Б. Седов - Месть в законе
Сева Горбушкин сроду мороженого не ел. В родной Затеваевке пацаны зимой только сосульки сосали. А мороженое видели в деревенском клубе, на экране, когда там крутили кино про красивую жизнь.
И вот, на тебе! Мороженого - хоть завались! Замполит Селиванов - он один раз побывал здесь - рассказывал, что ленинградское мороженое - самое вкусное в мире…
А денег нет.
Есть дворняга по кличке Зараза, которая тащится сзади. Напрасно Сева на вокзале дал ей сахару. Теперь не отвяжется.
- Ну куда я с тобой?! - в сердцах обратился к дворняге Горбушкин. - Я ж не пограничник Карацупа, а ты не овчарка Монгол!
Да уж, ситуация. В милицию с дворнягой не попрешь.
- А ну, пошла, сука паршивая! - рявкнул Сева и со всего маху засадил тяжелым армейским ботинком собаке под ребра. С удовольствием, с размахом. Любил он это дело. Еще в детстве бывало - прикормит кошку бездомную, а потом возьмет да и подвесит ее за хвост на дереве.
Несчастная шавка пронзительно завизжала и что было сил метнулась от солдатика в близлежащие кусты.
- Вот так-то лучше! - довольно хмыкнул ефрейтор. Поправил на голове фуражку с красной звездой и черным околышем, туже затянул поясной ремень с латунной бляхой и бодро шагнул к милицейскому отделению.
- Эй, боец! - окликнул его через окошко в плексигласовом стекле старшина милиции. На левом рукаве старшины была красная повязка с надписью «Дежурный». - Далеко собрался, служивый?
- Товарищ старшина милиции! - Вытянулся Сева по стойке «смирно». - Ефрейтор запаса Горбушкин прибыл для дальнейшего прохождения службы!
- Да? - почему-то удивился дежурный, почесав когтистыми пальцами плешь на темени. - И с каких это хренов? Тебя кто к нам послал?
- Комсомол послал, товарищ старшина милиции! - громко и торжественно гаркнул Сева. - Вот, читайте! - он достал из внутреннего кармана кителя комсомольскую путевку и протянул ее дежурному.
- Ага… - Читая по слогам, старшина продолжал добросовестно чесать «репу». - Угу… Ого… Гы-гы… Понятно. - Наконец, он окончил длинное и утомительное чтение, обратив взор на ефрейтора. - Тебе к начальнику милиции надо.
- Ясное дело - к начальнику! - Сева гордо расправил плечи и высоко поднял голову. Основания для гордости были самые веские: вот он каков - Севостьян Горбушкин - вопрос его сам начальник решать будет, целый полковник, наверное, а не какой-нибудь дежурный старшина!
- Ты вот что, - сказал старшина, вдоволь начесавшись. - Завтра приходи.
- Ка… ка… как?! - опешил Сева. В Ленинграде не было ни родственников, ни друзей, ни даже знакомых, чтобы остановиться у них на ночь. И - ни копейки денег. И - ни сухарика в солдатском вещмешке.
- Не «ка-ка», - передразнил дежурный, выковыривая из-под ногтей начесанную с лысины грязь. - А завтра. Сегодня начальника милиции не будет. Явишься к девяти утра. Примет, побеседует. А там решит, что с тобой делать. Может, и не возьмет вообще… Много тут вас таких… «дембелей»-колхозников. Валит в город лимита, как будто он резиновый!
- Может… переночевать пустите? - робко спросил Горбушкин, свернув щуплые плечи в трубочку и глядя на старшину, как на отца родного.
- Пущу! - хохотнул тот. - Есть камера свободная. Вон там, - он посмотрел через окно на улицу. - Киоск «Союзпечать» видишь?
- Угу! - сказал Сева.
- Иди, разбей витрину. С удовольствием оформлю на пятнадцать суток за мелкое хулиганство. Гарантирую труд на свежем воздухе и трехразовое питание.
Предложение, конечно, было заманчивым. Но садиться в камеру за хулиганство в Севины планы не входило.
Еханый бабай! Горбушкин вышел из отделения милиции в полном смятении чувств.
Это ж надо было вот так обмануться в самых светлых мечтах! Ведь он уже сегодня к вечеру надеялся надеть новенькую милицейскую форму и рьяно приступить к охране общественного порядка. А получалось, что с ним еще разговоры разговаривать будут. Могут вовсе в милиционеры не принять.
Душу терзала безнадега, а в животе голодные кишки неистово дрались за право на существование.
Рядом что-то тявкнуло.
Сева повернул голову и увидел рядом с собой ту самую дворнягу, что всего пятнадцать минут назад летела от него с визгом, поджав хвост. Псина, как ни в чем не бывало, преданно глядела на солдатика, недавно угостившего ее куском сахара, и перебирала от радости передними лапами.
