Татьяна Полякова - Брудершафт с терминатором

— Так, — спокойно согласилась я.

— Вот видишь, — обрадовался Макс. — Сестрица последние пять лет даже не разговаривала с Анатолием, потому что он вполне прозрачно намекнул, что родственникам ничего не светит, кроме подарков на дни рождения. Младший братец — ничтожество…

— По-твоему, это они убили моего мужа? — спросила я.

Пыла в нем сразу поубавилось.

— Конечно, нет. Просто я хотел сказать…

— Что это за деньги? — спросила я.

— Какие деньги? — весьма неловко попробовал увильнуть он от ответа.

— Четыреста тысяч, разумеется.

— Какие четыреста тысяч?

— Те самые, о которых ты сказал пять минут назад.

— Значит, деньги у тебя? — подумав, спросил он.

— Нет. Но мне бы очень хотелось знать, откуда взялись эти деньги.

— Видишь ли, — покусав губу, вздохнул Макс. — Несколько дней назад Толя заключил выгодную сделку и получил наличные. Если их нет в доме…

— Когда он их получил?

— Накануне убийства. Конечно, он мог оставить их в банке, в ячейке, разумеется.

— Почему разумеется?

— Не смеши, кто же переведет такие деньги на свой счет?

— Значит, эти деньги он получил незаконным путем?

— Вовсе нет. У каждого из нас есть свои маленькие хитрости, как сохранить деньги от посягательств государства. Допустим, налоговой это не по вкусу, но в остальном… Впрочем, я сам толком ничего не знаю. Анатолий намекнул, что у него наклевывается выгодное дельце, а потом сказал про эти деньги. — По тому, как затравленно Макс поглядывал на меня, ерзая на своем стуле, стало ясно: он костит себя на чем свет за неумение держать язык за зубами. — Ты знаешь, что мне пришло в голову: возможно, ты права, и эти деньги… Короче, он действительно мог вляпаться в какую-нибудь криминальную историю. Тебе следует быть осторожной. Ты понимаешь? И эти деньги, и то, что Толя… В общем, я бы не советовал тебе рассказывать хоть что-либо в милиции.

— О похищении тоже молчать?

— Конечно. Ты же знаешь, как к этому относился Анатолий. И потом, ради Сашки, ради собственного спокойствия… Посмотри бумаги Анатолия, если деньги в ячейке банка, должен быть документ, пройдет время, и ты сможешь их получить.

— Меня не интересуют эти деньги, — со злостью сказала я.

— Понимаю, — кивнул он. — Кто может понять тебя лучше, чем я? Ты же знаешь, кем для меня была Майя и… В общем, что тут объяснять. — Он тяжело вздохнул, поднялся, обнял меня за плечи. — Будь осторожна, ты должна думать о ребенке, Анатолия теперь не вернуть, а у тебя вся жизнь впереди. Извини, что я говорю все это, я беспокоюсь за тебя и Сашку и хочу, чтобы у вас все было хорошо.

— Спасибо.

Он заподозрил издевку, но, так как на моей физиономии не было ничего, кроме выражения тупой признательности, удовлетворенно кивнул, и мы некоторое время помолчали, стоя в обнимку, после чего он поспешил откланяться.

Оставшись одна, я принялась искать визитку следователя, вытрясла содержимое сумки на пол, заглянула во все ящики. Визитки не было. Я попыталась вспомнить его фамилию, тут зазвонил телефон, и я вдруг подумала, что это из милиции, схватила трубку. Звонил Алексей.

— Я возле твоего дома, — сказал он сухо. — Надо поговорить.

— Нам не о чем говорить с тобой.

— Почему же? К примеру, о Сашке.

— Что ты имеешь в виду? — испугалась я.

— Не ори, я не глухой. Глупо обсуждать все это по телефону. Я сейчас приду.

— Нет.

— Да.

Услышав короткие гудки, я отшвырнула трубку, через минуту появился охранник и сказал, понижая голос, должно быть, тем самым пытаясь выразить сочувствие моему горю:

— Ангелина Петровна, к вам пришли.

— Да-да, — торопливо кивнула я. — Мне только что звонили… — Я не успела договорить, как вошел Алексей, взглянул на охранника, тот поспешно покинул комнату, а Алексей плотно закрыл за ним дверь. — Что с Сашкой? — тревожно спросила я. Он достал сотовый, набрал номер, сказал несколько слов и передал трубку мне.

— Мамочка, — услышала я. Минут пять я болтала с Сашкой о разных пустяках, потом поговорила с Екатериной Ивановной.

Алексей взял из моих рук телефон и сердито заметил:

— Как видишь, ребенок доволен. Сашка с моей матерью, отдыхают в хорошем пансионате, главное достоинство которого в том, что никому и в голову не придет искать их там.

— Где там? Где этот пансионат?

— Зачем тебе?

— Что ты говоришь? — не выдержав, сорвалась я на крик.

