Гоп-стоп по-испански - Александр Чернов
На экране на черной бархатной подушечке появился приличных размеров золотой крест, щедро украшенный бриллиантами и поражающий воображение своим великолепием, потом ожерелье, витое кольцо с непрозрачным зеленым камнем, еще несколько драгоценностей. Дикторша за кадром продолжала вещать довольно оживленно, сообразно южному темпераменту, Лерочка же — переводить монотонно, в соответствии со своим темпераментом.
— Она говорит, что, по поверью, крест обладает чудодейственной силой, способной излечивать от всевозможных болезней, и тот, кто обладает им, становится всемогущим… и… что теперь народ… м‐м‐м… понес большую… э‐э… утрату. Но полиция Каталонии и Испании обязуется во что бы то ни стало найти преступников и вернуть артефакт.
За то время, что Аксенова‐младшая говорила, я успел окончательно проснуться, и каждое слово Лерочки, переводившей речь прелестной дикторши, было сродни удару молотка, вгоняющему в мой мозг все глубже и глубже гвоздь.
«Что она несет?! Какое ограбление?! Какой крест?! Какие драгоценности?! Мы же ничего не взяли из этого собора! — И тут до меня дошел весь ужас сказанного дикторшей в переводе Аксеновой‐младшей. — Неужели?!! Да нет, не может быть!!! Все вроде бы нормальные ребята. Хотя черт их знает!»
Я вскочил и заметался по комнате. Молодая особа с любопытством следила за всеми моими передвижениями.
— Что вы это… думаете по этому поводу? — спросила она, когда я в смятении остановился посреди комнаты.
В голове был сумбур, я тупо посмотрел на девушку, потом в мозгах немного прояснилось, и я ответил:
— Что тут думать? Разбираться надо… Давай, труби сбор! Соберемся в комнате Теплякова, будем выяснять, что произошло.
— Так уже почти все собрались, — простодушно ответила девица. — За вами вот прислали.
Я все еще не мог прийти в себя от пережитого стресса. Мне нужно было хотя бы несколько минут для того, чтобы собраться с мыслями, побыть одному.
— Хорошо, Лерочка, ты иди, а я сейчас поднимусь.
С этими словами я выпроводил девушку из номера, вошел в ванную и сполоснул под холодной водой лицо. Если бы я курил, то сейчас наверняка выкурил бы пару сигарет подряд. Можно было бы, конечно, и по‐иному снять стресс — выпить, скажем, пару рюмок коньячку, но сейчас нужен был трезвый ум, поэтому я ограничился лишь холодной водой, которую выпил прямо из горлышка бутылки, достав ее из холодильника. Конечно, то, что произошло, было ужасно, и требовалось разобраться в случившемся и найти виновного. Я сел на кровать и принялся размышлять, в деталях вспоминая прошедшую ночь и припоминая, кто, где находился во время нашего так называемого проникновения, а теперь, можно сказать, ограбления собора Санта‐Лучина. «Ах, друзья‐товарищи! — с горечью подумал я. — Лоханули Игоря! Ладно, разберемся, кто из нас лох».
Я решительно встал с кровати, быстро вышел из номера и закрыл за собой дверь. Злой, как черт, поднялся в номер Егора Теплякова. Здесь уже были обе сестренки Аксеновы, сам хозяин номера Тепляков, Миша Березин и женщина‐хлорофитум. Не хватало только Саши Смольниковой и Николая Сильвестрова. Когда я вошел, сбившаяся в тесный кружок пятерочка что‐то бурно обсуждала, а при моем появлении вдруг замолчала и выжидающе уставилась на меня.
— Это как понимать?! — спросил я, сдерживая клокотавшую во мне злость.
— Что именно? — словно не понимая, о чем идет речь, спросила Мария Тропинина, хлопая своими круглыми глазами за стеклами очков.
Я хотел было объяснить ей популярными в определенной среде словами, но в этот момент вошла Смольникова. Вид испуганный, пухлые щечки пылают, в синих глазках удивление.
— Что, правда, что ли, вчера из собора того… фьють, — спросила она, останавливаясь возле кровати, и сделала жест рукой, каким выгоняют случайно забредшую в дом бродячую собаку.
— Правда, правда, — подтвердил я, очень недовольный тем, что мою обвинительную речь прервали.
Но Смольникова, похоже, мой недовольный вид не замечала.
— Гос‐по‐ди! — воскликнула она, прижимая к щекам свои худенькие ладошки, и безвольно опустилась на край кровати. — Что же теперь буде‐ет!
— Вот и я о том же, — поддакнул я, продолжая стоять в позе оратора, и вновь открыл было рот, чтобы высказать накипевшее, но меня опять прервали — на сей раз в номер ввалился Сильвестров.
Заспанный, хмурый, всклокоченный, распространяющий вокруг себя запах перегара.
— В чем дело? — недовольно проговорил он и тяжело плюхнулся на кровать. — Долго эти дурацкие собрания будут проводиться?
Судя по вопросу, Сильвестров пока еще ничего не знал, и мне пришлось пояснить ему:
— Сегодня ночью кто‐то из нас украл из собора представляющий огромную ценность крест и кое‐какие драгоценности.
Я замолчал и уставился на Николая, дожидаясь его реакции. Она последовала, но не та, которую я ждал.
— Ха! — воскликнул он, вытирая свои мясистые влажные губы ладонью, и, расплываясь в похабной улыбке, восторженно проговорил: — Ну, мы молодцы, ребята, я, честно говоря, не ожидал от вас такого… Молодцы, молодцы! — Прикрыв глаза, он с хитроватым видом погрозил нам толстым пальцем: — Не зря, значит, мы вчера в храм‐то лазали. Не зря рисковали. Хоть что‐то да уперли! — Казалось, его счастью не было предела. — Ну, где этот крест и драгоценности? Покажите!
Мне подумалось, что он сейчас в порыве благодарности начнет нас всех по очереди целовать. По‐видимому, Николай не очень‐то понимал чудовищность произошедшего, и я возмутился:
— Ты что, совсем того? — и постучал по своей голове костяшками пальцев. — Не понимаешь, что случилось?
— А что? — все еще пребывая в благодушном полупьяном состоянии, когда все вокруг кажутся милыми и симпатичными, спросил Сильвестров. Он, видать, перед тем как идти сюда, похмелился, потому что его развозило прямо на глазах. На старые дрожжи‐то. — Не растерялись, молодцы! Прихватили драгоценности из собора, прибыль поделим на всех. Так будет честно.
Мне стоило немалых усилий, чтобы совладать с собой, не врезать как следует этому борову между глаз за его глупость, дурацкое поведение, наглую рожу.
— Понимаешь ли ты… чудак… — процедил я сквозь зубы, — что из собора похищена реликвия, национальное достояние Каталонии. Теперь на нас ополчится вся полиция Каталонии и Испании, ну и Интерпол наверняка.
— Да плевать на ментов! — развязно проговорил Сильвестров.
— Да помолчи ты! — пренебрежительно махнула рукой в сторону Николая Смольникова и посмотрела на меня широко открытыми глазами.
Что я мог ответить моей партнерше по курортному роману? Успокоить ее? Сказать,
