Павел Астахов - Квартира
— Все не так! — Артем рывком поднялся из кресла и, привычно имитируя бой с тенью, нанес условному противнику короткий жесткий удар в печень.
Профессия адвоката не была ни романтической, ни, тем более, утопической. Но если дошло до того, что юридическая помощь людям считается утопизмом, он соглашался и на этот ярлык.
Беда
Лида Губкина решилась позвонить в эту дверь не сразу. Нет, когда она поняла, что снова осталась без жилья, да еще одна, Лида первым делом еще утром приехала сюда, к Павлову. Вот только дверь ей открыла грудастая девица в махровом халате, с феном в руке и копной мокрых, еще не просушенных волос.
— Чего надо? — с подозрением уставилась на нее девица.
— Артемия Андреевича, — как можно независимее распрямилась Лида.
— Это я поняла, — усмехнулась девица, — а чего надо-то от него?
Лида стиснула зубы. Объяснять этой наглой девке, что ее муж, мгновенно приватизировав квартиру, тут же ее продал и так же быстро исчез, она не собиралась.
— А ты кто такая, чтобы меня спрашивать? Сама-то что в этой квартире делаешь?
Девица отложила фен на подзеркальник, подалась вперед, и Лида попятилась, а затем и побежала по лестнице вниз. Таких жутких глаз она не видела давно.
Вот только деваться ей было некуда. Ляля была оставлена почти случайной знакомой буквально на полдня, и эти полдня минули как раз в то время, когда на доме взорвалась крыша. Затем крышу начали тушить. Затем на пожар приехал Павлов, но был он так сосредоточен и яростен, что Лида даже не рискнула подойти. И лишь глубоко вечером ей хватило отваги нажать кнопку звонка еще раз.
«Только бы не эта сучка открыла! — взмолилась Лида. — Нет, не может она быть его женой…»
И на этот раз ей открыл хозяин квартиры.
— Лида? Что с тобой? На тебе лица нет! А ну, проходи…
И, конечно же, Лида расплакалась, тут же вывалила на него все, что наболело.
— Николай… бросил… — растирая слезы по лицу, почти выла она от горя, — квартиру на себя оформил… продал и исчез… как я теперь?!
И адвокат мрачнел с каждым новым словом и молча сжимал и разжимал крупные крепкие кулаки. Вот только ожидания ее не сбылись.
— Не могу я тебя здесь оставить, — покачал головой адвокат, когда выслушал все, — даже на сутки. Нехорошее это место сейчас.
— А как же…
— Сказал, нельзя! — вскипел Павлов. — Здесь людей убивают!
Лида испуганно сжалась, и адвокат взял себя в руки, вздохнул и приобнял ее за плечи.
— К матери моей в Подмосковье поедешь, — решительно распорядился он. — Я сейчас позвоню. На две-три недели она тебя по-христиански приютит, а там что-нибудь решится.
— К матери?.. По-христиански?..
Если честно, Лида побаивалась. Но никаких иных вариантов у нее не было.
Очередь
В преддверии встречи адвоката Павлова с президентом обманутые дольщики спали плохо, а собрались в стихийном пикете возле ГУМа с самого утра.
— В любом случае мы должны действовать! Наш принцип: ни дня без акций, — взбудораженно твердил лохматый мужчина неопределенного возраста.
— И сколько мы так будем «действовать»? — скептически отозвалась дама средних лет в дубленке-обливке.
— А пока мы им шею не свернем.
— Или они нам, — грустно возразил Станислав и кашлянул, — что скорее…
Остальные немногочисленные дольщики загудели. Они столпились возле витрины спортивной одежды. Немногочисленные посетители ГУМа, увидав толпу, подчинялись давно забытому, но все еще живому советскому инстинкту и спешили выяснить, что за дефицит выбросили в продажу. Узнав, что единственным дефицитом в среде толпившихся людей является жилье и информация о каком-то Павлове, они разочарованно удалялись.
Увы, адвокат ушел в Кремль, пройдя под провожающие его взгляды до Спасской башни, минут сорок назад. И до сих пор часовые, выставленные инициативными гражданами, не обнаружили его возвращения.
— Надо было передать ему наше коллективное письмо. Обращение. Почему не отдали, Елизавета Петровна? — укорял пожилой мужчина свою ровесницу.
Женщина поджимала губы и отмахивалась:
— Ой. Отстаньте вы от меня. Не успела я отдать ничего. Он убежал слишком быстро.