— Прекрати истерику. Сейчас тебе нельзя доверить ребенка. Ты угробишь и ее, и себя. Это что, так трудно понять?

— Чего ты хочешь? — испуганно спросила я.

— Чего я хочу? Я хочу спасти тебя. Странное желание, правда? Я хочу, чтобы ты и твой ребенок жили долго и счастливо. Еще вопросы есть?

— Ты ведь знаешь, кто его убил, знаешь?

— Не знаю и знать не хочу. Слушай, мне надоело повторять одно и то же.

— Но я должна…

— У тебя опять приступ вины. Что тебя так мучает? Считаешь случившееся божьей карой? Ты переспала со мной — и вот результат? — насмешливо спросил он.

— Замолчи.

— Так и есть. Я угадал. — Теперь он откровенно смеялся, но смех этот был злым, а во взгляде, обращенном ко мне, сквозила ярость.

— Я сошла с ума, доверив тебе Сашку, — испуганно прошептала я.

— На самом деле это твой единственный разумный поступок. Посмотри на меня, посмотри и успокойся. Твой муж убит. Я понятия не имею, кому это понадобилось, но уверен, он это заслужил. И в этом точно нет твоей вины. Так что кончай убиваться.

Он оказался рядом со мной, я отвернулась, испугавшись того, что он стоит слишком близко.

— Уходи, — попросила я. — Ради бога, уходи…

— С какой стати? — Он обнял меня, я чувствовала его дыхание на своей шее, голос его стал хриплым и вкрадчивым. — На самом деле ты не хочешь, чтобы я уходил. Ты хочешь совсем другого. — Нет.

— Да. И не забивай голову всякой чепухой. Если ты скажешь, что не хочешь меня, я все равно не поверю.

— Я ненавижу тебя.

— На здоровье, — засмеялся он. — Только сделай, что я хочу.

Я куталась в шаль, пытаясь уйти от его взгляда. Он расслабленно сидел в кресле, пил коньяк и производил впечатление человека, абсолютно довольного жизнью. Поднялся, подошел ко мне и устроился рядом.

— Значит, так, менты объявятся со дня на день. На все их вопросы у тебя один ответ: ты ничего не знаешь ни о делах мужа, ни о том, кто и за что мог его убить. О похищении просто забудь.

— Но почему?

— Потому что любая суета вокруг тебя, дорогая, чревата летальным исходом. Твоим, разумеется. Скажи на милость, с какой стати я должен повторять это в сотый раз? Ладно, не смотри на меня так, я не хотел тебя обидеть. Я злюсь, потому что очень беспокоюсь за тебя. — Он поцеловал меня, улыбнулся и сказал:

— Будем считать, с ментами решили. Далее: охрана. Завтра же отправь их восвояси, неизвестно, что они здесь делают: защищают тебя или сторожат. Я им не верю. Следующее, что надо сделать незамедлительно: мне необходим официальный документ, подтверждающий, что ты доверяешь мне ведение всех своих дел.

Лучше это сделать завтра. Чтобы во всем разобраться, мне понадобится время, оно в нашем случае деньги.

— Разобраться?

— Детка, за что-то твоего мужа убили. Я должен знать за что. Выяснить это можно, лишь основательно покопавшись в его делах.

— Ты будешь искать убийцу? — хватая его за руку, спросила я.

— Исполнителя можно искать до скончания века. Он меня совершенно не интересует, — фыркнул он. — Я хочу разобраться с одной целью: понять, насколько серьезна проблема, и, исходя из этого, принять решение. Либо мы все бросаем и сматываемся, а такой вариант я тоже рассматриваю, либо я попытаюсь спасти твои деньги.

— Деньги волнуют меня меньше всего, — пробормотала я.

— У меня другая точка зрения, я не хочу, чтобы какие-то придурки тебя попросту обворовывали. Это вопрос принципа.

— Алеша, — жалобно позвала я, — ты в самом деле ничего не знаешь?

— «Ничего» звучит очень уж по-дурацки, дорогая, — нахмурился он. Было ясно, он опять злится, но остановиться я не могла.

— Прошу тебя, объясни мне… Я ничего не понимаю, это сводит меня с ума.

— Хорошо, — кивнул он, — что ты хочешь услышать?

— Наше похищение…

— Ах, вот оно что, — перебил он. — Пять минут назад я просил тебя забыть о нем. Хватит реветь. Посмотри на меня, посмотри на меня и слушай. Я единственный человек, способный тебе помочь. И я очень хочу тебе помочь. Пожалуйста, не мешай мне.

— Меня пугает твой ответ, — набравшись мужества, сказала я.

Это было нелегко, он держал меня за плечи и смотрел в глаза, его взгляд точно гипнотизировал меня. Он нахмурился, горько улыбнулся и сказал с печалью:

— Хорошо. Я расскажу. Только ты будешь разочарована, ничего нового я тебе не сообщу. Я болтался без дела и прикидывал, как насолить твоему мужу. У нас старые счеты, а я злопамятен.

— Он… он каким-то образом…