Якудза, или Когда и крабы плачут - Юрий Гайдук
Чавкающий звук свинца о дверцу «Форда» и заполошный крик заметавшихся у машины охранников.
Видимо, еще не веря в то, что их хозяин жив и даже вроде бы как не ранен, один из них втолкнул Чернявского обратно в салон и, прикрывая его спиной от повторного выстрела, что-то крикнул водителю. Второй же метался по парковке и тоже что-то орал, видимо, впервые столкнувшись с подобной ситуацией. Теперь у Седого оставались считаные секунды, чтобы без особых осложнений уйти с крыши, где его могли пристрелить без суда и следствия люди бизнесмена.
Отбросив винтовку, он стащил напальчники, привычным движением сбросил с плеч камуфляжный комбинезон, темную матерчатую маску, сунул все это в сумку и последний раз посмотрел на парковочный пятачок, где в панике бегали люди и кто-то кричал, чтобы вызвали скорую помощь. Подхватив сумку, он невольно усмехнулся. Единственное, чем могли бы сейчас помочь врачи скорой, так это вкатить в задницу господина Чернявского слоновью дозу успокоительного.
Оставшись в костюме, элегантность которого подчеркивал красиво завязанный галстук, он спустился с крыши и едва успел сунуть сумку в мусорный контейнер, как почти нос к носу столкнулся с пьяненьким мужичком, который то ли пустые бутылки здесь собирал, то ли подыскивал укромное местечко, где можно было бы спокойно опорожниться. Выругавшись от неожиданной встречи, Крымов невольно подумал, что мужичок этот, считай, только что второй раз родился. В случае настоящей акции его надо было бы непременно убрать как весьма опасного свидетеля, а так… И он, скорректировав свой шаг, направился к остановке, но вместо того, чтобы сесть в подъехавший автобус, остановил такси и попросил отвезти его в аэропорт.
То, что южносахалинская полиция уже заметалась в поисках киллера, покусившегося на жизнь известного на острове бизнесмена, и у них объявлена система оперативного перехвата, Седой понял из того, как в зале ожидания зашуршали неизвестно откуда появившиеся менты и стали всматриваться в лица людей, выборочно проверяя документы. Впрочем, иного и быть не должно. Недаром же он старался «засветиться» везде, где мог, в надежде, что операм удастся по горячим следам составить вполне сносный, но главное — узнаваемый фоторобот.
Он рассматривал купленный в киоске журнал, оставаясь почти безучастным к происходящему, когда очередь, наконец-то, дошла и до него. Патруль. Один в штатском и двое сержантов в бронежилетах с автоматами на груди. Тот, что был в штатском, каким-то острым, пронизывающим взглядом мазнул по его лицу и попросил документы и билет. Крымов протянул ему паспорт, в который был заложен посадочный талон. Оперативник долго, может быть, слишком долго изучал фотографию владельца, посмотрел место прописки, и когда Антон уже протянул руку, чтобы забрать паспорт, властно произнес:
— Пройдемте со мной.
— Зачем? — удивлению пассажира, казалось, не было предела.
— Маленькая формальность, — пояснил опер. Но когда Антон замешкался, что было вполне естественным в его положении, повысил голос: — Попрошу не задерживать!
Недоуменно пожав плечами, Седой зашагал вслед за человеком в штатском, почти ощущая спиной стволы автоматов. Его провели в дежурную часть отделения транспортной полиции, и когда он перешагнул порог…
Господи, будь он настоящим киллером, надо было бы непременно скрутить голову тому бродяжке, который оказался свидетелем его отхода с крыши дома. Судя по всему, не так уж и пьян был тот бомж, если смог в считаные секунды разглядеть и запомнить его лицо. Но главное — он более-менее толково описал приметы неизвестно откуда появившегося человека.
В небольшом помещении сгрудились взволнованные мужики, которых пасли вооруженные автоматами полицейские. И все бы ничего, если бы каждый из этих задержанных не был отдаленно похож на Крымова. Рост выше среднего, слегка выпирающие скулы, округленный подбородок. Лишь в окрасе любитель помоек сплоховал — кроме откровенно седых здесь сбились в кучу и рыжие, и шатены, и блондины, и даже один лысый как бильярдный шар, давно уже отгулявший свое пятидесятилетие.
Впрочем, тот полупьяный побирушка мог дать и правильную ориентировку, когда его взяли и он раскололся относительно «убегающего мужика с сумкой в руках». А вот менты уже явно перебдели, объявив «Сирену» и взяв под особый контроль не только аэропорт, но и все те шоссе и дороги, по которым мог уйти из города несостоявшийся убийца господина Чернявского.
Осмотревшись в компании задержанных, которые уже откровенно выражали свое недовольство, Седой подошел к стойке, за которой сидел дежурный лейтенант, и на его скулах заиграли вздувшиеся желваки.
— Послушайте, лейтенант! У меня рейс на Москву, а меня приволокли сюда, причем без какого-либо объяснения. Вы не боитесь, что на вас посыпется лавина жалоб?
Привыкший ко всякого рода угрозам, дежурный поднял на него глаза, всматриваясь в лицо, затем перевел взгляд на исписанный лист бумаги, который лежал на столе, видимо, уже в десятый раз пробежал его глазами.
— Жаловаться — это, конечно, ваше право, но отпустить мы вас сможем только после выяснения кое-каких нюансов. Так что уж не обессудьте.
Его втолкнули в камеру, где уже томились в неизвестности еще трое задержанных, оказавшихся без надежного алиби на этот криминальный час, и вскоре прояснились те упомянутые «нюансы». Всю четверку выстроили рядком в кабинете следователя и ввели того самого ханурика, что промышлял на ресторанных задворках. Посмотрев на мужиков, он показал грязным пальцем на Крымова.
— Вроде он, но… может, и не он. Тот ведь с сумкой был. Но похож, очень похож.
Опознаваемым сунули в руки по спортивной сумке, и ханурик вновь забегал заплывшими глазками по лицам задержанных. И опять ткнул пальцем на Антона.
— Да, вот этот самый и бежал тогда. Темновато, правда, было, но… Точно он! Да и галстук этот… — И заторопился, сглатывая окончания слов, словно боялся, что следователь ему не поверит и засадит в кутузку почем зря: — Я ведь из бывших погранцов, гражданин начальник, еще в советские времена на китайской границе служил. И уж чего-чего, а работать по опознанию личности нас по всей строгости советских времен учили.
— Короче говоря, это тот человек, которого ты встретил на заднем дворе ресторана?
— Так точно, тот самый и есть. Я еще удивился тогда, с чего бы мужику в таком прикиде у помойки околачиваться?
Антон попробовал возмущаться, упирая на то, что «этому алкоголику и не такие глюки могут привидеться», но его сунули в камеру СИЗО, и уже новый следователь два дня кряду таскал его на допросы, стараясь выбить «чистосердечное признание». Господи, чего он только не предпринимал, а Седой терпеливо сносил многочасовые издевательства, требуя при этом адвоката и упирая на то, что он и в армии не служил, и
