Гидра-2. Криминальные истории 60-х - Анатолий Васильевич Васильев

— Ладно, давай выпьем еще. — Серый разлил по стаканам остаток водки.

Они выпили, закурили. Дым облачком пополз к потолку. Серый недобрым взглядом следил за его полетом. Затем положил огромный кулак на край стола и, глядя в упор на Ваньку-Встаньку, заговорил:

— Ты меня в это дело не впутывай, понял? — В голосе приказ и угроза. — Я там не был. С кем ты был, я не знаю. Если заикнешься обо мне, пеняй на себя, понял? За продажу, знаешь, что полагается? Выучил кодексы, статью тридцать восьмую пункт девять и рассчитываешь на чистосердечное признание, помогаешь раскрыть преступление. В холуях ходишь. Если меня потянут, сядешь на нож. Знаешь Яшку? Он за меня с тобой рассчитается. — Серый не отводил тяжелого взгляда от лица Ваньки-Встаньки.

— Зуб? Он жив? — словно очнувшись, спросил Ванька-Встанька. — Я слышал, кокнули будто его при побеге. — Он пьяно покачал головой. — А я и про Яшку скажу. Пусть всех раскопают. Надоело, пойду искажу.

— Ты что, очумел? Перепил, что ли, Встанька? — Серый с силой взял его за рукав.

— Пусти. Пойду к Николаю Гавриловичу, все расскажу, и пусть делают, что хотят.

— В стукачи, сволочь, записался. Давно ли? Со стажем работаешь? А я-то думаю, что это с ним начальник милиции беседует? Никуда ты отсюда не выйдешь, понял? — Серый встал и закрыл на замок дверь. Ключ положил в карман.

— Ты что, Серый? — испуганно заговорил Ванька-Встанька, глядя пьяными глазами на Серого и слегка покачиваясь. — Никакой я не стукач. Просто начальник со мной поговорил по-человечески. Может, впервые в жизни со мной так говорили.

— Заливай, знаю я тебя, гада, давно присматриваюсь, как ты юлишь, и нашим, и вашим служишь. Труба тебе, понял?

— Пусти меня. — Ванька-Встанька встал и нетвердой походкой направился к двери. Серый стоял на его пути. — Пусти меня, я хочу выйти на улицу.

— К начальничку бежать? Вот он, Серый — вор, возьмите его. Так? Сколько тебе за это заплатят?

— Пусти меня, — повторил Ванька-Встанька.

Серый с силой толкнул его в грудь. Падая, тот ухватился за стол, стащил скатерть. На пол с грохотом полетели тарелки, бутылка. Серый замер. Но у соседей было тихо. Он выругался нецензурно, нагнулся к дивану, из-под которого достал маленький туристический топорик. Ванька-Встанька, сидя на полу, поднял над головой руки.

— Ты что, спятил? Брось топор.

Глаза Серого сузились, и Ванька-Встанька увидел в них непроглядный, колючий мрак смерти.

— Серый! — закричал он, но удар топора оборвал его крик.

* * *

Следствие по делу Волынского — Серого было закончено. Он ознакомился с материалами дела, подписал протокол и сейчас сидел, уныло глядя на тюремный двор. Сазонов укладывал бумаги в портфель. Ждали конвоира, который должен отвести Волынского в камеру.

— Меня расстреляют? — спросил он.

— Это решит суд, — ответил Сазонов.

Вошел конвоир. Волынский встал, заложил руки за спину.

— Прощай, следователь, — сказал он и вышел из кабинета.

Сазонов молчал. Когда шаги Волынского и конвоира стихли, он открыл дверь — в коридоре было пусто. Проходя мимо дежурного, попросил его закрыть кабинет номер девять.

НЕРАСКРЫТОЕ ПРЕСТУПЛЕНИЕ

Майор милиции, заместитель начальника отдела уголовного розыска Морозов Иван Андреевич и следователь милиции, молодой лейтенант Воронов Андрей обсуждали дело об изнасиловании и убийстве, расследование которого им поручили. Когда нет никаких данных о том, кто мог совершить то или иное преступление, а нужно вести расследование, оно начинается с тщательного анализа всех установленных обстоятельств с целью определиться, что делать.

— Известно, что она была изнасилована и убита. Кто это сделал? Вспомним еще раз все. Изложим все, что нам известно. Еще раз.

— Итак, Андрей, давай вспомним все дело. Что мы знаем? Мы знаем, что Степанова, 22-летняя продавец универмага, в ночь с 22-го на 23 апреля была изнасилована и убита в подвале своего дома. Мы знаем, что домой она вернулась около половины 12 ночи вместе со своим знакомым, неким Игнатьевым. Из его показаний видно, что в подъезд он не входил и никого там не видел. Правильно я говорю?

— Правильно. Иван Андреевич.

— Степанова по характеристике сослуживцев — скромная, застенчивая, тихая девушка. Встречалась только с Игнатьевым. Других ее знакомых не знают. Что еще, Андрей?

— Еще? Родителей ее в этот день дома не было. Квартира была пустой. Следов взлома и проникновения в квартиру нет. В квартире ничего не пропало. У убитой была сумочка. Это подтверждает Игнатьев. Следственная группа сумочки не обнаружила.

— Это все?

— Да.

— Игнатьева проверяли?

— Да. Никаких улик. Домой пришел в начале первого часа ночи. Это подтверждает некто Севостьянкин, пенсионер. Он гулял с собакой и встретил Игнатьева, когда тот возвращался домой. Шел он не спеша, спокойно, поздоровался с Севостьянкиным, поговорил с ним, сказал, что скоро, наверное, женится, так как встретил хорошую девушку. Сказал, что был с нею в кино. Мать также подтверждает это, говорит, что домой он пришел в начале первого часа ночи. Осматривали его одежду — ничего подозрительного не нашли. Он отпадает.

— Может быть, может быть. Вы не проверяли его по психоневрологическому диспансеру? Состоит ли он на учете?

— Не проверяли.

— Нужно проверить. Судим?

— Нет.

— Что ты вообще можешь сказать по данному делу, Андрей? Что ты думаешь о нем? Нам с тобой работать вместе по нему, поэтому мы должны постоянно обмениваться мыслями, чтобы знать направление деятельности друг друга. Понятно?

— Да, Иван Андреевич.

— Так я слушаю.

— Вы знаете, что ее нашли в подвале дома. Подвал не жилой. В нем расположены красный уголок и мастерские. Ее нашли в подсобной комнате, где находились поломанная мебель, штанга, доски. Чтобы попасть в эту комнату, нужно спуститься вниз по лестнице из подъезда и пройти по коридору. Шума или криков в ту ночь в доме никто не слышал. Следовательно, она или добровольно туда шла или она как-то была лишена возможности кричать и сопротивляться. Если первое, то с нею был кто-то знакомый. С нею был Игнатьев.

— Свяжитесь-ка с диспансером, Андрей. — Иван Андреевич встал из-за стола и пошел по комнате, а мысли сами собой бежали: «А если не могла, то почему? Насильников было несколько? Схватили, скрутили, заткнули рот, унесли? Но он был один. Одному это сделать невозможно. Но тем не менее шума, криков не было. Ударил, сначала ударил, оглушил, а затем унес в подвал и изнасиловал?

Логично. Можно сойти с ума от этой логики. Логика жизни и смерти, логика тюрьмы или свободы, логика преступника или честного человека».

— Что ответили из