Татьяна Степанова - Врата ночи

Но вот позвонили из машины сопровождения — Мещерского подобрали и везли в главк. Колосов спросил у него по рации: «Кто?» — «Астраханов! Но, Никита, он там был не один! — воскликнул Мещерский в великой тревоге. — Там, кроме него, были еще и...»

И вот тут-то Никита и понял окончательно: операция провалена. С такой фиговой подготовочкой ходить только в валенках по весне на охоту на глухарей. Но задержанный ждал. Работать с ним было необходимо. И перед тем как встретиться с фигурантом лицом к лицу, Никита еще раз мысленно суммировал то, что знал об этом человеке со слов Мещерского и из отчета Кати.

Конечно, не бог весть что, но все же какая-то информация. Какое-то поле для маневра. Особенно Никиту заинтересовал тот факт, что Астраханов, этот потомок некоего казачьего офицера, возглавлявшего в начале века военную экспедицию в какую-то там Тмутаракань, по зову крови — не иначе, крови буйной, терской казачьей по генам своим — не кто иной, как заядлый лошадник и даже, кажется, мелкий коннозаводчик. Колосов не забыл рассказ Мещерского о посещении конюшни, принадлежащей военным историкам в Берсеневке.

Мещерский особо подчеркнул, что Астраханов — великолепный наездник. Ну, что ж — это было уже кое-что. И если обратиться к архивам... Дело Сергея Головкина — Удава. Подмосковный потрошитель, на совести которого было более десятка детских жизней, тоже был страстным лошадником. Профессионально увлекался коневодством, работал на конеферме в подмосковных Горках. Никита отлично помнил фотографии Удава из спецальбома: потрошитель тоже был классным наездником. Фотографии запечатлели его верхом на великолепном сером в яблоках племенном жеребце — гордости конезавода. На лошадях же попроще Удав в свободное от работы и душегубства время катал в жокейской тележке окрестных мальчишек, слетавшихся на территорию конефермы «глядеть выездку» как мухи на мед.

Итак, прецедент «наездника» в криминальной практике уже имелся. Любовь к братьям нашим меньшим уживалась в душе Удава с самыми мрачными и жестокими страстями. Правда, чужая душа — потемки. За годы работы в милиции Колосов усвоил это очень четко, так что... Увлечение Астраханова он пока что просто взял на заметку в своих будущих наблюдениях и размышлениях над личностью этого так нежданно-негаданно попавшего в поле их зрения фигуранта. Однако все это пока что были лишь домыслы, криминальная лирика. Фактически же законных оснований не только к задержанию, но и для допроса Астраханова у них не имелось.

Дело могло окончиться грандиозным скандалом. А то еще и чем похуже, учитывая связи и «крышу» «югоармейцев». Но Никита за годы работы в розыске усвоил и другое: волков бояться — в лес не ходить. А уж если ходить, то... Если уж топать с берданкой на глухарей...

— Слушайте, ну хоть кто-нибудь, хоть один здешний мент объяснит мне, что произошло?! — Астраханов... Нет, не человек с такой фамилией — фейерверк холодного бешенства встретил Колосова, едва тот с папкой чистых протоколов допроса подозреваемого, одолженных для солидности в следственном управлении, переступил порог узилища, где вот уже полтора часа мариновался задержанный.

Прежде чем отвечать, Колосов откровенно в упор разглядывал фигуранта. Да, крепкий мужик. Умный, волевой. Злой как черт, но, возможно, злость и напускная... Если это действительно ОН — выдержка у него, как у Кима Филби, умноженного на пять Штирлицев и шесть «Подвигов разведчика». Бешенство и разыграть недолго, была б артистическая жилка. А глотка — луженая.

— Да вы присаживайтесь, пожалуйста, Василий Аркадьевич.

— Сижу полтора часа в этом клоповнике! Что происходит? Что за произвол?! — Астраханов снова рявкнул — аж стекла дрогнули.

— Кажется, произошла досадная ошибка. Недоразумение. У нас.

— У кого это у вас?! Сколько я ни спрашивал — никто мне даже не потрудился ответить, где именно и по какому поводу я нахожусь.

Колосов молча предъявил ему свое удостоверение. Астраханов прочел. Сел на стул. Тот заскрипел под его тяжестью.

— Мда, круто. Ничего не скажешь. Очень круто. Отдел по раскрытию убийств. Мать честная.

— Думаю, что это досадное недоразумение. — Колосов смотрел ему прямо в глаза — серые, чуть навыкате. Такие в народе называют «воловьими очами». Красивые глаза — бабы в них тонут, как в океане... — Но прежде чем окончательно мы с вами в этом убедимся, нам надо познакомиться и побеседовать официально. Закон обязывает.

Астраханов хмыкнул. Брезгливо поморщился, передернул плечами: валяйте. Произвол, но что я могу сделать? И Колосов начал задавать вопросы и с прилежностью ученика заносить ответы Астраханова в протокол. Сухой вышел документ. Неэмоциональный.

ВОПРОС: Год и место вашего рождения?

