Кирилл Казанцев - Таежный рубикон
Но то, что он позже нашел в подполе, Дорофеева неприятно озаботило – промасленная ветошь в снарядном ящике. Вполне даже может быть, что у этого ушлого тигрятника здесь был заныкан весомый ствол. А это уже настораживает, ведь стреляет-то этот обормот, наверно, неплохо. Стрелял, точнее. Теперь-то вряд ли сумеет просунуть в спусковую скобу свои шаловливые пальчики... Но и вояку, и деда тоже со счетов сбрасывать не стоит. С хорошим стволом, ясный день, они вполне способны прилично покочевряжиться. Запросто даже могут... Потому и, когда рванули дальше, постепенно разматывая нарисованные на снегу мудреные «скидки» беглецов, Дорофеев вел машину еще неспешней, медленней, весь превратившись в зрение и слух. Вел, с каждой минутой все больше, все явственнее сожалея о том, что нет сейчас с ним рядом надежного и проверенного Дыбы. И дальняя память совершенно некстати подкидывала к глазам ненароком вырванные из прошлого воспоминания...
* * *В тот поначалу ничем не примечательный долгий и тягомотный июльский день их взвод проводил обычную проверку паспортного режима в небольшом чеченском селении.
Жара под сорок измотала вконец. Пот лил градом по лицу, нещадно щипал посеченные песком веки. Камуфляж, пробеленный насквозь тонкой меловой пылью, мерзопакостно прилипал к мокрому телу под увесистым броником. Так и подмывало распустить разгрузку, сбросить с себя все до последней шмотки, чтобы хоть немного продохнуть и охладиться. Уже единственная мысль в мозгах гвоздила неотвязно – побыстрее бы убраться, к чертям собачьим, из этого гребаного аула, покончить наконец с затянувшейся нудной канителью. А потому едва сдерживал рвущееся наружу раздражение. И когда Дыба, которому, как казалось, глядя на его невозмутимую каменную физиономию, любая здешняя парилка глубоко параллельна, отстранив в сторону хмурого белобородого хозяина зачуханной глинобитной халупы, шагнул в дом, парочка смачных матюгов с большим трудом удержалась на языке. Ну какого, спрашивается, хрена лезть в эту сумрачную вонючую духотищу, когда и ежу понятно – нету здесь, в этой мелкой сонной дырище, ни одного абрека? Еще задолго до их приезда все до единого срыли в горы. Дорога-то отсюда, с верхотуры, вся как на ладони. Чего бы им, падлюкам, сидеть да дожидаться, когда их тут всех в капусту покрошат? Да еще и, при мутном раскладе, вместе со всем их корявым бабьем да стариками? Совсем, что ли, из ума выжили?!
В доме забойно пахло каким-то душистым пряным мясным варевом. Так, что, перешагнув порог, невольно сглотнул моментально набежавшую в рот слюну. Давно успел соскучиться по нормальной домашней жрачке. Сытная, но примитивная и безвкусная мужская готовка уже успела за две недели командировки набить оскомину.
В темном углу у очага в одиночестве возилась чеченка. Она резко разогнулась, метнула в сторону вошедших чужаков настороженный тяжелый взгляд. Выпрямила спину и застыла на месте, прижимая к груди поварешку с длинной, причудливо изогнутой ручкой. Внимательно посмотрел на нее: «А бабенка-то – класс!» И сверху, и снизу – все на месте. И в талии, как оса. И на мордашку ничего. Если бы не эта их извечная горбинка на носу – так и вообще, хоть на журнальную обложку. Тонкие, точеные черты смуглого чистого лица. Темные глазищи в опахале длинных ресниц. Именно такой женский тип всегда ему импонировал, заставлял инстинктивно трепетать ноздри.
Дыба подвалил к чеченке вплотную, уставился на нее в упор, забив болт на все их дебильные горские обычаи:
– Может, ты мне, красотуля, внятно объяснишь, где твой мужичок обретается, а то аксакал ваш темнит, жучара, как филин?.. Ну, так что?.. Прояснишь ситуацию?
Баба не проронила ни слова. Будто и ни к ней Дыба обращался.
– Я же тыбе сказал, – прорезался старик, – в Москве он. На стройке работает...
– А ты помолчи, дед, – не оборачиваясь, недовольно отбрил его Дыба. – Я тебя, борода, уже спрашивал. Теперь ее послушать хочу... Ну что, марушка?.. Будем рожать или как?.. Ну чего ты губешки свои поджала? Я же к тебе обращаюсь...
Чеченка упорно отмалчивалась, отведя глаза в сторону. Да и не могла она с посторонним мужиком лясы точить. По-любому не могла. Это же, по их вайнахским законам – полный облом. Ни в какие ворота не лезет. И Дыба, сучок, естественно, это прекрасно знал. Знал и продолжал провоцировать. Скучно мудиле стало. Поиграть захотелось.
– Слышь, Игорек? – продолжал тупить Дыба. – А я вот не верю, что ее гордый черножопый папик на стройке пашет. Ну не верю, бля буду... Я уверен, что он, вражина, где-то здесь, совсем недалече, в темной пещерке кинжал на нас точит. Как? Угадал, роднуша?.. Точняк, да?
