Михаил Анисов - Превратности судьбы. Часть II
С этого момента у них установились особые отношения. Они практически не разговаривали и общались лишь в случае крайней необходимости.
Игорь сбросил с себя мокрую и перепачканную в саже одежду, свернул ее в рулон, сунул его себе под мышку и молча отправился в ванную комнату. Люба поставила одно кресло на прежнее место, подняла с пола телефон, который слетел с журнального столика, когда она откинула его в сторону при пожаре и набрала номер. На другом конце провода кто-то снял трубку и молчал, последнее время, такая привычка была у Ирины Анатольевны.
– Алло, мама, это ты? – дыхание ее участилось.
– Здравствуй, дочка, – услышала Люба ласковый голос матери.
– Наконец-то! – прокричала она в трубку. – Ты отсутствовала больше месяца, я уж ненароком подумала, что случилось что-нибудь.
– Я к сестре в Москву заезжала, хотела узнать новости про моего сыночка. – Последние слова она проговорила тихо и грустно. И еще тише добавила: – Но по-прежнему полная неизвестность.
– Не переживай, мам. Зато у меня есть для тебя приятное известие.
– Какое?
– Я сейчас к тебе приеду и мы побеседуем. Хорошо?
– Уже поздно и транспорт не ходит. Как ты собираешься добираться? – забеспокоилась мать.
– Не волнуйся, – успокоила ее дочь. – У меня есть своя машина. Я сегодня так закрутилась, что еще не успела отогнать ее в гараж.
– Откуда? – удивилась мать.
– Потом, все потом. Целую, – и она бережно опустила трубку.
Новенький «ВАЗ-2108» темно-вишневого цвета сверкал возле подъезда. Люба припарковала машину прямо под фонарем. Она села в автомобиль, пристегнула ремень безопасности, включила зажигание, габариты, сигнал поворота и только затем тронулась с места. Она временно ездила без водительского удостоверения, всего неделю назад она записалась на курсы водителей, поэтому тщательно соблюдала правила дорожного движения.
Инспектора дорожно-патрульной службы останавливали ее крайне редко, а в тех случаях, когда все-таки останавливали, не последнюю роль играли ее внешность и лучезарная улыбка. Гаишники покупались на это, делали вид, что верят в то, что красавица забыла права дома и, слегка пожурив, отпускали. Само управление автомобилем Казаковой нравилось. Более того, всякий раз за рулем она испытывала восторг, забывая обо всем на свете. Вот и теперь, она не заметила, как въехала во двор матери.
Ирина Анатольевна ждала дочь и открыла дверь, не успела та коснуться кнопки звонка.
– Можно было бы потерпеть и до завтра, – пробубнила она недовольным голосом. – Ты, наверное, машину водить не умеешь, как следует.
– Мамочка! – Люба чмокнула ее в щеку. – Ручаюсь: когда ты узнаешь, что у меня за новость, твое ворчание вмиг улетучится. – Они прошли в комнату.
– Ну, стрекоза, – всплеснула руками мать. – Рассказывай. – Люба покосилась на закрытую дверь в комнату брата и спросила:
– Ты одна?
– Одна, – кивнула Ирина Анатольевна. – Этот шалопай не женится, вот его и носят по ночам черти. Даже в день приезда матери не сидит дома. Я смотрю, за месяц моего отсутствия, вы тут разбогатели. Сергей тоже хвалился, что машину купит. Никак клад нашли?
– Об этом потом, для тебя важнее будет узнать, что я нашла своего брата.
– Какого брата? – Ирина Анатольевна смотрела на дочь немигающим взглядом.
– Твоего потерянного сына, – и Люба, не дав матери опомниться, выложила все подробности о Вершкове.
Женщина выслушала стоя, приложив руку к груди, затем медленно опустилась на краешек стула.
– Тебе плохо, мам? – Люба подошла и присела возле нее на корточки, заглядывая в побледневшее лицо.
– Сейчас пройдет. Это от радости, – и она глубоко вздохнула.
– Может врача вызвать?
– Не нужно. Принеси из моей спальни валидол. Около моей кровати, на тумбочке лежит.
– Найду, – Люба моментально вернулась и подала матери таблетку. Та положила ее под язык и через несколько минут ей стало легче. Ирина Анатольевна поставила себе на колени телефон и позвонила в агентство аэрофлота.
– Алло, девушка, скажите, пожалуйста, когда ближайший рейс на Саратов. Через два с половиной часа? А билеты есть? Отложите один на имя Казаковой Ирины Анатольевны. Нет, я успею. Спасибо! – и она торопливо бросила трубку, отставляя телефон в сторону.
