Евгений Сухов - Капкан для медвежатника
– Ну вот, пришли, – глухо объявил Миша и исчез.
Буквально, словно испарился. Вот только что был рядом – и пропал. Екатерина осталась одна в темном мрачном подземелье с кирпичными стенами, по которым со зловещим шуршанием стекали струйки воды.
– Где вы? – со страхом спросила Кити, и тут рука, вытянувшаяся прямо из-за стены, схватив за рукав, втащила ее в черный проем. Она оказалась еще в одном коридоре, небольшом, оканчивающемся тяжелой низкой дверью. Возле двери стоял Залетный и скалился, матово отсвечивая здоровыми белыми зубами. И еще у него неистово блестели глаза. Все остальное скрывалось в темноте. Да, мрачному сказочнику Гофману было далеко до того, что чувствовала и испытывала сейчас Кити.
Миша отомкнул дверной замок и распахнул перед Вронской дверь:
– Прошу в мои апартаменты, мадмуазель, – глухо произнес он.
Вронская выдохнула и решительно прошла в дверной проем. Следом за ней вошел Залетный. Дверь захлопнулась, и Вронская с ужасом услышала, как с металлическим скрежетом закрылась дверная задвижка.
А потом зажегся свет. Нет, не сам, как поначалу показалось Кити. Впрочем, не было бы ничего удивительного, если бы свет вспыхнул и сам, – до того все казалось Вронской нереальным и мистическим. Но никакой мистики не было: это Миша запалил несколько керосиновых фонарей, и стало довольно светло.
Вронская огляделась, понемногу приходя в себя. «Апартаменты» Залетного, в общем, походили на обыкновенную квартиру: две комнатки – спальня и зала с довольно сносными мебелями, – кухонька с железной печью и, кажется, клозет за тонкой фанерной дверью. Только теперь, когда странное и страшное путешествие по подземным коридорам закончилось, Кити поняла, что хочет п'исать. Сильно и неудержимо. Она с надеждой посмотрела в сторону клозета и, переступив с ноги на ногу, спросила:
– А там что?
– Сортир, – просто объяснил Залетный и криво усмехнулся: – Желаете посетить?
Кити кивнула, подошла к фанерной двери и оглянулась. Нет, Миша Залетный не подсматривал за ней. Он прошел на кухню и стал что-то вынимать из шкафа. Вронская осторожно, двумя пальчиками взялась за дверь, и она со скрипом отворилась.
Кити снова оглянулась на Мишу. Но тот не обращал на гостью никакого внимания. Да и что, собственно, происходило? Ну, захотел человек по-маленькому. Нормальное дело, случающееся не единожды на дню. Физиологическая потребность, знаете ли.
Клозет представлял собой обыкновенный нужник, каковые стоят на задах мещанских усадеб и огородов. То есть дырка в полу, над которой надлежит присесть и сделать нужное дело; с правой стороны неровные газетные клочки, нанизанные на вбитый в стену гвоздь. Вронская, стараясь ничего не касаться, задрала подол платья и нижней юбки, спустила панталоны и, захватив все это одной рукой, присела.
Но зато когда все кончилось, вернулась решимость. Она осуществит задуманное! Непременно и несмотря ни на что... До чего же беспомощен человек, когда он крепко желает по нужде! Ведь ни о чем больше не думается, и в таком положении из него можно вить веревки, будь он женщина или мужчина, столбовой дворянин или самый захудалый мещанинишко. И как у человека расправляются крылья, когда он, наконец, справил долго мучившую его нужду!
– Где мне можно помыть руки? – бодро произнесла Кити, выйдя из клозета.
– Рукомойник на кухне, – отозвался на ее вопрос Миша.
Вронская прошла на кухню и вымыла руки. Залетный подал ей полотенце, и она, поблагодарив его, вытерла руки насухо.
За это время Миша успел накрыть стол в зале. Закуска была нехитрой, но вполне приемлемой: огурцы с помидорами, зелень, несколько кусков вареного мяса, соль, хлеб. Кроме бутылки померанцевой водки красовалась на столе и бутылка мадеры. Для нее. Кити поняла, что проголодалась, и когда Залетный предложил выпить и закусить, охотно согласилась. Они выпили по первой: Залетный – водки, а Вронская – мадеры. Вино оказалось вполне приемлемым.
Кити с удовольствием съела кусочек мяса и захрустела свежим огурцом, когда Миша закурил папиросу и, пустив к потолку облачко дыма, произнес:
– Говори теперь, зачем я тебе понадобился.
Вронская, быстро дожевав, кивнула:
– У меня к вам деловое предложение...
Залетный молчал. И слушал. Когда Кити, ничуть не смущаясь, изложила ему свою просьбу, брови Залетного выползли на середину лба, а взгляд недобро потемнел:
– Ты что, мамзель, мокруху мне предлагаешь? Да ты понимаешь, что значит...