- Снова ты, зараза? - Горбушкин собрался было шандарахнуть псину пуще прежнего. Но вдруг передумал, осененный какой-то блестящей идеей. - Слушай, собака! - радостно воскликнул он. - Это же мысль! А ну, пойдем со мной!
…Дорога вывела к новостройкам. Рабочих на объекте не наблюдалось. Сева устроился в нише между огромными шлакоблочными плитами. Собака - рядом.
Было уже около девяти часов вечера. Начало смеркаться. Самое время, чтобы осуществить задуманное.
Оглядевшись вокруг и убедившись, что рядом нет людей, Горбушкин подозвал к себе дворнягу.
- Иди сюда, заразочка! Иди ко мне, хорошая! Ах ты, лапочка моя!
Когда псина, радостно виляя хвостом, подбежала к нему, Сева схватил лежащий рядом обрезок толстой металлической арматуры и, коротко размахнувшись, шарахнул пса по голове. И, хоть с первого удара не убил, деваться приговоренной шавке было все равно некуда: зажатая со всех сторон бетонными плитами, она смиренно прощалась со своей никчемной дворняжьей жизнью.
Бил Горбушкин не переставая. Раз десять. Или двадцать. Или все сто. Он не считал.
Потом достал из кармана перочинный нож. Потом спички. Развел костер.
…Жаренное на углях мясо было нежным и сочным.
Наевшись от пуза, отличник боевой и политической подготовки ефрейтор Горбушкин забрался по высокой лестнице в кабину башенного крана и безмятежно уснул до самого утра…
- Молодец, солдат, что к нам пришел! - восклицал на следующее утро начальник милиции. - Орел! Нам такие нужны! Назначим мы тебя, для начала, в дорожно-постовую службу. Согласен?
- …Я двадцать пять лет в органах! - задыхаясь от гнева, кричал капитан милиции Горбушкин, распекая двух молоденьких сержантов. - Вот так же, как вы, долболобы, постовым милиционером начинал! Да я на этом деле собаку съел! А вы мне еще рассказываете, что возможно, а что невозможно?! Все платят, и Сулейман платить будет, жопа черномордая!
- Не будет он платить, товарищ капитан, - возразил один из сержантов.
- Что?! - рявкнул Горбушкин. - Что ты сказал, Филимонов?!
- Севостьян Иванович, - подал голос второй сержант. - Сулейман - мужик крепкий. К тому же не ворует. Как мы его зацепим?
- Ты - дурак, Потапов! Сулейман - черный. Значит, лицо кавказской национальности! Значит, задавить его - как два пальца об асфальт!
В кабинете зазвонил телефон, и капитан Горбушкин поднял трубку.
- Слушаю!
- Сева, это Лозовой, - пророкотало в ответ.
- Я, товарищ полковник! - Капитан вытянулся в струнку. Голос его, еще мгновение назад напористый и властный, стал робким и даже заискивающим. - Слушаю вас, товарищ полковник!
На связи был начальник милиции Юрий Олегович Лозовой. Он довольно редко сам звонил командиру роты патрульно-постовой службы капитану Горбушкину. Только в крайних случаях, когда происходило что-то экстраординарное.
Прижимая телефонную трубку к уху, Горбушкин жестом показал сержантам, чтобы те убирались вон.
Подчиненные послушно и с удовольствием покинули кабинет командира роты.
- Приготовься охренеть, Сева, - пробасил начальник милиции. - В городе призрак объявился.
- Какой призрак, товарищ полковник? - не понял Горбушкин. - Не бывает призраков, товарищ полковник.
- Бывают, Севостьян Иванович. Еще как бывают, - возразил ему полковник Лозовой. - В Питере видели Таганцева.
- Та… та-та… Таганцева?! - у капитана от неожиданности отвисла челюсть и пересохло в горле.
- Совершенно верно. Того самого Таганцева, Андрея Аркадьевича, мэра города Иртинска, якобы погибшего два года назад в сибирских болотах…
Филимонов и Потапов шли по коридору и плевались.
- Придурок! Двадцать пять лет в милиции, а выше капитана не дослужился, - бурчал себе под нос Алексей Потапов.
- Слушай, как Горбушкин Сулеймана обозвал? - спросил Филимонов.
- Жопой черномордой!
- А это - как?
Оба расхохотались.
- Скорее бы уже на пенсию свалил, старый хрыч, - высказался Потапов, выходя на улицу и садясь за руль патрульного «уазика».
- У меня такое чувство, что он еще двадцать пять лет служить собрался, - ответил сержант Филимонов, располагаясь рядом.
Чахоточно затарахтел изношенный и прожорливый пасынок советского автопрома - по сути, ни в чем не повинный недоделок Заволжского моторного завода. Ржавый, то есть, конечно же, бравый «УАЗ» устало покатил по маршруту патрулирования.
Капитану Горбушкину в это время было не до смеха. Он буквально метался по кабинету, швырял во все стороны бумаги, попадающиеся под руки, то прикуривал, то, не докурив, ломал в пепельнице сигареты.
