Свинцовый бриз - Владимир Григорьевич Колычев
— Не обязательно, — совсем не уверенно сказал Игнат.
— Что не обязательно? Неспроста эта тварь здесь!
— Она мне Макарку сдала. Макарка у нас, поэтому тебя и выпустили.
— Хочешь сказать, она своих сдала?
— А кто у нее свой? — пожал плечами Игнат. — С Каданиным у нее отношения были. Каданина больше нет.
— А почему его нет?
— Ну-у…
— Вот за Каданина она тебе и мстит!
— Не знаю.
— Не знаешь, что она у тебя в постели делала, мстила или нет? — язвительно спросила Лена.
— Не были мы в постели!
— Хотелось бы верить!
— А ты верь! — Игнат резко глянул на жену.
И резко, и со смыслом. Он же верил ей после того, как она побывала у Ставридиса. И Лена смогла прочесть это послание мужа в его взгляде. И даже подумала о Ставридисе.
— Что тебе эта сучка обо мне рассказывала?
— Про тебя ничего плохого.
— Только хорошее? После того, как вы меня похоронили?
— Прекращай!
— Что прекращай?.. Это же она хочет избавиться от меня! И как только меня похитили, так сразу к тебе приперлась!.. Не должны были меня отпускать!
— Но ведь отпустили.
— Значит, звезды не так сошлись!
— Может, и звезды… Если Оксана вдруг засланный казачок, она тем более должна находиться под моим присмотром.
— Под моим присмотром! — отрезала Лена.
— И под твоим тоже!
— Увижу вас в одной постели!.. Тебе отрежу, ей пришью! И скажу, что так и было!
— Согласен.
Игнат обнял жену, хотел ее приласкать, но Лена вырвалась.
— Три дня — карантин! А потом справку из кожвена!.. Я не шучу!
На самом деле Лена шутила, Игнат это понимал, но форсировать события не стал. Тем более что сегодня у него отнюдь не выходной.
* * *
«Покаянное» письмо сработало. Да, взятку давал, но администрация гостиницы вынудила так поступить: чужой город, холод, ночевать негде. Следователь пошел навстречу, закрыл уголовное дело, и Макарка оказался на свободе. Игнат очень хотел, чтобы за него хлопотал адвокат, но защитника никто не нанимал. Не хотел Питон светиться, не давал о себе знать. А следователь пошел навстречу, потому что его попросил Игнат.
Макаркин вышел в город, взял такси и отправился на вокзал. Игнат плотно сидел у него на хвосте — в надежде, что люди Питона проявят себя. Но Макарка встал в очередь, взял в кассе билет на ближайший поезд до Москвы. Перекусил в буфете, устроился в кресле и закрыл глаза, пытаясь заснуть. Игнату и его помощнику пришлось ждать поезда вместе с ним. Но если Макаркин отдыхал, то им приходилось изучать людей, крутившихся возле него. В конце концов внимание привлекла пожилая женщина в пуховом платке, которая подсела к Макаркину, грубо толкнув его локтем. Тот окрысился, но быстро умолк. Женщина что-то сказала ему, поднялась и направилась к выходу. Замков издалека глянул на Игната, но тот отрицательно покачал головой. Женщину, конечно, можно было взять и допросить, но вдруг за ней наблюдают.
Какое-то время Макаркин сидел, зевал, потягиваясь. Затем отправился в туалет — в конце перрона. Но, справив нужду, Макаркин повернул не к вокзалу, а спрыгнул с перрона. Чуть погодя, перемахнув через забор, он оказался на улице, примыкающей к вокзалу. Но Игнат готов был к такому маневру и сел на хвост машине, которую остановил Макаркин.
Замков и Гривнев остались на вокзале, за Макаркиным Игнат отправился в паре с Чабановым. Виталик уверенно вел свою «копейку», но иногда он сжимал руль так, что белели костяшки пальцев. Нервничал опер, и его можно было понять.
Макаркин, казалось, остановил первую попавшуюся машину, но, возможно, его подобрали свои. Игнат открыл список в блокноте, номер на белой «семерке» в ней не значился. Возможно, случайная машина. А может, преступники установили на автомобиле номер, который еще не успел попасть в сводку.
«Семерка» завезла Макаркина в дебри Шесхариса, уже стемнело, когда машина подъехала к дому в тупике. Макаркин выходил из машины, Игнат наблюдал за ним и не заметил, как из темноты вышли двое. Один распахнул правую заднюю дверь, другой — левую, и оба разом сели. Игнат повернулся к ним, и ему в щеку ткнулся ствол пистолета. Второй бандит, раскатывая и удлиняя вязаную шапочку, взял на прицел Чабанова. Маска не сразу скрыла лицо, Игнат успел увидеть усы под крупным носом.
— Вперед смотри! — сказал усатый, обращаясь и к нему, и к Чабанову. — Пока есть чем!
Игнат кивнул. Переиграли их бандиты, выследили, заманили в западню. Место практически безлюдное, а если кто-то из обитателей квартала и услышит звуки выстрелов, толку от этого никакого.
— Питон? — спросил Игнат.
— Откуда знаешь? — В голосе усатого угадывалось удивление.
— Знаю.
Игнат не думал щадить Макарку, который вольно или невольно заманил их в западню. Тем более что он уже скрылся из виду. Игнат не видел, как он зашел в дом и в какой именно дом. А может, он остался в «семерке», которая неторопливо разворачивалась у крайнего дома.
— Многое про тебя знаю.
— Неужели жена рассказала?
— А ты называл ей свое имя?
— Нет, но, может, кто-то ляпнул, не подумав. Мы ее пальцем не тронули.
Игнат промолчал, и Питону это не понравилось.
— Ты слышишь? Пальцем не тронули!
— А пальцы у нас большие. И толстые! — гыкнул второй бандит, вдавливая ствол в затылок Игната.
— Чего ты хочешь, Питон?
— Чего я хочу?.. Ну, Макарку, я смотрю, вы нам вернули.
— Так не за что его держать.
— А если было бы за что?
— Если ты думаешь, что я буду плясать под твою дудку, сразу застрели. Чего зря слова говорить?
За спиной звонко и даже оглушительно щелкнул спусковой механизм. Судя по звуку, сработал курок револьвера. Хорошо, что вхолостую.
— Ты не думай, начальник, барабан не пустой, — усмехнулся Питон. — Один патрон там есть. Какой он там в очереди, не знаю, так что не кидайся словами.
— Не буду я плясать под вашу дудку! — повторил Игнат.
И снова с оглушительным щелчком прокрутился барабан.
— Еще скажи! — засмеялся Питон.
— Стреляй! — кивнул Игнат, глядя на проезжающую навстречу «семерку».
Он, конечно же, боялся смерти, но лучше пуля, чем бесчестье. Иногда он думал об этом с иронией умудренного жизнью человека, но сейчас готов был умереть всерьез.
— Жену мы тебе вернули, — сказал Питон.
— И что?
— А где Баштан и остальные, не знаем.
— Ну конечно!
— И ты их не ищи. Уехали они, в бега подались.
— Баштан в законе…
— Барыга он. Никто за него не подпишется. Но это