– Но...
Миша не дал ей раскрыть рта:
– ...замочить управляющего казенным банком?! Это в лучшем раскладе туз на спину!
– Что значит «туз на спину»? – спросила Кити.
– Бессрочная каторга, вот что это значит! – жег Вронскую взглядом Миша.
– Но он уже не управляющий банком, – оправдывающимся тоном сказала Кити, как будто управляющих банками «мочить» нельзя, а других, не управляющих – так это за милую душу. – После ареста и предъявления обвинения он был уволен со службы и теперь сидит в арестантском доме. А, кроме того, я же вам предлагаю хорошие деньги... Пятьсот рублей серебром, согласитесь, очень приличные деньги!
– Где он сидит? – после недолгого молчания спросил Миша.
– В арестантском доме, – ответила Кити.
– Я спрашиваю, где именно он сидит, – повторил свой вопрос Миша Залетный.
– А-а, понимаю, вам нужен адрес? – догадалась Вронская. – На Пречистенке.
– Когда суд?
– Я не знаю... Скоро.
– Зачем ты хочешь его убить? – Миша в упор посмотрел на Кити, и Екатерине Васильевне показалось, что он видит ее насквозь. Как будто она сидела перед ним без одежды. Нет, его взгляд не раздевал. Его взгляд – видел. Видел то, что сидящий перед ним собеседник намеревался держать накрепко сокрытым и открывать вовсе не желал. Поэтому Вронская решила, если уж и лгать, то поменьше, а если преувеличивать, то самую малость.
– Он подлец.
– Подлецам обычно дают в морду, – парировал ее ответ Залетный. – Могу устроить, ежели желаешь. – Тут он посмотрел на Кити совершенно по-иному, раздевая взглядом (Вронская даже поежилась от такого откровенного взора). – И для такой барышни, как ты, я сделаю это совершенно бесплатно и с превеликим удовольствием.
– Он не только подлец, но и предатель, – нашлась Екатерина и посмотрела Мише прямо в глаза. – А предателей карают смертью, не так ли? – смело добавила она.
Залетный понимающе кивнул:
– Этот хмырь что, бросил тебя из-за другой бабы? Не очень-то в это верится...
– Благодарю вас, – впервые за все время улыбнулась Екатерина Васильевна. – Но... нет. Его предательство было иного рода.
– Какого? – спросил Миша.
– Он совершил преступление, а вину пытается свалить на меня, – помрачнела лицом Кити.
Если бы кто сейчас взглянул на нее, то непременно сделал бы вывод, что эта женщина крайне возмущена и негодует. А главное – она кем-то крепко и незаслуженно обижена. Менее толстокожие тотчас бы бросились такой женщине на помощь. Дескать, позвольте нам наказать вашего обидчика. И, повинуясь только ее жесту, побежали бы его наказывать. Миша же Залетный, большой авторитет среди фартовой братии, тюремный сиделец и беглый каторжанин, повидавший на своем веку всякого и превосходно разбирающийся в человеческой природе, поверил только одному: эта краля попала в весьма серьезный переплет, из которого хочет выбраться, укокошив человека, слишком много про нее знающего. Скорее всего, своего подельника. Возможно, он «поплыл» и дал показания против нее, которые готов повторить на судебном следствии, после чего они оба получат приличные сроки...
– А что он совершил?
Вронская бросила на Мишу быстрый взгляд, но тот сидел спокойно, словно не проявляя никакого интереса к разговору.
– Он украл из сейфа какие-то ценные бумаги, – как бы беспечно и не зная, о чем идет речь, произнесла она.
Залетный хмыкнул и налил себе водки, а гостье, если можно было так ее назвать, вина:
– Давай выпьем.
– Давайте, – тряхнула хорошенькой головкой Вронская и, чокнувшись с Залетным, выпила первой. До самого дна.
– Ай, молодца, – похвалил ее Миша и опрокинул содержимое стопки в рот.
Громко хрустнул огурцом, макнул его в соль, снова хрустнул. И принялся пристально разглядывать Кити. Как будто хотел проникнуть взглядом не только под ее одежду, но и под кожу. Чтобы увидеть, что все-таки у этой дамочки внутри.
– Хорошо, – произнес он, наконец. – Я помогу тебе.
– Да? – обрадованно спросила Кити.
– Да, – ответил Миша. – За пять тысяч целковых. Серебром.
– За... пять тысяч? – Ротик Кити приоткрылся. – Но это слишком много, и я не...
– И еще за одну услугу, которую ты мне сейчас окажешь.
Залетный поднялся, подошел к сидящей Вронской и стал расстегивать штаны. Ей, конечно, приходила мысль, что поход на Хитровку может кончиться для нее скверно, и, возможно, будут поползновения на ее честь, но чтобы вот так запросто, расстегнув перед ее носом гульфик...