– Мама, к чему такая спешка? Ты только сегодня вернулась. Отдохни ночь, а я возьму тебе билет на дневной рейс. – Дочь сразу разгадала ее намерения.
– Я все равно не усну. – Ирина Анатольевна направилась в спальню. – Очень хорошо, что ты на машине. Подбросишь меня до аэропорта? – спросила она уже на ходу.
– Естественно, – и Люба, пожав плечами, развела руки в стороны.
Через сорок минут они уже были в аэропорту. Самолет вылетал по расписанию и поэтому регистрация прошла вовремя. После того, как мать прошла на посадку, Люба вышла на улицу и закурила. Она дождалась, когда самолет, разбежавшись по бетонке, взлетел, и помахала рукой.
Ирина Анатольевна, глядя в иллюминатор, увидела дочь и улыбнулась. Но обе они и не подозревали, что сильно припозднившись, Сергей пришел ночевать домой и как раз в этот момент расписывался в получении телеграммы страшного содержания.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Тарас Поликарпович Мирошниченко отсидел три с половиной года в спецколонии усиленного режима для бывших работников правоохранительных органов и служащих внутренних войск. В убийстве полковника Сазонова его никто не заподозрил, но и три с половиной года существенно сказались на его физическом и моральном состоянии.
Он потерял в весе сорок килограммов, похудело лицо, заметно обвисла кожа на щеках и шее. Зато пропала одышка, к тому же в нем еще оставалось полных девяносто килограммов, поэтому выглядел он по-прежнему, солидно. На руках Тараса Поликарповича была справка об освобождении и немного карманных денег.
И на жизнь он еще смотрел с оптимизмом, рассчитывая на милость жены, хотя та ему ни разу не написала и не приехала на свидание. «В конце концов, она живет в доме, купленном на мои деньги», – рассуждал он.
По дороге к родному пристанищу он представлял, как встречают его жена и сын.
«Сын теперь стал самостоятельным, институт закончил, а, возможно, и женился. Внуков буду воспитывать», – размечтался он.
Перед воротами собственного дома он весь как-то подобрался, поправил одежду и, не найдя кнопки звонка, постучал. Через некоторое время услышал шаркающие шаги во дворе, скрип засова на калитке и наконец она широко распахнулась.
– Чего надо? – На Мирошниченко подозрительно смотрел его бывший заместитель майор Савин, который явно не узнавал его.
– А ты что тут делаешь, майор? – ответил он вопросом на вопрос.
– Не майор, а подполковник, – поправил его собеседник. По голосу он узнал своего бывшего начальника и удивился произошедшим с ним переменам. – Живу я здесь, Тарас Поликарпович.
– До меня доходили слухи, Михаил Викторович, что тебя назначили на должность начальника колонии. Но выходит, что ты не только мое служебное положение занял, но и семейное. – Они обращались к друг другу на «ты»: Мирошниченко по старой привычке, а Савин уже не считал его авторитетом.
– Семья у меня осталась своя, а дом твой я действительно купил, – пояснил новый начальник колонии. – Твоя жена продала.
– И где же она теперь? – поинтересовался Мирошниченко.
– Понятия не имею. Все распродала и уехала, а куда – не знаю.
– Мне ведь и идти больше некуда, – пожаловался Тарас Поликарпович, глядя на собеседника с какой-то тайной надеждой.
– Ничем не могу помочь, – сухо ответил Савин. – У тебя в областном центре сын живет, поезжай к нему.
– Не очень-то ты приветлив со мной, – упрекнул Мирошниченко Михаила Викторовича. – Я ведь тебе много добра сделал и заместителем своим назначил.
– Что было, то прошло. Я зла тебе не желаю, но пути-дороги наши разошлись.
– Ты случайно не знаешь адреса моего сына?
– Я последний раз встречался с Николаем уже больше года назад и тогда он сказал, что живет где-то в районе набережной.
– Спасибо и на этом. Ну, будь здоров, – и Тарас Поликарпович протянул руку на прощание. Савин замешкался, но все-таки пожал руку.
– Знаешь что? – сказал он ему на прощание. – Ты больше не приходи ко мне, сам выкручивайся.
– Запачкаться боишься? Я тебя понимаю: своя рубашка ближе к телу. – Недавний заключенный решил не вдаваться в полемику, отвернулся от человека, занявшего его положение, и зашагал вдоль знакомой улицы.
В адресном бюро он узнал место проживания сына и теперь стоял перед дверью его квартиры, переминаясь с ноги на ногу.
– Вы к кому, мужчина? – услышал он за спиной голос жены.
– Валя? – Тарас Поликарпович повернулся и их молчаливые взгляды встретились.
– Заявился все-таки? – заговорила первой женщина. И сама же себе ответила: – Собственно, рано или поздно, этого следовало ожидать.
