Татьяна Полякова - Эксклюзивный мачо

– Повторяю для тупых: она не в моем вкусе. Она была женой моего друга, и я не должен был с ней трахаться. Не должен.

– Но ты трахнулся и после этого стал чувство­вать себя виноватым.

– Если ты видишь это так, я не возражаю.

– На какой предмет жаловалась?

– На обычный. Все мужики козлы и прочее. Спал с Анькой. Нашел с кем. И прочее в том же ду­хе. Она была здорово навеселе, и разговор вышел бессвязный. Я простился и сказал, что в случае каких-либо сложностей ей стоит позвонить мне.

– Тебе не показалось, что она чего-то боится?

– Чтобы узнать это, я и приехал. Ничего она не боялась. На испуганную она точно похожа не была. Иначе бы я оставил с ней кого-то из ребят.

– Ты и ей разрешил рассказать о твоей связи с Анной?

– Я удивился, с какой стати она сделала из это­го тайну? Вера ответила: “Не хотела тебя впутывать во все это”. В принципе, правильно. Базары в ментовке мне ни к чему.

– Но мне ты соврал. Почему?

– Ты действовала мне на нервы, – отрезал он.

– О Райзмане вы с Верой говорили?

– Конечно. И она, и я были уверены: застрели­ли его из-за каких-то темных делишек. Папаша кра­деное скупал, может, и Артур, почем мне знать? Я в чужие дела не лезу.

– В котором часу ты уехал?

– Дома был в три. От Веры до моего дома на ма­шине двадцать минут.

– Убили ее где-то около четырех, – заметила я.

– Я в это время с бабой был. Ментам на это, ко­нечно, начхать, раз она шлюха, к тому же из моего кабака, а тебе говорю, чтоб избавить от лишних мыслей.

– Так я в этом смысле ничуть не лучше мен­тов, – поспешила я порадовать его. Он только хмык­нул. – Девушка тебя дома ждала?

– Нет, вызвал ее по телефону. Захотелось жен­ской ласки. Ее парень из охраны “Шанхая” приво­зил, впрочем, тебе и парень не указ.

– Звонил ты в “Шанхай” или нет, можно прове­рить.

– Проверь. Я звонил. И был с бабой. Она уехала часов в восемь.

– Чего ж в такую рань девушку выгнал?

– А тебя твой Дед до обеда оставляет?

– До обеда нет, ему на службу рано. Скажи-ка лучше, Вера ключи от квартиры кому-нибудь давала?

– Вряд ли. Почти уверен, что нет. Она была скуповата и за барахло свое переживала.

– А у Никифорова ключей не было?

– Она мне ничего об этом не говорила, но не думаю, что она изменила своим привычкам.

– Веру убили в прихожей. Здесь два варианта: либо она дверь кому-то сама открыла, либо услышала шум, когда ее открывали отмычкой. Ты вот, к при­меру, с моей дверью отлично справился.

– Я не обращал внимания на ее замки, но вряд ли это что-то особенное. Тому, кто знает в этом толк, дело двух минут.

– Именно столько ты потратил на мою дверь?

– Тебе замок пора менять, хлипкий, на такой и минуты за глаза.

– Если она сама открыла дверь, это должен был быть кто-то из хороших знакомых. Никифоров, на­пример. Но у него на ту ночь алиби. Вряд ли Петр Сафронов станет его выгораживать, ведь к Вере он был очень привязан.

– Петечка? Да, она о нем рассказывала. А на­счет того, чтобы что-то слышала… Она много выпи­ла и, по идее, должна была крепко спать. Хотя могла и вовсе не ложиться, она баба железная, запросто просидит всю ночь, и коньяка в нее вольется неме­рено.

– На ней был халат, тебя она тоже в халате встре­чала?

– Передо мной она ходила нагишом, еще спра­шивала, не интересуюсь ли я ее прелестями.

– Не интересовался?

– Повторяю в который раз: она не в моем вкусе.

– Слушай, а ты терпеливый парень. Я не о себе, хотя и тут ты на высоте, я о Вере: ходит баба перед тобой голая, а ты ничего, разговоры разговариваешь. А мне рассказывали, что ты за меньшее готов в окно выбросить. Врут?

– Тебя бы выбросил с охотой… Ты пойми, как муж погиб, у нее начисто башню снесло. Она хоть и храбрилась, но жизни была не рада. За что ж в окно? Можно потерпеть.

– А ведь прав Вешняков, – покачала я головой.

– Кто это?

– Мент. Он утверждал, что ты, в сущности, нор­мальный парень.

– Большое ему за это спасибо. Сплю и вижу, чтоб обо мне менты доброе слово сказали.

– А ты не ерничай. Одно дело помогать всякой сволочи, даже если это в твоих интересах, другое – нормальному парню.

– Рад, что ты разглядела во мне человека. Я в тебе пока ничего не разглядел, но буду стараться.

– Мне нравятся старательные, дерзай. А пока вернемся к Вере. Кроме Никифорова, у нее были еще приятели?

