Мартин Гринберг - Шерлок Холмс на орбите
Холмс кивнул.
— Значит, это вопрос нескольких футов, — сказал я, — а возможно, и дюймов, которые спасли корабль.
На этот раз кивнул доктор Фредерик.
— В этом мире, как вы, должно быть, читали в газетах, корабль получил некоторые повреждения, но водонепроницаемые перегородки помогли ему удержаться на плаву, и он смог доплыть до Нью-Йорка. В моем же мире повреждения были настолько велики, что никакие инженерные приспособления не смогли ему помочь.
Позади нас из двери выбежали двадцать крепких мужчин, осветивших палубу фонарями. Они, вероятно, хотели знать, что случилось и почему умолкли двигатели. Они громко заговорили между собой и разошлись в разные стороны, чтобы посмотреть через борт на океан. Айсберг сейчас был едва виден — огромная гора в ночи.
Холмс повернулся к доктору Серлингу.
— Можно ли еще раз посмотреть на это событие?
Серлинг кивнул.
— Да. Мы можем прыгнуть назад во времени и переместиться на палубу со спасательными шлюпками.
Я посмотрел на Холмса и затем на доктора Серлинга, который уже снова возился со своим чемоданом.
— Вы говорите, что мы окажемся на верхней палубе в то же время, когда мы стояли здесь? То есть вы хотите сказать… — я осекся. Мысли мои смешались, и я опять почувствовал страх.
Доктор Фредерик кивнул и поплотнее натянул свою куртку.
— Да, но есть ограничения. Нам никогда не удавалось подойти ближе к самим себе, чтобы увидеть себя более ранних или поздних. Но не оттого, что мы мало старались, — усмехнулся он. — Путешествие во времени для нас все еще в новинку. Мы не можем объяснить все парадоксы. Мы просто знаем, что они существуют и что Вселенная каким-то образом препятствует некоторым явлениям.
— Итак, — сказал Холмс, указывая на выступ верхней палубы, — это значит, что я не смогу подойти туда и посмотреть на себя, стоящего здесь, даже если буду знать, где я находился теперь?
Я посмотрел наверх, но, к моему облегчению, там не было никакого более позднего Холмса.
— По всей видимости, это такой закон, — сказал Серлинг. — Готовы?
Холмс кивнул.
— А как с пассажирами? — спросил я, но для Серлинга этот вопрос, по всей видимости, не представлял особого значения.
Холод, соленый воздух, ощущение деревянной палубы под ногами — все на мгновение исчезло.
Неожиданно мы оказались возле спасательной шлюпки на верхней палубе по тому же правому борту.
Без малейшего колебания Холмс прошел к перилам и устремил свой взор по направлению к приближающейся глыбе льда.
Я посмотрел по сторонам, радуясь, что никто из пассажиров не заметил нашего неожиданного появления.
— Не хочу я привыкать к такого рода путешествиям, — сказал я, тщетно стараясь закутаться плотнее от холода. — Какова скорость корабля?
— Более двадцати двух узлов, — ответил Фредерик.
— Слишком быстро, — сказал я.
И только доктор Фредерик что-то проворчал в ответ, как с носовой части тревожно зазвонил колокол. Мы с ним подошли к Холмсу, оставив доктора Серлинга наедине с его чемоданом.
И снова мы смотрели на то, как айсберг следует своим неизменным курсом, прямо на корабль. То же самое болезненное ощущение, что и раньше, приковывало мой взгляд к ледяной горе, когда в самое последнее мгновение корабль чуточку повернулся и позволил айсбергу лишь слегка коснуться своего бока.
Серая стена проплыла мимо нас, издавая громкий скрежещущий звук. Никто на этот раз не сказал ни слова, и Холмс снова стал внимательно прислушиваться ко всем звукам.
Я же вновь пытался сдерживать свои нервы. Пока стена плыла мимо борта, я сделал несколько шагов назад. Что-то в происходящем казалось мне неестественным, призрачным и гнусным, словно мы грабили могилы. Я решил выбросить эту мысль из головы и вместо этого подумать о теплом камине на Бейкер-стрит.
Гора исчезла вдали, и Холмс уже стоял, ни на что не глядя, погрузившись в свои мысли. У меня не было ни малейшего представления, о чем он думает. Мне просто хотелось покинуть этот корабль и снова очутиться под теплым одеялом, если я и на самом деле не находился под ним.
— Еще раз, — сказал Холмс, поворачиваясь к Серлингу. — Можно на этот раз переместиться ближе к мостику?