ОТВЕТ: 1961 год, 1 ноября. А где родился... Паспорт же перед вами, ах да, там не указано... В/ч 5687, погранзастава «Перевал» в Талашских горах бывшей Азербайджанской ССР.

ВОПРОС-РЕПЛИКА: Хорошее место рождения. Значит, вы из семьи военных?

ОТВЕТ: У нас все в семье были военными. Кроме меня. Отец служил в погранвойсках, был начальником заставы.

ВОПРОС: Значит, вы проживали в Азербайджане?

ОТВЕТ: До девяностого года. После выхода отца в отставку. И до его смерти — в Ленкорани, где он, как военный пенсионер, получил квартиру.

ВОПРОС: Ясно. Ваше образование?

ОТВЕТ: Неоконченное высшее. Три курса проучился на химическом факультете Бакинского университета.

ВОПРОС: А отчего же бросили университет?

ОТВЕТ: Потому что надоело. Вкусил прелести производственной практики на нефтехимическом комбинате.

ВОПРОС: И чем же вы потом занимались?

ОТВЕТ: Работал. Вкалывал.

ВОПРОС: Кем? Назовите, пожалуйста, место работы, вашу профессию.

ОТВЕТ: Ну, работал проводником геологической партии, затем был лесничим в заповеднике в Талашских горах.

ВОПРОС: Наверное, на лошади ездите неплохо?

ОТВЕТ: Сносно. С детства привык.

ВОПРОС-РЕПЛИКА: Понимаю. Детство на погранзаставе. Романтика! «Смелые люди» — сам пацаном в кино на этот фильм десять раз бегал... Значит, до девяностого года вы были, судя по паспорту, прописаны и жили в городе Ленкорани. Ваше семейное положение? Вы женаты? Семья, дети есть?

ОТВЕТ: Холост. После смерти отца жил с матерью. Затем, ну сами, наверное, помните, какие события в Азербайджане и в целом на Кавказе начались в 89-м. Ноги стали уносить оттуда умные люди. Обменял квартиру, приехал в Москву.

ВОПРОС-РЕПЛИКА: Поясните, пожалуйста, подробнее этот эпизод. Поменяли Ленкорань на Москву? Шутить изволите?

ОТВЕТ: Поменял свою квартиру в Баку — по наследству мне от родственников досталась кооперативная трехкомнатная — и квартиру в Ленкорани, трехкомнатную, это наша с матерью, на однокомнатную в Москве. Станция метро «Планерная». И то мне тогда сказали мудрые люди: благодари, Васька, бога, что такой обмен вообще состоялся.

ВОПРОС: Вы и сейчас проживаете по этому же адресу?

ОТВЕТ: Сейчас у меня собственный дом.

ВОПРОС: Адрес?

ОТВЕТ: Поселок Мамонтовка. Одинцово. Строение 17, участок тридцать соток.

ВОПРОС: Простите мое любопытство — общая площадь вашего жилища?

ОТВЕТ: Триста пятьдесят квадратных метров, не считая подвала и гаража.

ВОПРОС: Ваша мать проживает вместе с вами?

ОТВЕТ: Когда хочет. У нее своя квартира у метро «Университет». Я ей купил.

ВОПРОС: Кем работаете в настоящее время?

ОТВЕТ-РЕПЛИКА: Ответственный секретарь военно-исторического общества «Армия Юга России» и сопредседатель культурно-благотворительного фонда при Управлении делами Окружного атамана Терского казачьего войска. Но извините, дорогой мой, у вас же на столе все мои документы — паспорт, удостоверение фонда, членская карта общества!

ВОПРОС-РЕПЛИКА: Я вижу. Я все вижу. Я просто обязан спросить вас об этом для протокола. Да вы не волнуйтесь, Василий Аркадьевич.

ОТВЕТ-РЕПЛИКА: А кто вам сказал, что я волнуюсь? Но, согласитесь, как гражданин, я имею конституционное право знать, почему среди бела дня меня хватают как бандита, под угрозой оружия привозят в милицию, где сразу же без каких-либо объяснений начинают допрашивать в качестве... подозреваемого. Я же не слепой, вижу, что там стоит сверху на вашем бланке! А по таким делам даже в простой беседе, дорогой мой, между нами говоря, не помешает запастись хорошим адвокатом.

ВОПРОС-РЕПЛИКА: Хороший адвокат — это, конечно, ваше законное право. Но я же говорю вам, Василий Аркадьевич, кажется, произошла ошибка. Мне нужно просто выполнить обычные процессуальные формальности. А для этого вы должны ответить на мои вопросы.

ОТВЕТ-РЕПЛИКА: Это на бланке-то «подозреваемый»? Шутить изволите, дорогой мой?

ВОПРОС-РЕПЛИКА: Мое имя — Никита. Отчество — Михайлович. Будем дальше препираться или продолжим нормальный разговор и побыстрей все закончим?

ОТВЕТ: Да черт с вами, продолжим. Только учтите, за такие ошибочки я на вас буду жаловаться. Лично на вас, дорогой мой. И что же вас еще интересует, кроме общей площади моего жилища?