Андрей Троицкий - Звонок другу
Нет, от этого чтения ошалеть недолго. Стрепетов прикурил сигарету и, перескочив через три абзаца, стал читать вслух.
— Труп лежит на левом боку, правая верхняя конечность согнута в локтевом суставе. Труп совершенно голый. На ощупь холодный. Окоченение хорошо выражено во всех группах мышц. Трупные пятна усматриваются на левой стороне тела. Гнилостные изменения не выражены. В кисти правой руки зажат… Зажато ис… В кисти правой руки зажато испо…
Стрепетов на минуту закрыл глаза, чтобы отдохнули. Так недолго и зрение испортить.
— Слушай, Кротов, я ни хрена не разберу твою писанину, — сказал старлей. — Ты, наверное, школу на одни двойки закончил. А по русскому языку имел единицу.
— Тройку, — поправил следователь. — Это удовлетворительная отметка.
— Что же у этой бляди в руке зажато? Исподнее? Которое она в порыве страсти с мужика сорвала? Какие-нибудь грязные подштанники?
Кротов поднялся с места, подошел к столику, нашел место, до которого дочитал старлей.
— Тут же все ясно, разборчиво, — сказал он. — В кисти правой руки зажат использованный презерватив. Чего тут непонятного?
— Да, теперь все ясно, — кивнул Стрепетов. — Сам должен был догадаться. Презерватив. Что же еще. Другого и быть не могло.
Он вытащил из конверта, вложенного в папку, несколько фотографий, сделанных судебным экспертом. Выбрал самую страшную. Голую женщину, перепачканную с ног до головы кровью, перевернули на спину. Демина лежит на досках пола. Оскалив зубы, она широко раскрыла рот, из которого вылез синий язык. В стеклянных глазах, вылезших из орбит, застыло то ли удивление, то ли испуг.
— Я возьму одну карточку? — спросил Стрепетов. — Со свидетелями поработаю. И вообще…
— Жалко, что ли, бери, — кивнул Кротов.
На трассу Стрепетов и Паша Чумаков выехали только после обеда. Машин в это время немного. Но удача скоро улыбнулась старлею, будто брала реванш за свои прошлые проколы. Прапорщик тормознул зеленую «ауди», за рулем сидел моложавый мужик, одетый в спортивную двухцветную куртку с вышивкой на груди, на голове черная каскетка с длинным козырьком. Пока старлей проверял документы, сличая физиономию водителя с фотокарточкой на правах, ловкий Паша досматривал багажник иномарки. Расстегнул бушлат и, приподняв набор с инструментом, сунул под ящик манок, пакет с анашой и петрушкой.
— Значит, вы Супрунюк Геннадий Иванович? — старлей, глядя в глаза водиле, недобро щурился. — Правильно?
— Совершенно верно, — Супрунюк нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Видимо, он очень торопился, безнадежно опаздывал на важную встречу. — Теперь я могу ехать?
— Не совсем.
Старлей вытащил из внутреннего кармана фотографию покойной Деминой, сунул под нос водиле. Мужик, глянув на фото, вздрогнул, будто его током шибануло. Старлей долго держал карточку в вытянутой руке, давая Супрунюку возможность рассмотреть все ужасающие подробности, сопутствующие гибели Деминой.
— Это женщина вам знакома?
— Что вы, — водила шагнул назад. — Первый раз ее вижу.
— Первый раз? — повторил Стрепетов, не убирая фотографию. — Посмотри хорошо. Может быть, узнаешь.
— Не узнаю. Я вообще ее никогда не видел.
— Может быть, еще скажешь, что и в поселке Заречный третьего дня тебя не было?
— Слушайте, я живу за сто пятьдесят верст отсюда, — пробормотал водила. — Я тут проездом. А третьего дня из дома не выходил.
— Не выходил… Рассказывай сказки знаешь кому? Своей теще. А на такой машине и триста верст не крюк, — урезонил Стрепетов, пряча фотографию в карман. — Туда и обратно. Долго ли. Значит, тебя здесь не было?
— Конечно.
— А вот в Заречном, кажется, твою машину люди видели. Как раз «ауди». Темно-зеленый металлик. И первая цифра номера совпадает. Твоя тачка под вечер остановилась возле дома сельской учительницы. Очень уважаемого в поселке человека. Молодая специалистка. Второй год у нас работала. Ты ее изнасиловал и убил. Правильно?
— На хрен мне вашу учительницу насиловать, — голос водителя сорвался на фальцет.
— Ну, в этом следствие разберется: зачем и почему, — Стрепетов свел густые брови на переносье. — Покойная, царство ей небесное, чистая душа, сорвала с убийцы и насильника презерватив. И перед тем как принять мучительную смерть, зажала его в руке. У тебя возьмут сперму и сличат с той, что оказалась в презервативе.
— Кто это у меня возьмет сперму? — челюсть водителя подрагивала.
