Гоп-стоп по-испански - Александр Чернов
— А это мы сейчас увидим.
Я подошел к надгробию, Михаил последовал за мной, и мы, взявшись за него, попытались сдвинуть с места. Не получилось. Взялись с другой стороны, тоже напрасно. Удалось это сделать только с третьей попытки. Когда мы ухватились за правый угол надгробия, оно вдруг повернулось, как дверь на петлях, открывая в полу лаз. Пахнуло плесенью, затхлостью, сыростью, было ясно, что в подземелье уже несколько десятилетий, а скорее всего, веков не поступал свежий воздух. Я вспомнил о гробнице Тутанхамона, о том, что люди, вскрывшие ее, стали вскоре умирать по неизвестным причинам. Возможно, и меня ждет такая же участь за то, что я посмею потревожить прах почившего в бозе много веков назад святого Иоанна, или заражусь спорами какого‐нибудь грибка, законсервировавшегося здесь с тех времен и смертельного для меня, потому что в моем организме нет против него иммунитета.
Я посмотрел на Михаила:
— Кто полезет?
Но можно было не спрашивать, потому что по посеревшему лицу Березина и так было ясно, что он не рискнет спускаться в подземелье.
— Понятно, — проговорил я невесело. — Я думал, историки народ отчаянный, ради науки готовы лезть хоть к черту на рога.
Михаил отмолчался, а я достал из кармана свой мобильный телефон, включил на нем фонарик и, преодолевая суеверный страх, ступил на первую ступеньку уходящей вниз лестницы. По мере того как я спускался, рассеянный луч фонаря освещал все большее и большее пространство, вот показалась грубая каменная кладка склепа, нити вековой паутины, затем противоположная стена с нишей, в которой стоял гроб. Я покрутился вокруг своей оси, освещая пространство склепа, но кругом были голые стены, и никакого даже намека на ларец с сокровищами Колумба.
— Ну, что там? — спросил Березин, присев на корточки на краю лаза.
— Пусто, — проговорил я, не скрывая своего разочарования.
— То есть как пусто?! — сквозь помехи, очевидно, вызванные глубиной подземелья и толщиной каменной кладки прозвучал в моем ухе голос Егора.
— Ну, как бывает пусто? — проговорил я, внезапно раздражаясь из‐за глупого вопроса. — Кругом голые стены, и только гроб стоит!
— Загляни в гроб! — раздался не вполне трезвый и насмешливый голос Сильвестрова.
— Вас бы сюда на мое место, — проворчал я, тем не менее подошел к нише, где стоял гроб, приподнял крышку и, посветив в него, заглянул внутрь. Там лежало, собственно, то, что и должно было лежать, — мощи святого Иоанна.
— Ну, как дела? — на сей раз нетерпеливо спросила Тропинина.
В эфире вновь раздались помехи, что-то заскрипело, будто где-то открывалась дверь, и я, чтобы лучше всем было слышно, погромче с издевательскими нотками сказал:
— Если ты думаешь, что гроб доверху набит сокровищами Колумба, то ошибаешься. В нем всего лишь скелет. Ладно, друзья мои. Выхожу я отсюда.
— Подожди, подожди, — раздались в эфире сразу несколько голосов, а Саша Смольникова умоляющим голоском попросила:
— Ну, Игорь, Игореша, ну, подожди немножко! Посмотри, может быть, там где‐то в стенках тайник какой‐нибудь есть? Ты глянь, все же сходится: и склеп есть, и мощи есть, должны быть и сокровища.
Я глянул вверх, где в проеме маячила фигура Михаила Березина, и меня вдруг передернуло от мысли: а что, если сейчас этот историк вдруг возьмет да и задвинет надгробие на место и похоронит меня заживо в этом склепе? Стараясь не думать о таком печальном исходе моего спуска в подземелье, я все же внял просьбе Александры и принялся обследовать стены склепа, подсвечивая себе фонариком. Постучал ногой по кладке, понадавливал рукой на камни, но, к сожалению, нигде секретных устройств, открывающих какую‐либо нишу, не обнаружил.
— Должен констатировать, — сказал я уныло, — что моя миссия по поиску клада Колумба оказалась безрезультатной.
С этими словами я быстро взбежал по ступеням лестницы и только здесь, на поверхности, вздохнул свободно. Слава богу, выбрался из царства Аида живым. В эфире стояла мертвая тишина, все были удручены неудачей, слышалось лишь дыхание и сопение отдельных членов нашей команды, забывших выключить микрофоны. Не знаю, почему, но именно я больше всех ощущал вину за то, что мы не нашли сокровища Христофора Колумба.
— Глупо, конечно, рассчитывать на то, — проговорил я, как бы оправдываясь, — что за пять веков никто не побывал в склепе святого Иоанна, в том числе и историки, — и посмотрел на Михаила: — А насчет изваяния старца, прикрывающего собой десятый по счету камень с секретом, архидиакон Хуан Карлос не упомянул в своем письме, скорее всего, потому, что, когда он перепрятывал в склеп сокровища Христофора Колумба, статуй в усыпальнице еще не было. Их поставили уже после того, как обнаружили, каким образом открывается тайный вход в склеп, забрали оттуда ларец с драгоценностями, а чтобы любопытные, случайно сумевшие разгадать секрет открытия склепа, не тревожили прах святого, поставили по углам усыпальницы статуи, одна из которых и прикрыла собой секретный камень.
В эфире продолжала сохраняться мертвая тишина, словно все меня игнорировали, молчал и Березин, стоявший с хмурым и обиженным видом посреди усыпальницы.
«Да пошли они все подальше, — подумал я со злостью. — С какой стати я должен перед ними оправдываться? Мне следовало бы не чувство вины испытывать, а радоваться тому, что мы не нашли сокровища, не вынесли их из храма, а значит, не совершили никакого преступления. А то, что влезли в собор, так мы же ничего не взяли. Да никто и не узнает, что мы побывали здесь. Хотя не факт, надо еще выбраться из Санта‐Лучина без приключений. А потому следует торопиться».
Не дожидаясь помощи Березина, я схватился за угол надгробия и придвинул его к стене до щелчка, свидетельствовавшего о том, что вход в склеп надежно закрыт. Затем направился к статуе, которую тоже стал устанавливать на место. Спохватившийся Березин подошел ко мне и принялся помогать. Вдвоем мы развернули изваяние старца плечом к стене и зафиксировали его в таком положении, повернув в руке статуи ключ.
— Все, мы покидаем усыпальницу Святого Иоанна! — сообщил я всем слышавшим меня в эфире членам нашей команды и твердым шагом направился к выходу из усыпальницы.
Мы в обратном порядке прошли коридор, пересекли собор и приблизились к двери.
— Мы выходим из собора! — сказал я, обращаясь к координатору наших действий.
— Выходите, — дал добро Егор, однако уже не столь приподнятым тоном, каким говорил в начале нашей операции по проникновению в Санта‐Лучина.
Чуть слышно скрипнула закрываемая нами дверь, когда мы с Михаилом покинули пределы церкви и оказались во дворе.
— Можно включать электричество.
— Включай, Николай! — так же вяло
