Михаил Анисов - Превратности судьбы. Часть II
– А тебе бы хотелось, чтобы это произошло, как можно позже? – Он понял, что доверительной беседы у них с женой не получится. Валентина Михайловна достала из сумочки ключи и открыла входную дверь.
– Проходи, раз пришел, – она явно не была расположена любезничать с гостем.
Уже сидя в богато обставленной комнате, они продолжили разговор.
– Неплохо устроились без меня, – констатировал Мирошниченко, разглядывая обстановку. Четырехкомнатная квартира в городе и не пустая. Сколько же вас человек здесь живет?
– Пока трое. – Женщина присела на стул, положив руки на колени. – Я, Николай и его жена Верочка.
– Прибавление в семействе молодых ждешь? – Тарас Поликарпович вспомнил свои думы о внуках.
– Нет. Верочка учится на третьем курсе экономического факультета и детей они решили пока не заводить.
– Я тебя не совсем понимаю. Что тогда означает твоя фраза: пока трое? Уж не меня ли ты имела в виду? – Представить такое ему было трудно, если учесть, что за три с половиной года он не получил ни единой весточки.
– Не тебя. – Валентина Михайловна смотрела на собеседника. – Я выхожу замуж.
– При живом-то муже? – Казалось, что его изумлению нет предела.
– Ах, бедняга! Он даже не в курсе! – наигранно воскликнула женщина. – Через полгода после вынесения тебе приговора я развелась с тобой, выписала и продала дом. Так что ты давно свободен от семейных уз. Жених на выданье! – Теперь в ее тоне появилась ирония.
– А тебе не кажется, что ты поступаешь подло?
– Зато ты был благороден, когда спутался с проститутками, – высказала женщина. – Или уже забыл, за что срок схлопотал?
– Квартира, конечно, кооперативная? – переменил тему Тарас Поликарпович.
– Угадал, – кивнула Валентина Михайловна. – Но тут не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы догадаться. Кто бы мне ее просто так выдал?
– Это означает, что приобрела ты квартиру на деньги, вырученные с продажи дома. – Он не обращал внимания на ее иронию. – Выходит, что и я имею право на эту жилплощадь.
– По нашему закону ты никаких прав не имеешь и я не горю желанием тебя прописывать. Катись к своим проституткам. Они наверное ждут – не дождутся, когда их непревзойденный кавалер объявится. Вот радости-то будет!
– Да ты меня ненавидишь.
– А ты ожидал, что брошусь к тебе на шею с распростертыми объятиями? – В ее голосе звучала неприкрытая злость.
– Прежде чем уйти, мне бы хотелось переговорить с сыном, – сказал отец.
– Нужен ты ему, как собаке пятая нога!
– Пусть он решит сам, – твердо сказал Тарас Поликарпович. Он не собирался менять принятого решения.
– У него хорошая работа, он юрист. И отец уголовник, только…
– Что только? Подпортит репутацию? Начала, так договаривай. – Беседа перешла на взаимные упреки.
– Все равно не поймешь.
– А кто, интересно, его вскормил, вырастил, дал образование. К тому же, сын за отца не отвечает. Что замолчала?
– Потому что объяснять бесполезно. Ты сам виноват, что к тебе подобное отношение. А если имеешь такое сильное желание пообщаться с сыном, то встречайся с ним где заблагорассудится, только не в моей квартире. – Она встала со стула, давая понять, что больше не намерена терпеть его присутствие.
– Выгоняешь?
– И пока по-хорошему.
– Если я не уйду добровольно, будет по-плохому?
– Можешь не сомневаться! – В голосе Валентины Михайловны прозвучали металлические нотки. – Не напрашивайся!
– А вот я никуда не пойду! – и он удобно откинулся на спинку кресла. – Пусть сын решает. Женщина подошла к телефону и сняла трубку, на лице у нее отражалась уверенность в своих поступках.
– Куда ты звонишь? – забеспокоился бывший муж, ерзая в кресле.
– В милицию, – ответила она бесцветным голосом. – Заодно они тебя и на учет поставят. Ты ведь еще не успел отметиться?
Тарас Поликарпович с легкостью, которой не ожидал сам от себя, подскочил к хозяйке и нажал на рычаг телефонного аппарата. Услышав ровный и длинный гудок, облегченно вздохнул.
– Совсем чокнулась баба! У меня нет прописки. Стало быть, и негде становиться на учет.
– Что же ты тогда так разнервничался? – ухмыльнулась женщина.
– У нас еще никто не отменял закона о принудительном труде, а я хочу сам подыскать себе место.
– Ну, начальником колонии тебя теперь не поставят.
– Злорадствуешь? Это мы еще посмотрим, у кого жизнь лучше сложится.
– Что-то ты разговорился не в меру, а у меня, к сожалению, нет времени, – и она покосилась на телефон.