— Судебный эксперт, — объяснил старлей. — Короче, все по закону. Разберутся умные люди. Сейчас проедем в райотдел, оттуда тебя…
— Я никуда не поеду. Это провока… Вы не имеете права. Я честный человек.
— Не дрочи мне на жопу, — рявкнул Стрепетов. — Я тебе не покойная учительница математики. Которую ты трахнул и убил.
Водитель пошатнулся, будто его огрели по башке табуреткой. Кажется, он близок к обмороку. С людьми, которые пугаются какой-то фотографии, всегда приятно и легко работать. Про себя Стрепетов решил, что клиент полностью дозрел и теперь готов выложить всю наличность. Оставалась самая малость.
— Товарищ лейтенант, посмотрите, что тут, — подал голос Паша Чумаков, тыча пальцем в раскрытый багажник.
Стрепетов, подталкивая водителя в спину, поставил его перед задним бампером. Наклонившись, развернул пакет, вытащил щепоть травки, поднес к носу.
— Травка, — сказал он. — Этот убийца еще и наркотиками приторговывает.
— Это не мое, — Супрунюк хотел произнести слово «подбросили», но от страха язык не повернулся. Как бы себе хуже не сделать. Возможно, с ментами еще удастся договориться полюбовно. Надежда слабая, но она остается.
— Руки на машину, — скомандовал старлей. — Ах ты тварь!
Супрунюка словно парализовало, самостоятельно он и пальцем пошевелить не мог. Тогда Стрепетов сграбастал водилу за шиворот куртки, развернув к себе спиной, заставил упереться ладонями в крышу «ауди», раздвинуть ноги и пригнуть голову. Обшарил карманы джинсов, ловко расстегнул «молнию» куртки, положил на капот толстый бумажник, связку ключей и сигаретную пачку.
— Прапорщик, если этот хрен ломанется, стреляй ему по ногам. На поражение. Хотя чего там, по ногам… Такого гада и пришить не жалко.
Водитель, пребывавший в полуобморочном состоянии, слышал, как за его спиной прапорщик передернул затвор автомата. Супрунюк позеленел лицом.
— Да, поганая статья вытанцовывается: хранение и перевозка наркотических средств, — продолжал Стрепетов, осматривая содержимое бумажника. Ого, рублей целая пачка. Столько денег и за неделю, проведенную на трассе, не намолотишь. — Тут уж суд скидку тебе делать не будет. Как говорится, по всей строгости закона ответишь.
— Командир, может быть, можно как-то по-человечески договориться, — робко предложил водитель. — Я готов…
— А с убитой учительницей прокурор еще разбираться будет, — не мог угомониться старлей. — По этому делу много вопросов. Экспертиза, следственный эксперимент с выездом на место преступления… Представляю, что в Заречном начнется, когда тебя туда доставят. Весь трудовой народ, все население от мала до велика выйдет на улицу. Да тебя там просто разорвут на части, растерзают. И наряд милиции не поможет, не отобьет. Против народа не попрешь. Очень в Заречном любили учительницу. Земля ей пухом. И ее жених-кузнец придет тебя встретить. Надо думать, не с пустыми руками.
— Командир, я ведь на все готов, — водила всхлипнул.
— Ну, не знаю, — покачал головой Стрепетов. Все, пожалуй, хватит ломать комедию, а то этот субъект еще в обморок бухнется. — Тяжелый случай. Но все мы люди… В некоторых случая можно, так сказать, пойти навстречу.
С трассы уазик уехал через час, когда пришло время возвращаться в поселок на доклад к майору Горобцу. Попетляв по проселкам, прапорщик Чумаков хотел промчаться мимо стоящего на обочине БМВ и топтавшихся возле него трех парней. Старлей приказал Чумакову не торопиться. Кажется, шальное везение продолжалось. Прапорщик тормознул, подал машину назад.
— Чего, ребята, сломались? — спросил Стрепетов, пересекая разделительную линию дороги.
— Все нормально, командир, — ответил Ошпаренный, про себя решив, что от этих ментов отмотаться будет непросто.
— Ну, давайте тогда документы посмотрим. И паспорта ваши приготовьте.
Стрепетов нутром почуял, что за нынешний день второй раз в руки идет легкая добыча. Номера московские, машина дорогая. Чтобы купить такую тачку, Стрепетову с Пашей Чумаковым нужно дневать и ночевать на трассе, скажем, пару лет, а заодно уж продать все хозяйство, вместе с домом, дровяным сараем, дурой женой и кучей коровьего навоза. Навоз, конечно, люди возьмут. А вот на жену вряд ли доброволец найдется. Пожалуй, еще и доплатить придется, чтобы Валентину Сергеевну сбагрить.
Он взял из рук Рамы бумаги, но не взглянул в них.
— Что случилось, командир? — спросил Леха Килла, протягивая старлею паспорт.
