Ангел в эфире - Светлана Владимировна Успенская
— Ходячий денежный мешок, старый педик! — отмахнулся Валера. — Он и ко мне, кстати, приставал, только я его послал. Ему на все плевать, лишь бы бабло капало… На высокие идеи ему наплевать особенно.
— Послушать тебя, так здесь все педики! — возмутилась Настя.
— Что поделать… Про «голубую мафию» слыхала? Настюха, единственный нормальный человек на этой помойке — это твой покорный слуга, прошу любить и жаловать… Особенно любить…
— Перебьешься! — улыбнулась девушка.
— Впрочем, тебя тоже не с улицы взяли, это всем известно, — добавил Валера опытным голосом. — Кстати, ты Шумскому кто?
Настя не стала говорить, что она всего-навсего дочка старой знакомой. Слишком неправдоподобно это звучало, слишком целомудренно по нынешним циничным временам. Между тем со своим благодетелем она виделась всего-то раза два — один из них едва ли не во младенчестве, а второй раз, когда они с мамой приходили благодарить дядю Захара за конкурсное содействие. Тогда у нее словно заклинило губы из-за невозможности рассыпаться в благодарностях перед этим сальномясым толстяком, обеспечившим законную, по мнению девушки, но, однако, совершенно неполнокровную победу, где-то даже проигрыш… Она еще не знала, как дорого стоят проигрыши в «Останкине», какой большой кровью они оплачиваются. И как мало стоят выигрыши, как легко они достаются… И как часто здесь бывает наоборот!
— Моя мама раньше работала с Шумским, — стараясь говорить правдоподобно, объяснила девушка. — Она попросила Захара Ивановича передать кассету для конкурсного жюри и…
— Будет заливать! — Валера расплылся в недоверчивой улыбке. — Уж мне-то ты можешь признаться. Все же знают…
— Что знают? — удивилась Настя.
— Что ты его внебрачная дочка… Ты так похожа на него!
Настя сочла за благо промолчать. Ладно, дочка так дочка… Но неужели она, с ее признанной фотомодельностью, действительно походит на этого яйцевидного карлика с веснушчатой лысиной?
Впрочем, какая ей разница. Пусть думают что угодно.
Глава 3
Закипела предэфирная работа… Через неделю всем штатным корреспондентам «Побудки» надо было сдать отснятые материалы выпускающему редактору, чтобы получить добро на эфир. Но где снимать репортажи и о чем они должны быть, никто журналистам не сообщил, — крутись, стало быть, как хочешь. Это было «побудочное» ноу-хау: по мысли начальства, личная инициатива репортера (которого в прямом смысле «кормили ноги») была важнее кабинетных наработок редакции. Ситуация осложнялась тем, что в затылок «штатным» дышали «внештатники», которые тайно мечтали сменить свое неустойчивое заштатное положение на более прочное и более денежное.
Конечно, в родном городе у Насти не возникло бы подобных проблем. Мама договорилась бы с кем надо о съемке — и репортаж гарантированно отправился бы в эфир. Здесь ситуация была иной. Настя маялась от боязни сделать что-то не то. Между тем близилось время сдачи материала, а девушка, вместо того чтобы рыть носом землю в поисках подходящего сюжета, с несчастной физиономией слонялась по останкинским коридорам, прикидывая, когда именно ее выкинут отсюда — в день эфира или чуть позже.
За сутки до часа икс Настя в приступе отчаяния, подписав в материальном отделе заявку, отправилась со съемочной группой в зоопарк.
— Что мы будем снимать? — спросил Дмитрий Петрович Пустовалов, опытный оператор, пожилой и хмурый, с длинными волосами, собранными на затылке в тощий хвост. — Надеюсь, не задний план слона? Дерьма у нас в «Стаканкине» и без того навалом…
У журналистки в голове царил полный вакуум. По дороге в зоопарк, подпрыгивая на боковом сиденье съемочной «Газели», она лихорадочно соображала, о чем будет ее сюжет. Выходило, что ни о чем, однако Настя нутром чуяла, что лицезрение пушистых животных — именно то, что требуется доброй утренней программе.
— Пришла весна, весне дорогу! — восторженно заявила Настя, глядя прямо в камеру. — С первой февральской оттепелью проснулся бурый медведь, красноногие журавли начали свои брачные игры. Сотрудники зоопарка утверждают, что поведение животных — это своеобразный барометр, предсказывающий погоду. И этот барометр утверждает, что весна не за горами…
Выключив камеру, оператор Дмитрий Петрович выплюнул на землю вязкий коричневый комок.
— Фигня какая… — разочарованно пробормотал он. — Лучше бы на свалке сняли бомжей — тот же эффект! — И презрительно отвернулся от журналистки.
Однако Валера, просмотрев исходный материал, похвалил девушку:
— Классный сюжет. Особенно про брачные игры вышло хорошо… Слушай, Настюха, а когда мы с тобой начнем наши игры, а?
Пропустив намек мимо ушей, Настя пожаловалась:
— А Дмитрий Петрович сказал, что ерунда!
— Пустовалов, что ли? — ухмыльнулся Валера. — Что ты хочешь от завзятого «вестюка»… Его из эртээровского «Криминала» к нам взяли, они там без трупов и дня прожить не могут. Он, кстати, в Чечне раз сто был… Конечно, для него брачные игры журавля — это бирюльки. Но материал нормальный, так что не дрейфь!
Действительно, материал без звука прошел в эфир. Антон Протасов, бывший в тот день выпускающим, лишь одобрительно кивнул, бросив короткое: «Годится».
Вечером позвонила мама.
Настя чуть не разрыдалась, услышав родной голос. Ей все время казалось, что ее судьба висит на волоске и бесславное возвращение к родным пенатам не за горами.
— Настенька, я видела твой сюжет! — закричала мама в трубку, перекрывая голосом расстояние. — Но почему ты так нервничала?
Конечно, маму не мог обмануть самоуверенный и даже залихватский тон репортажа.
— Я не знаю, что снимать дальше! — нервно всхлипнув, прокричала Настя. — Трупы нельзя снимать, аварии нельзя, ничего нельзя! Ведь у нас утренние новости! Каждый день просматриваю ленту информагентства — и ничего не нахожу!
Мама задумалась.
— Сними роддом, — предложила она, поразмыслив пару секунд. — Ну, сколько младенцев родилось в сутки, сколько из них негров, сколько китайчат…
— Дерьмо, слюнявое дерьмо, — резюмировал Дмитрий Петрович, выходя из роддома.
— Когда у нас с тобой родится что-то в этом роде? — поинтересовался Валера, монтируя материал о младенцах.
— Вчера, — привычно ответила Настя.
— Ерунда, но сойдет, — резюмировал выпускающий Протасов, отсмотрев кассету, и бойко подмигнул хорошенькой корреспондентке.
Вечером повторился новый раунд междугородних переговоров и консультаций.
— Что дальше снимать, я не знаю! — привычно заныла Настя в телефонную трубку.
— Что-нибудь доброе, красивое, вечное… Сюжет про выставку глухих художников или концерт слепых гитаристов, — отвечала мама, воспитанная нынешним временем в духе антисентиментальности. А потом добавила обескураженно: — Ну, я не знаю, Настя, что там еще у вас в Москве есть… Попробуй, наконец, придумать сама…
— Трансцендентное дерьмо, — резюмировал Дмитрий Петрович, засняв выставку слепых художников.
— Когда у нас с тобой начнется что-то в этом роде? — спрашивал Валера, углядев на одной