– Ведьма! – Его мнение вызвало аплодисменты и бурный смех хозяйки. – Ладно, ухожу! Но имей в виду, что мы не последний раз видимся!
– Никак грозишь?
– Понимай как знаешь! – Он безнадежно махнул рукой и двинулся в прихожую.
Мирошниченко пришлось гулять вокруг дома до позднего вечера, прежде, чем он дождался сына.
– Николай! – крикнул он, когда тот уже прошел мимо, не узнав его.
– Папа? – удивился сын, разглядывая его внимательно. – Ты сильно изменился.
– На казенных харчах не разжиреешь, – буркнул Тарас Поликарпович. – Присядем? – они устроились на лавочке около подъезда.
– Давно освободился?
– Недавно.
– Где остановился?
– Нигде. – Разговор явно не клеился. – Хотел у вас, но твоя мать выгнала.
– Ты должен ее понять, она замуж собирается. – Николай чувствовал себя неловко и разговор тяготил его. – Отец, давай прогуляемся, – предложил он.
– Боишься, соседи увидят, как ты общаешься с уголовником? – и он провел рукой по голове, где только намечался рост волос. – Для родного сына не мил стал, не думал – не гадал, что когда-нибудь доживу до такого дня, – тихо произнес Тарас Поликарпович. И столько в его словах было разочарования и боли, что сын смутился.
– Что ты, папа, дело совсем не в этом. Просто если мать в окно увидит, она не даст нам поговорить.
– На мать все сваливаешь, а сам глаза в землю опустил. Мешаю я вам, неудобным стал, а когда был в силе… – Он неожиданно сменил тему. – Не подскажешь, где переночевать можно?
– У меня нет таких знакомых… – Николай хотел сказать еще что-то, но замолчал.
– Которые пускали бы на ночь уголовников, – закончил за него отец. Он поднялся и расправил плечи. – Не поминай лихом! – Понурый вод сына вызвал у него улыбку. – Ты не переживай напрасно, не стану я вам гадости чинить, родные все же. Только запомни: у тебя тоже когда-нибудь будут дети, а в жизни всякое случается. Не дай Бог тебе испытать такое предательство!
– Куда ты теперь? – Николай чувствовал себя виноватым перед отцом.
– Не пропаду, – и он твердой поступью двинулся вдоль дома, торопясь покинуть место, где испытал одно из самых больших и глубоких житейских разочарований.
– Подожди! – крикнул Николай ему в вдогонку, но Тарас Поликарпович не обернулся и даже не замедлил шаг. – Папа! – Сын догнал его и положил руку на плечо.
– Ну, что еще? – Мужчина повернулся и сын заметил, как по его щекам катятся слезы.
– Давай вернемся, я все объясню матери. Поживешь временно, пока определишься.
– Совесть заговорила? – На лице несчастного отца появилась горестная улыбка. – Не нужно, сынок. Совесть – это временный порыв души, а потом локти будешь кусать.
Николай порылся в карманах, извлек оттуда все деньги, которые при нем были, и сунул их отцу в боковой карман пиджака.
– Вот, все, что у меня с собой есть, – выворачивал он перед ним все карманы.
– Спасибо и на этом. – Они внимательно смотрели друг другу в глаза, какое-то мгновение испытывая друг к другу жалость и сострадание. – Будем прощаться? – и он развел руки для объятий. Они крепко обнялись, похлопывая друг друга по спине.
– Заходи и звони мне на работу, – попросил Николай, но забыл назвать адрес и телефон, а Тарас Поликарпович не спросил.
Мирошниченко бродил по ночным улицам города, комок горечи сдавливал горло. Время для него как будто остановилось.
– Эй, куда путь держим? – позвал его кто-то. Одинокий попутчик оглянулся по сторонам и обнаружил, что рядом с ним на малом ходу движется такси, а в приоткрытое окно выглядывает улыбающееся лицо таксиста.
– У тебя водяра есть? – спросил Мирошниченко.
– Найдется. – Дверь с пассажирской стороны открылась. – Садись.
Мирошниченко сел в машину, а водитель засунул руку под свое сиденье, какое-то время пошарил там и наконец извлек бутылку водки, сомнительного изготовления.
– Мутная какая-то, – сказал пассажир, предварительно взболтав бутылку.
– А тебе «Посольскую» нужно? – улыбнулся таксист.
– И эта сойдет, – буркнул Мирошниченко. – Стакан найдется?
– Возьми в бардачке.
Тарас Поликарпович нашел граненый стакан и налил его до краев.
– Будешь? – предложил он водителю.
– Ты что? Я же за рулем.
– Дело житейское. – Пассажир несколькими глотками осушил стакан и занюхал рукавом. – Какая гадость! – поморщившись сказал он и поставил бутылку на пол, накрыв ее стаканом.