— Слушайте, товарищи! Надо обновить наши списки. Если Павлов получит решение у президента, нам же надо будет оперативно действовать. Давайте перекличку проведем, — предложил солидный гражданин в пуховике и с портфелем и тут же вытянул пачку желтоватых листов и ручку.
— Правильно. Давайте! — зашумела толпа.
— Но только мы же не все здесь. Многих нет. Как с ними быть? Предлагаю все же передать письмо президенту! — не унимался пожилой товарищ.
— Перекличку! Новый список! — наседали активисты.
— Предлагаю составить новый список. Те, кто сейчас здесь, автоматически получают право первоочередного получения квартиры. Это справедливо! — настаивал мужчина в пуховике.
Он уже выводил собственную фамилию и адрес на первом листе сверху. Большинство тут же окружили его и наперебой стали называть свои координаты и имена. Не поддались этому ажиотажу только Станислав и лохматый парень.
— Да успокойтесь вы! Эти списки не имеют силы! Что толку переписывать то, чего нет? Остановитесь! — напрасно взывал глава инициативной группы, закашливаясь от собственного крика.
Люди не слышали его. Они уже толкались в борьбе за эфемерную очередь в никуда. И если сдержать напор обманутых сложно, то остановить самообманывающихся практически невозможно.
Президент
Так сложилось, что в современной России удачливость в бизнесе, коммерческий успех во многом зависят вовсе не от природного предпринимательского дара или начального капитала. Основным фактором благополучия с первых дней рыночной экономики стала близость к власти. Хотя и исторически подобный феномен объяснялся вполне логично: чем ближе лавка и конторка купца находилась к Кремлевской стене, тем бойчее шла торговля. Вот и теперь, когда период «равноудаленности олигархов» благополучно канул в Лету, первыми среди первых, как обычно и бывает, стали одноклассники, однокурсники, сослуживцы и друзья детства.
Эффективность работы каждого из них определялась скоростью и частотой посещения высочайших кабинетов. Нет, для проникновения простого смертного в приемную президента особых усилий предпринимать не приходилось, но от приемной до Тела существовала огромная пропасть, заполненная циркулярами, письмами, распоряжениями, инструкциями и поручениями, а также неисчислимым количеством чиновников, исполнявших все перечисленные указания. Павлову эту полосу препятствий преодолеть удалось, и к обеду первого дня из двух, отпущенных вкладчиками-дольщиками, он уже входил в ядовито-желтое здание на территории Кремля. Два поста охраны, длинный коридор, зеленая ковровая дорожка, белые стены, редкие картины с видами Петербурга. Приемная. Два секретаря. Толстые кожаные кресла.
— Артем Андреевич, присаживайтесь. Президент вас примет через десять минут.
Ровный голос секретаря больше походил на объявление в аэропорту.
— Здравствуйте. Спасибо.
Артем опустился в стеганную ромбиками зеленую чашу кресла. Подхватил журнал. Полистал. Вернул обратно на журнальный столик. Перебрал листы в своей тоненькой папочке. Он заготовил несколько предложений по своей ситуации, которая касалась теперь и возложивших на адвоката надежды соинвесторов. Бедолаги, не веря обещаниям адвоката, с утра выстроились возле ГУМа, напротив Спасской башни, в проходной которой скрылся Артем.
Понятно, что толпа привлекла внимание милиции, и в короткой беседе обездоленным было разъяснено, что они могут «хоть папу римского ждать, но не здесь» и «больше трех на Красной площади не собираться». Тут же было решено оставить пост из трех активных членов инициативной группы, а остальным находиться в пределах досягаемости, на случай необходимости стихийных выступлений в защиту своих утонувших в пучине малопонятных законов жилищных прав.
Павлов выйти иначе, чем через Спасские ворота, не мог, бегать от группы обманутых соинвесторов не собирался, но и на особый результат после беседы с президентом тоже не рассчитывал. Это угнетало.
— Вы можете войти. Президент вас ждет, — известила секретарь.
Артем встал и, мысленно перекрестившись, прошел через высокие двойные двери.
— Здравствуйте! — Президент сдержанно улыбнулся.
— Добрый день! — Павлов ответил такой же улыбкой.
— Присаживайтесь. Слушаю вас.
Президент откинулся на спинку кресла и опустил руки, развернув плечи. Кивнул визитеру и опустил взгляд, так, словно визитер его больше не интересовал. Многие, видевшие эту манеру, сочли, что он уклоняется от прямых встреч глазами, поскольку не интересуется беседой. На самом деле именно так он привык входить в смысл сказанного, не отвлекаясь на собеседника, его мимику и жесты. Он просто так слушал.