Доктор Серлинг, казалось, помедлил мгновение, затем ответил:
— Да, мне кажется, я могу переместить нас на левый борт этой же палубы. Это выше того места, где мы были в первый раз. Достаточно близко, чтобы подойти к двери мостика и посмотреть, что происходит.
Холмс кивнул.
— Это было бы неплохо.
Серлинг принялся за работу. К этому времени палубу заполнили пассажиры первого класса, следящие за удаляющимся айсбергом. Но Серлинг и Фредерик не обращали на них никакого внимания, словно они были всего лишь безобидными привидениями.
Серлинг нажал несколько кнопок, и вдруг ночь опять исчезла.
И снова все вернулось.
Теперь мы стояли на другой стороне корабля, на пустой верхней палубе, чуть ближе к носу.
Холмс поспешно направился к двери мостика. Я тщетно пытался выкинуть из головы мысль, что в настоящий момент я не только стою здесь, но и в двух других местах. Этого достаточно, чтобы психически здоровый человек сошел с ума, и я был уверен, что приближаюсь к безумию значительно быстрее, чем корабль к айсбергу.
— У вас только одна попытка, — сказал доктор Фредерик. — Нам не удастся посетить то же место.
Холмс поглядел на него через плечо.
— Я прекрасно понимаю, доктор.
Как только Холмс достиг двери и открыл ее, в ночном воздухе раздался звон колокола.
И снова мы видели, как из темноты вырос айсберг и подходил все ближе и ближе, едва зацепив правый борт корабля. На этой стороне я ощущал себя в большей безопасности. Или я просто уже привык к этому. Еще одна мысль, которую стоит выбросить из головы.
Холмс даже не высунулся, чтобы взглянуть на айсберг. Когда корабль замедлил ход, он повернулся к нам. Такого выражения на его лице я еще не видал. Он словно воочию увидел призрак.
— Холмс, с вами все в порядке? — спросил я, когда он присоединился к нам.
— Мне необходима еще одна попытка, — сказал он. — Можете ли вы подвести меня поближе к машинному отделению, чтобы я смог наблюдать за работой двигателей во время столкновения?
И снова Стерлинг немного подумал; а холод пробирал меня до костей, словно на мне не было пальто.
— Мы отойдем на пять минут назад, — сказал доктор Серлинг, после чего принялся за свое колдовство.
Без всякого предупреждения мир, холод и палуба исчезли. С его стороны было бы вежливым предупредить нас заранее и дать нам хотя бы немного времени на подготовку.
На этот раз мы оказались в довольно узком коридоре, освещаемом электрическими лампами, равномерно размещенными вдоль стен.
Я прислонился к полированной стене и глубоко вдохнул теплый, пахнущий углем воздух. Такое наслаждение — оказаться вдали от ветра и холода! Но мысль о том, что мы находимся внутри корабля, который вот-вот едва не столкнется с айсбергом, снова вселила в меня тревогу.
— Пройдите здесь и вниз по винтовой лестнице, — сказал доктор Серлинг, указывая на деревянную дверь в конце коридора. — Машинное отделение внизу. У вас в запасе всего несколько минут.
Холмс кивнул и не стал терять времени, быстро подошел к двери и исчез за нею.
Я распахнул пальто, чтобы теплый воздух проник внутрь и согрел меня. Серлинг настроил какой-то индикатор в своем чемодане и сел на покрытый ковром пол. Фредерик расхаживал взад и вперед по коридору.
Наконец он остановился и повернулся ко мне.
— Как вы думаете, он сможет решить эту загадку?
Я слегка и не очень честно усмехнулся.
— Если здесь есть что решать, то наверняка да. Но я до сих пор не совсем понимаю, что вы от него требуете. — Я всмотрелся в лицо Фредерика и добавил тихо: — Если вы как следует подумаете, то окажется, что и вы не понимаете.
— Мы просим его, — сказал доктор Фредерик, указывая рукой на стены вокруг нас, — просто вернуть историю в прежнее русло. Этот корабль должен лежать на дне Атлантики. Только так история пойдет по правильному пути.
Я молча наблюдал за ним, когда он снова принялся расхаживать по коридору. Я понимал, что не стоит напоминать ему о сотнях погибших людей. Издали доносился гул машин, иногда — случайный голос пассажира. Но в остальном было все тихо, пока не послышался скрежет льда о борт.
Я не отрывался от гладкой панели и сдерживал дыхание, пока этот шум не прекратился. Двигатели замолкли, и опять наступила тишина. Мне снова на ум пришло сравнение с кладбищенской тишиной или с мертвой тишиной ночи, перед тем как запоют первые птицы.
Фредерик посмотрел на меня, и я молча выдержал его взгляд.
Дверь в конце коридора открылась, и показался Холмс.
