его вдруг оказалась в жестком захвате, и тут же последовал удар по ногам, отчего рыжий плашмя рухнул на спину. Могучий кулак на огромной скорости врезался ему в лицо. Послышался хруст сломанной кости, фонтаном хлынула кровь. Но даже после такого удара уголовник не потерял сознания. Схватился руками за сломанный нос и юлой закружил по полу. Парень подобрал оброненный нож, сложил его и сунул себе в карман.