– Да хватит уже. Кончай, – постарался Дектярев прекратить совершенно ненужный затянувшийся спектакль, но разве Дыбу с ходу остановишь? Пока не натешится вдоволь – пустой номер.
– Ну да ладно, – совершенно неожиданно пошел на попятную Дыба. – Не хочешь нас просветить, и хрен с тобой, золотая рыбка... Нам ведь в принципе это – по барабану... Если твой джигит-замудонец действительно по горам ползает, то все равно рано или поздно мы ему кирдык пропишем. И уши отрежем. А как же? Отчекрыжим на хрен. И я их тебе сам, роднуша, на блюдечке принесу. Обещаю... Я ведь адресок запомнил. – Дыба повернулся к двери, сделал пару шагов и снова остановился. Поднял глаза и лукаво разулыбился: – Слышь, братан, я тут вот что вспомнил... – Его квадратную скуластую рожу начало просто перекашивать от едва сдерживаемого смеха. – Че вспомнил-то... – понес он, откашлявшись. – А хочешь, Игореха, себе чеченскую маму заиметь?
– Какую маму?
– Я же сказал – чеченскую, – продолжил Дыба уже с нарочито серьезной физиономией. – Вот она и будет тебе мамкой. Приемной – ясный перец. Как тебе такой расклад? Нравится?
– Да хватит уже... Пошли.
– Не-е-ет, братан, я не шучу. И в мыслях такого не было... Тут такая маза намечается: если ты ее, Игореха, в дыньку мягкую хоть разок чмокнешь – тут же станешь для нее как сын родной. Не веришь? Да, клянусь тебе! Это ж так по их горским обычаям прописано. Ей-богу, не вру! Ну, подтверди, борода, – совсем одурев, обратился Дыба к старику, и так уже застывшему с налитыми кровью глазами. – Ну, скажи ему, мудрило, что я чистую правду говорю...
И старик не выдержал. Сорвался и заорал во всю глотку. Рыпнулся на Дыбу со своей жалкой клюкой. Но ударить не успел. Двинул ему Дыба со всей дури своим чугунным локтем в кадык. Так, что аксакал занюханный бабочкой в угол упорхнул, откинулся и захрипел, пуская кровавые пузыри.
Еле успел тогда в момент очумевшую фурию упредить. Уже навострилась, скотина бешеная, своим кипящим варевом окатить. Врезал ей наотмашь, сбил с ног. Но и тут Дыба, стервец, постарался. Он при всей своей серьезной комплекции способен был при случае действовать просто молниеносно. Засадил ей под лопатку штык-нож своим фирменным косым ударом. И вякнуть не успела. Рухнула под ноги как подкошенная.
Стоял пнем у порога и никак отдышаться не мог. Дрожь поганую в коленках унять.
А Дыба, базла невозмутимая, взял с тарелки чурек, разорвал пополам своими волосатыми лапищами и давай жрать как ни в чем не бывало. Жрет и лыбится, глядя, как, отходя, на полу чечен ногами сучит, хрипит и выгибается.
И пришел тогда на память старый фильм «Даки», который в детстве пересмотрел не меньше десятка раз. И руки Децебала – все в крови, раздирающие хлеб после боя.
Смотрел на Дыбины клешни, и прямо какая-то байда напала – показалось, что у него они тоже в кровище измазаны. Видел же воочию, что нет, а все равно, казалось... Чуть не блеванул тогда. Всего до последней кишки передернуло...
* * *Потихоньку притормозил. Место ему совсем не нравилось. Дальше «дорога» максимально сужалась и шла на спуск почти впритирку к высокой отвесной скале. С другой стороны вплотную подступала к ней сплошная чащоба. Можно было, конечно, каким-то образом и объехать стремный участок. Не десятки же километров тянется по лесу такой непроходимый бурелом. Но в этом случае будет потеряна уйма времени, да и оставить «на следу» ему было просто некого. Ни зыркающий шальными глазками Глотов, давно мечтающий сделать ноги, ни показавший себя полным рохлей Солдат, еще и охромевший к тому же на одну ногу, для этого совершенно не годились. Однако и Дыбу призывать раньше времени не годилось, пока не отпала насущная надобность сторожить подходы к поселкам. «Хорошо еще, что у них раненый и малосильный дедок с девкой, – думалось Игорю, – а то бы давно ломанули в сопку, и пришлось бы тогда их дальше травить пехом по скалам и россыпям, капитально рискуя сковырнуться и покалечиться...»
* * *Дорофеев накоротке посмолил в кулак, прикинул все «за» и «против». Пойти на определенный риск представилось ему действительно необходимым. Надо только побыстрее проскочить опасный, легко простреливаемый участок. Тогда шансы на успех заметно возрастут. У него неприятно посасывало под ложечкой, интуиция била тревогу, но он все-таки решился – сорвал снегоход с места и, перейдя на повышенную передачу, начал разгонять его до предельной скорости.
