Чужая колея - Евгений Александрович Соловьев
* * *
– Привет. Мне бы Самурая увидеть, базар к нему есть.
Бармен на секунду оторвал взгляд от наполняемой пивом кружки, посмотрел на Пашу коротко и без интереса, дождался образования белоснежной пенной шапки над краями, передал кружку дожидавшемуся у стойки официанту.
– Ты кто?
– Я кореш его. Паша Никитин.
Бармен снял трубку со скрытого под стойкой телефона, что-то тихо проговорил, выслушал короткий ответ.
– За туалетами направо коридор, третья дверь.
Паша пересек тесный, с низко нависающим потолком, зал, увидел две двери с характерными обозначениями и ступил на мягкий ворс ковра, постеленного на пол короткого полутемного коридора.
«Березка» – так называлась бывшая пельменная, переоборудованная в весьма уютную пивную. Заведение имело единственный зал, в котором мог культурно отдохнуть каждый, кому оказывались по карману местные, весьма недемократичные, цены, и лишь немногие знали о неприметном коридорчике, уводящем вглубь полуподвального помещения, и расположенных в нем четырех обитых лакированным деревом дверях. За дверьми были оборудованы три кабинета, куда не проникал шум общего зала и куда официанты относили заказы, получаемые по внутренней телефонной линии. Четвертая дверь выводила в подсобное помещение, расположенное в этом же доме и тоже принадлежащее группировке продуктового магазина, и через нее можно было, тихо покинув питейное заведение, выйти на параллельную улицу в образе обычного покупателя. Пивной через подставную контору владела группировка Веселого, в ней проводились встречи с «клиентами», сборы бригадиров для коротких совещаний и раздачи указаний, а иногда – заведение в таких случаях закрывалось на спецобслуживание – более широкие «корпоративные» сборища.
Подойдя к двери, Паша поднял было руку, чтобы постучать, но после короткого раздумья просто потянул дверь на себя и решительно шагнул в маленькое прокуренное помещение. Кабинет оказался обставлен с незамысловатой помпезностью борделя среднего ценового сегмента: на оклеенных бордовыми обоями стенах красовались репродукции известных картин, настенные бра давали мягкий рассеянный свет, у длинного кожаного дивана располагался низкий стеклянный столик на колесах.
– Итию мать, кого я вижу?
Изрядно захмелевший Самурай сидел на диване, откинувшись на спинку, забросив ногу на ногу, левой рукой по-хозяйски прижимая к себе коротко стриженную брюнетку лет пятнадцати в черной мини-юбке и атласной кофточке с глубоким вырезом, через который просматривалась не по-девичьи развитая и не стесненная лифчиком грудь.
– Никитин! Ну, чего встал, как неродной? Проходи, раз пришел, садись.
Кивком головы Самурай указал на широкое кресло напротив дивана по другую сторону стола.
– Ты, малыш, сходи-ка в зал, скажи Петюне, пусть шампусика тебе нацедит, чтобы не скучала. – Вован ободряюще хлопнул девицу по голой ляжке. – Нам с дядей тут побазарить надо.
Скривив капризную рожицу, девица поднялась с дивана, стрельнула в сторону Паши привычно блудливым взглядом и направилась к двери, обиженно виляя бедрами.
– Чего будешь? – спросил Самурай, держа в одной руке бутылку с водкой, а в другой – с коньяком.
– Да я за рулем, – с сомнением произнес Паша.
– А я чего – не за рулем? – усмехнулся Самурай. – Все мы за рулем.
Он щедро плеснул коньяка в бокал, очевидно, оставшийся после девицы, на краях которого четко просматривались следы помады, и протянул его Паше.
– Не ожидал тебя здесь увидеть, раньше ты не очень-то жаловал нашу контору, все нос воротил, – Вован отхлебнул коньяк, посмотрел на собеседника с хитрым прищуром, и Паша подумал, что он совсем не такой пьяный, каким казался на первый взгляд.
– Давай, угадаю. С бизнесом проблемы, на палатки наехали – залетные хмыри или кто по пьяни? Так?
– Да не, ты чего? С торговлей нормалек, расширяться собираюсь…
Паша прикусил язык, сообразив, что предстоящее расширение бизнеса – не та информация, которой нужно делиться с бандюками, собирающими с тебя дань.
– У меня другой вопрос… Да и не вопрос, в общем-то, а так, предложение, что ли…
– Ага, я так и понял, – с довольным видом Самурай откинулся на спинку дивана. – Про кореша своего, Назаркина, перетереть хочешь. Ну, давай, излагай.
Разговор складывался совсем не так, как планировал Паша. Идя сюда, он собирался потрещать со старым приятелем за жизнь, обсудить общих знакомых, как бы случайно упомянуть Марка, аккуратно выяснить, можно ли как-то откупить друга, и только потом, в зависимости от настроения собеседника, туманно намекнуть на то, что может предложить какой-то свой вариант. Теперь же, слегка обескураженный тем, как быстро Вован вычислил цель его визита, Паша понял, что вступительную часть придется опустить и нужно сразу переходить к делу. Оставалась только одна проблема: у него не было готового предложения.
– В общем, ты правильно понял, – аккуратно начал Паша. – Я по поводу Марка хотел поговорить. Понимаешь, подставили его жестко, по беспределу вообще…
– Да чего ты мне рассказываешь? – замахал руками Вован и, придя вдруг в состояние какого-то яростного возбуждения, злобно затарахтел. – Я сам чуть не охренел, когда услышал. В натуре, берега потеряли, козлы! Уроды! Нормального пацана за свои махинации готовы в рабство сдать, только бы жопы свои прикрыть! Ваще, беспредел: Марк на них, как папа Карло, а они, суки, какого-то жирного ублюдка зассали, своего пацана подставили.
Паше приходилось пару раз наблюдать за поведением обдолбанных торчков, и сейчас, слегка ошалев от такого внезапного взрыва, он смотрел в глаза Самурая, ища в них признаки «дури». Если минуту назад Вован выглядел просто прилично поддатым, то сейчас у Паши появились подозрения, что собеседник еще и нехило ширнулся. Самурай тем временем продолжал свое эмоциональное выступление:
– И этот, блин, гость с юга, вконец забуревший. Пятьдесят кусков ему за «восьмеру»? С кого? С Марка – кореша моего старинного?! Да хер ему по всему рылу. Пусть теперь с этих трясет, которые тут крутыми стали – бизнес мутят и на сторону башляют. Не, Павлуха, мы в нашем городе такой беспредел терпеть не будем, мы этих самоделкиных понятиям научим.
Гневный спич оборвался так же неожиданно, как и начался. Самурай вдруг утих, вновь откинулся на спинку дивана, в глаза вернулся прежний хитроватый прищур. И вопрос свой он задал совсем спокойным тоном, в котором теперь явно слышалась издевка:
– Ну, так и чего ты пришел? Мы
