История одной дуэли - Вячеслав Павлович Белоусов
Конечно, я помнил. Районное отделение в то время ютилось на первом этаже здания райкома партии и занимало тёмный скромный уголок в два кабинета, один из которых прятал Усыкина в его необычайно длинном пальто, похожем на хвост.
– Да и было ли проникновение в архив? Я умолчу про попытку его поджога! – Царапкина словно пробило, он говорил, не останавливаясь, вдруг засмеялся мелко и зло – кхе, кхе, кхе…
То ли кашель, то ли чих.
– Развалились прогнившие стеллажи в архиве, гниль и рухлядь обрушились на пол. Усыкин, великий криминалист, тут же сделал вывод, что это следы вора. Кому понадобилось?.. Потом оценили его способности. Теперь хоть подлечится…
Он глянул на меня, а я уж подумал – забыл в запале. Нет, он крикнул за стенку: «Анюта, принеси чайку!»
Молодушка впорхнула с новым подносом.
– А та полоумная старушка! Как её?.. – он пальцами защёлкал, вспоминая. – Разве можно здраво воспринимать её рассуждения? С чего она взяла, что в архиве пропали документы? Описи нет. По её понятиям, бумаги значились в папках. Но кто это сказал? Чем подтверждается? Общим каталогом, где никакой конкретности не найти. Полоумная пенсионерка! Почему ей верите?
«Однако он разговорился… – подумалось мне, – выходит, прикидывался, что не задели его те события. Увлёкся, начальник, разволновался».
– С чего вы взяли, будто заведующая архивом, которую допрашивал Федонин, полоумная? – сумел я вставить реплику. – Обижаете гражданку.
– Всему району известно. Мне и подполковник Каримов докладывал.
– Каримов? Из каких источников? Как же ей доверяли архивом заведовать?
– Да бросьте! Какой архив? Какие бумаги? В той избе лишь переписка и прочая мелочь с двадцатого – двадцать пятого годов. Горела изба в тридцатых годах. А в войну?.. Кто тогда об этом заботился?
Я будто случайно громче обычного чашкой блюдце задел, мой собеседник вздрогнул и смолк.
– Что с пенсионеркой? Она в больнице?
– Каримова спросите. Да и ваш Зябликов, наверное, в курсе. Одно точно – она на пенсии, не работает, а вот охранник тот, который с её слов будто за поджигателем гонялся, умер. В прошлом году ещё. Перед самым Новым годом. Тоже пенсионер. Не знаю, каким образом он мог бегать, едва ноги таскал.
«Вон ты даже что знаешь, – опять подумалось мне, – а ведь каким неразговорчивым был. Что же это тебя проняло?»
– В живых из его родственников кто-то остался?
– Избавьте, Данила Павлович. Это не в поле моей профессиональной деятельности.
Впорхнула молодушка с папкой.
– Вот и наряд с вашим заданием. – Царапкин не листал страницы, заботливой рукой секретарши они были раскрыты на нужном месте. – Вот наши ответы вам.
– Один в один. Кроме фраз «установить не удалось», ничего конкретного.
– А что вы ждали, Данила Павлович? Воры – не наш профиль.
– Именно так.
– Может, ещё кофе, Данила Павлович?
– Спасибо. Кофе прекрасный, – засобирался я. – Значит, вы все архивы вывезли в город?
– Точно так. Усыкин отправлял. Согласно инструкции и распоряжению. С запозданием, правда… За что и пострадал.
Он подыматься стал – проводить меня к двери:
– Теперь у нас всё в порядке. Осмотреть новое здание не желаете? Мои орлы не нарадуются.
– В поручении Федонина предлагалось установить личность водителя и грузчика, вывозивших архив. Вами ответ подписан, что водитель Сорокин уволен, а грузчик Быков значился по трудовому соглашению, и вы переадресовали запрос в милицию?
– Так и было, Данила Павлович. – Царапкин возвращаться в кресло явно не собирался. – Подписан ответ мной, но я поинтересовался у своих. Сорокин на заметке у Усыкина значился, попивал дома, он его и погнал в шею после того случая. Про Быкова совсем ничего не скажу. Из вольнонаёмных, сами понимаете, кто за ними смотрит? Он и принимался временно. Летом они все в рыбаки прут, а зимой возле баб, извините, греются. Этот Быков, говорят, совсем недотёпа был, может, стеллажик-то в архиве и задел при погрузке. Вот они и рассыпались. Федонин позже осмотр там делал. Зазря поднял шумиху.
– И всё-таки, Максим Устинович, установлены эти двое? Где они проживают?
– Вы меня прямо допрашиваете, Данила Павлович, – Царапкин сощурился.
– Извините. Беседуем.
– Про Быкова и Сорокина не известно ничего. Думаю, Каримов даст исчерпывающую информацию.
Этим и закончился мой визит к Царапкину. Удовлетворения он не принёс, а времени потрачено, как говаривала та бабушка, уйма. Если так пойдёт и в милиции, думал я, шагая в райотдел, пользы от моей поездки никакой.
* * *
Подполковник Каримов удивил табачным дымом и открытой пачкой «Беломора» на столе. Стоял он у распахнутого окошка с папироской в зубах весь взъерошенный. Видно было застал я его врасплох.
– Входи, входи, Данила Павлович, – принялся он застёгивать китель. – Не стесняйся. Сколько щей прохлебали вместе!
Я с порога заметил неестественную белизну и следы тревоги на его лице.
– Случилось что, Равиль Исхакович?
– Желудок прихватило. – Он пожал мне руку. – Вчера прокурили в райкоме допоздна, а с утра здесь бедлам! Бирюков никак не отправит меня на курорты. Как тебе в городе?
– Не обижаюсь.
– Извини за вчерашнее. Поругиваешь меня?
– Царапкин уже объяснил.
– И у него побывал?
– Оттуда.
– Угостил бы чаем, но разогнал всех только что. В колхозах падёж скота начался, участковых отправил в хозяйства, остальных им в помощь. Некоторые хитрецы на фермах под это дело хищением занимаются. Надо наводить порядок. А ты забыл про наши деревенские хлопоты? В городе такого нет. – Он слабо усмехнулся, даже подмигнул. – Не жмёт, не давит?
Что можно ответить на прозрачный намёк, мол, бездельники вы там, в центре, если есть время по деревням валандаться.
Я пожал плечами.
– Значит, мало Павлу Никифоровичу наших доказательств, – продолжил он, занимая привычное место за столом. – Мало наших проверок? Всё, что им поручалось, мои