– Наверное. Откуда мне знать? Я и его-то ни­когда не видел. Если она сама открыла дверь, кому, в настоящий момент гадать бесполезно.

– После меня ей никто не звонил.

– А ты звонила при мне, – кивнул он. – Значит, либо раньше договорились, либо… Пистолет был с глушаком?

– С глушаком. И застрелили всех троих из одной пушки, которую потом у тебя нашли.

– Но если это кто-то из своих, из ее знакомых, как могли подбросить мне пистолет?

– Об этом чуть позже. Допустим, Вера легла спать, но, несмотря на выпитое, услышала шум, вы­шла в холл и была убита. Вряд ли она сидела без све­та, а если свет горел, убийца с отмычками возиться не рискнет.

– Она собиралась поваляться в ванне, – вспом­нил Тагаев. – По крайней мере, говорила об этом, когда провожала меня до двери.

– Что ж, это подходит. Допустим, свет горел только в ванной. Убийца решил, что она наконец-то легла спать, но тут Вера вышла. Ладно, пусть это будет киллер, если никого из ее знакомых сейчас на примете все равно нет. Очень бы подошел Никифо­ров, но алиби… Ты на квартиру Анны сам ходил или кого-то посылал? – спросила я без перехода. Он на­хмурился, в его взгляде мелькнуло недоумение.

– Я у нее никогда не был.

– Так, а дальше?

– Что дальше? – начал злиться он.

– Ты ответил лишь на первую часть моего во­проса.

– Зачем мне к ней кого-то посылать?

– Допустим, для того, чтобы проверить, не со­хранила ли она что-нибудь на память о нежной друж­бе с тобой?

– Разве что использованный презерватив. Объ­ясни толком.

– Пожалуйста. Кто-то побывал в квартире Анны уже после ментов и основательно там все пере­рыл.

– Мне бы такое и в голову не пришло. Особен­но после ментов. Какой смысл?

– На самом деле смысл есть. К примеру, лежит в квартире какая-то вещица, ничем не примечатель­ная. И менты на нее внимания не обращают. Одна­ко эта вещица может вывести на какого-то челове­ка, если вдруг менты заинтересуются вещицей.

– Логично, – подумав, согласился Тагаев. – Я никого к ней не посылал, потому что ничего не опасался. Я не убивал ее. Ни ее, ни Веру, ни Райз­мана, ни Лапшина. И мне не нужно было шарить в ее квартире. Я ей ничего не дарил, но даже если она что-то сама позаимствовала…

– А если это “что-то” было важно для тебя?

– Не смеши. Я не храню дома то, что желал бы держать в тайне. Если спросишь, где храню, пошлю к черту. В этом месте я с Анькой точно не был, мо­жешь поверить.

– Значит, кто-то другой постарался. А на дачу к Лапшину зачем ездил?

– Зачем мне ехать к нему на дачу, если я его даже не знаю?

– Тачку твою засекли на посту ГАИ. Чего ж ты на “Хаммере”? Нет бы скромно, на “БМВ”.

– Думаешь, я не знал, что менты на посту эту хрень поставили? В тот же день узнал, менты же и сказали. По секрету. Этот секрет давно весь город знает. По-твоему, я поехал убивать человека на своей тачке? Да ее и без той хрени наверняка бы за­помнили.

– Так зачем ты поехал?

– Позвонил один козел. В “Шанхай”. Спросил меня. Ни малейшего желания говорить с кем попало у меня не было, но он просил передать, что хочет кое-что сообщить о Вере. Так и сказал. Ну, я взял трубку.

– И что?

– Денег хотел. На бедность жаловался. За штуку баксов обещал рассказать кое-что интересное.

– Встречу назначил за городом?

– На двадцатом километре. Там указатель.

– И ты купился?

– Я из него хотел душу вытряхнуть.

– Конечно. Требовать у тебя денег было весьма неразумно с его стороны.

– Вот именно. Он сказал, что будет на красной “Хонде”.

– Но не явился?

– Само собой. Мы прождали минут пятнадцать и вернулись в город. Очень хотелось придушить эту гниду.

– В машине ты был не один?

– Не один. Но для ментов это ерунда, раз со мной были мои ребята.

– Ну что ж, вроде все выяснили, – вздохнула я. Вздох сожаления относился к тому, что наша обсто­ятельная беседа ясности не внесла, то есть кое-что прояснилось, но еще больше запуталось.

– А пистолет? – нахмурился Тагаев.

– Про пистолет я помню. Лапшина, которого ты даже не знаешь, убили около восьми вечера. Те­перь хорошо подумай, в какой момент оружие мог­ли подбросить в твою тачку?

– На следующий день, где-то около пяти, когда я был в парикмахерской.

По тому, как он ответил, было ясно, он сам над этим вопросом голову ломал, но я все же решила под­страховаться.

– На встречу ты поехал на “Хаммере”. Где был “БМВ”?

– На стоянке, возле “Шанхая”, он и сегодня сто­ял там до двух часов. В два один из моих ребят ото­гнал его на мойку. Пистолета в багажнике не было, потому что в багажнике пылесосили, запаску выни­мали.