Якудза, или Когда и крабы плачут - Юрий Гайдук
ЮЖНО-САХАЛИНСК
— Господи, помоги, — прошептал Крымов разбитыми губами и затаился, невольно ожидая очередного града ударов, когда сплошная, вяжущая боль выбивает сознание и человек превращается в окровавленный мешок. Однако его больше не мутузили, выбивая чистуху, и он попытался собраться с мыслями, чтобы проанализировать линейку тех событий, что привели его в пресс-камеру южносахалинского СИЗО.
…Восстанавливаясь после очередного спецзадания, он отдыхал на Багамских островах, куда в это время года съезжается весь «цвет» столичного криминалитета, как вдруг его срочно отозвали в Москву, и он был доставлен на конспиративную дачу в ближнем Подмосковье. Судя по всему, намечалось что-то архисрочное и столь же важное, если его уже ждал генерал Панков, шеф спецподразделения СВР, и он не ошибся в своем предположении. Едва справившись о самочувствии и приказав принести в беседку кофе с коньяком, генерал сразу же перешел к делу.
Оперативный источник сообщал, что после убийства в Вакканае генерального директора «Дальросы» Александра Ложникова и дальневосточного авторитета Ивана Кузьмина, имевшего кличку Сохатый, начался передел икорно-рыбного рынка на Сахалине и теперь кроме подельников последнего убираются даже те бизнесмены и политики, которые обеспечивали Сохатому комфортную жизнь и являлись членами дальневосточной ложи «неприкасаемых». Место Кузьмина занял сахалинский авторитет Роман Камышев. Убийством Ложникова занимаются следователь по особо важным делам СК Родионов и офицер иностранного отдела полицейского управления Хоккайдо Акира Нуамо. Что же касается Крымова, его задача влиться в ближайшее окружение новоиспеченного короля рыбной мафии и попытаться выявить не только его теневые связи с покровителями всех уровней, но, что еще не менее важно, — степень сращивания с якудзой и южнокорейскими группировками, которые также претендуют на дальневосточный икорно-рыбный и крабовый рынок.
Вслушиваясь в неторопливый монолог своего начальника и друга, с которым они съели не один пуд соли, он уже знал, почему выбор пал именно на него.
Роман Камышев, Мессер. Свое погоняло он получил на той же зоне, где барабанил свой «первый срок» и он, Антон Крымов, по разработанной легенде поимевший кличку Седой. В те далекие времена, а это был последний год советской власти, им обоим было чуток более двадцати лет, и Ромка Камышев, закоренелый гоп-стопник, не переносивший над собой даже малейшего насилия, хватался за финку всякий раз, когда на него пытались наезжать лагерные отморозки. Оттого и кликуху заработал знатную — Мессер, на жаргоне — финский нож. Батрачили они в одном отряде, даже корешили между собой, а после того случая, когда в промзоне на Камышева наехали трое уродов из четвертого отряда и Антон вступился за него, между ними установились доверительные отношения, которые прекратились вместе с распадом Советского Союза. Зону расформировали, после чего кого-то этапировали на Север, кого-то на лесоповал в Марийскую Республику, Седому, можно сказать, повезло. До «окончания срока» ему оставалось четыре месяца, и он попал в Саратов, где и комаров поменьше, да и баланда не такая жидкая, как в той же Йошкар-Оле.
Вот тебе и кореш! Двадцать лет о нем ничего не слышал, и вдруг — дальневосточный авторитет, поставивший на уши не только Сахалин и Курилы, но и Москву. Ай да Мессер, ай да сукин сын, добился-таки своего!
Видимо, догадавшись, о чем он в тот момент думал, Панков спросил негромко:
— Что, Мессера вспомнил?
— Его самого.
— И что?
— Пока что ничего определенного сказать не могу, все-таки много воды утекло, но если задача уже поставлена…
— Поставлена, Антон! Поставлена. И задача эта поставлена лично президентом.
— Что, настолько все серьезно?
— Серьезней не придумать. Ситуация на Сахалине вышла из-под контроля, и если мы не помешаем более плотному сращиванию дальневосточного криминалитета с якудзой и южнокорейскими мафиозными кланами… В общем, дела хреновые, но и это еще не всё. Также прошла информация, будто эмиссары южноазиатских наркокартелей начинают прощупывать сахалинский криминалитет, дабы воспользоваться уже наработанными каналами сбыта икорно-крабовой и рыбной мафии для своих собственных целей.
— То есть воспользоваться этими каналами для продвижения наркотиков в Россию?
— Так точно. И наша задача — перекрыть эти каналы раньше, чем они заработают в полную силу. Причем сделать это можно только через Мессера, которого ты знаешь довольно хорошо, и, как вывод, никто, кроме тебя, эту миссию выполнить не сможет.
Рявкнуть бы на тот момент: «Служу России!» — но Крымов лишь скривился в страдальческой гримасе:
— Так-то оно так, но спустя два десятка лет возобновить прежние отношения с Камышевым, это, прости меня за скепсис…
— А вот насчет этого уже есть кое-какие наметки, — перебил его генерал, — и операцию эту мы назовем простенько и коротко «Внедрение».
В разработке операции, в основу которой легла оперативная информация по криминогенной обстановке на Сахалине, Панков решил использовать перехваченный в Москве заказ на южносахалинского предпринимателя, господина Чернявского, теневого конкурента Мессера, пуля которому отливалась в столице. Подключив региональное управление ФСБ и дождавшись, когда на его стол ляжет схема ежедневных перемещений бизнесмена и список его привычек, он «благословил» Крымова (Седого) на командировку.
Тот вечер пятидесятилетний бизнесмен должен был провести в ресторане, где его поджидал оптовик из Новосибирска, надеявшийся провести с ним выгодную сделку. Это было исключительно удобное место для засады, да и время идеальное. Наваливающиеся на город сумерки, шеренга вытянутых вдоль улицы домов с автобусной остановкой и небольшой сквер, переполненный влюбленными парочками.
«Засветившись» несколько раз в скверике, Седой пробрался на крышу дома, торец которого почти вплотную примыкал к ресторану, и, достав из сумки прибор ночного видения, стал наблюдать за подъезжающими иномарками. Из машин выползали солидные мужики с шикарными девахами и вальяжно входили в предупредительно распахнутые двери, откуда уже неслась разухабистая музыка, слышался разноголосый гул, похожий на рокот морского прибоя, а чуть в сторонке, на пятачке, засаженном кустарником, какой-то особо нетерпеливый самец наслаждался молодой бабенкой, оголив ее задницу и сунув мордой в ствол березы. Народ гулял, и Седой только усмехался, представляя, что будет здесь твориться через какие-нибудь четверть часа, когда во дворе появится машина Чернявского и он сделает свой единственный выстрел. Бизнесмен отчего-то задерживался, и Антон начал нервничать, осторожко всматриваясь в темноту. Однако всему приходит конец.
Когда к парковочной стоянке подкатил «Форд» с тонированными стеклами, он облегченно вздохнул и поудобнее перехватил винтовку с оптическим прицелом. Дождавшись, когда из машины выберутся два плечистых охранника, Крымов чуть сдвинул ствол и прильнул щекой к прохладному ложу. Затаил дыхание, высматривая, когда же в проеме открытой дверцы появится сахалинский конкурент Мессера.
Один из телохранителей распахнул дверцу и чуть отступил назад, пропуская хозяина и тем самым оставляя его один на
