Виктория Платова - Купель дьявола
Но Иосиф Семенович оказался пугливой душкой, он не подвел, — именно поэтому Марич сейчас молчал.
— Так она заявлена в розыск? — повторила я свой невинный вопрос. Он прозвучал издевательски.
— Нет, — сдался Марич. — В розыск она не заявлена. К сожалению.
— Почему же — к сожалению?
Марич перегнулся через стол и прошептал:
— Потому что я не могу ухватить тебя, хотя уверен, что ты не такая овца, какой кажешься!
— А я кажусь вам овцой? — продолжала издеваться я. — Очень жаль. Хотелось бы казаться Марией Египетской [19].
— Ты кажешься мне отпетой сукой, к тому же неразборчивой в средствах. И ты плохо кончишь, обещаю тебе.
— Я буду жаловаться на вас вышестоящему начальству, капитан. В подразделение внутренних расследований. Оскорбляете, угрожаете, пытаетесь навесить на меня какое-то дело… Вам что, больше всех надо, Кирилл Алексеевич?
— Мне не нравится история с картиной, — он уже и сам сожалел о своем внезапном порыве. Нужно помочь капитану укрепиться в этом своем сожалении и постараться быть с ним помягче. — И я подозреваю, что вы как-то причастны к краже у Гольтмана.
— Не причастна. Честное слово, — совершенно искренне сказала я. — Я просто имела неосторожность знать покойного Быкадорова. И оказалась в ненужное время в ненужном месте.
— Как у вас появилась эта чертова створка?
— О, это целая детективная история… — я со значением посмотрела на Марича. — Пардон, капитан! Мой приятель… Вы его знаете. Лаврентий Снегирь…
— Покойный, — губы капитана расползлись в иронической улыбке. Он ничего и никогда не забывал.
— Каюсь. Иногда приходится прибегать к таким невинным шуткам… Сами понимаете, время сейчас тяжелое, так что выживаем, как можем.
— Ну-ну…
— Так вот. Лаврентий купил ее где-то в провинции. Совершенно случайно. А оказалось, что она представляет большую ценность.
— Насколько большую?
— Не считайте меня за дуру, Кирилл Алексеевич. Вы же сидите сейчас со мной не просто так. Вы прекрасно знаете, сколько она стоит. Но налоги в казну мы выплатим полностью, можете в этом не сомневаться.
— Налоги — это не моя компетенция.
— Извините. Но раз вы такой борец за справедливость… Тогда закажите мне еще вина.
Марич молча поднялся со стула и отправился к стойке. Слава богу, хоть минуту я могу передохнуть. От этого неформального допроса с пристрастием у меня взмокла спина и подмышки. И теперь я ощущала тонкий запах пота, который не могла забить даже туалетная вода “True woman in blue”, подаренная мне Лаврухой на последнее Восьмое марта. Жека получила аналогичную коробочку — “True woman in red”. Я исподтишка наблюдала за Маричем. Если бы он не был поганым ментом, я бы даже могла попытаться закадрить его. И назначать ему встречи в “Пирате” по четвергам. У него хорошие руки — руки, которые готовы сомкнуться на моей шее. И хорошо очерченный рот. И ровные крупные зубы, которыми он готов рвать меня на части. Хорошенький бы получился альянс — мент и воровка, слуга закона и прожженная авантюристка.
Впрочем, не такая уж прожженная, хотя и легко обучаемая.
Марич вернулся с очередной порцией вина: теперь он взял дорогущий коллекционный “Аликант Буше”, который я не могла позволить себе последние полгода. Широкий жест, ничего не скажешь.
— Решили разговеться, капитан?
— Решил.
Марич поднял свой бокал, и мы чокнулись.
— Вы не сказали мне, что нынешний владелец картины умер сегодня ночью, — ласково произнес он, и я едва не поперхнулась “Аликантом”.
Экзекуция продолжается. Сейчас меня вздернут на дыбе.
— Вы меня об этом не спрашивали.
— Но про кота-то вы мне сказали…
— Кота я любила больше. А вы и в это дело сунули свой нос? Вы, я смотрю, многостаночник.
— Питер город маленький, Катерина Мстиславовна. Не часто в нем умирают люди такого калибра, как Алексей Титов. Вы ведь были там этой ночью, правда?
— Это допрос?
— Нет. Просто беседа за бокалом хорошего вина.
— Да. Я была там прошлой ночью. И даже успела переспать с ним позапрошлой ночью, — “Аликант Буше” ударил мне в голову, и я пошла вразнос. — Ну как, соответствую я званию отпетой суки?
— Вполне, — спокойно сказал капитан. — И что вы можете сказать о его смерти?
— Ничего. Знаю только, что он умер от инфаркта. Я здесь ни при чем.
— Вы здесь ни при чем… — Марич прищурился. — Вы только всегда оказываетесь рядом с трупами. Вот что меня смущает.
— Случайность. Мы все оказываемся рядом с трупами. Рано или поздно.
— Может, вам переквалифицироваться в патологоанатомы? Такая философия как раз в их духе.
— Меня вполне устраивает моя профессия.
— Торговать крадеными картинами, — не удержался капитан.
— Бросьте, — разговор стал утомлять меня. — Это недоказуемо.
— Пока недоказуемо. Будьте осторожны, Катерина Мстиславовна…
Он совсем не угрожал мне, он мягко увещевал меня: будь осторожна, Кэт, ты под колпаком. Впрочем, мне было решительно наплевать на его ко мне отношение. Рано или поздно он устанет пасти меня. А я уж постараюсь не дать ему никакого повода для решительных действий. Денег, которые принесли мне “Всадники Апокалипсиса”, с лихвой хватит, чтобы коренным образом изменить жизнь и навсегда позабыть этого комиссара Каттани для бедных.
— Будьте осторожны, — снова повторил Марич.
— Вы угрожаете мне?
— Предупреждаю. Вы мне нравитесь, и поэтому я только предупреждаю…
Я снова чокнулась с Маричем.
— Я учту. И буду предельно осторожна.
Мне нравилось дразнить его. Мне нравилось ощущение полной безнаказанности. Эта милицейская ищейка хоть и рвется с поводка, но крепко пристегнута, она чтит закон. Я тоже чту закон. Я — законопослушная девушка.
— Вы не проводите меня, капитан? — улыбаясь, спросила я.
— Извините. У меня еще дела.
— Тогда разрешите откланяться.
Вместе мы вышли из “Пирата”. Я направилась по Малому к своей линии, а капитан широким размашистым шагом двинулся к метро. Или только сделал вид, что направляется к метро?..
…У дома меня ждал еще один сюрприз: джип Жаика, припаркованный недалеко от подъезда. Увидев его, я порядком струхнула и даже решила обойти дом с тыльной стороны, юркнуть в проходной двор и зайти с черного хода. Но потом отбросила эту мысль: главная черта людей подобного типа — уметь ждать. Жаик пропишется у моей парадной, и рано или поздно я все равно столкнусь с ним. Лучше уже сейчас расставить все точки над “и”.
Жаик тоже увидел меня и несколько раз мигнул фарами. Я подошла к джипу.
— Нужно поговорить, — коротко бросил он.
— Подниметесь?
— Нет. Садитесь.
Пришлось повиноваться. Я обошла джип, открыла дверцу и устроилась на сиденье. Несколько минут мы молчали. Весело начинается разговор, ничего не скажешь.
— Как Агнесса? — спросила я.
— Плохо.
— Да. Я понимаю. Я слушаю вас.
— Хозяин умер от инфаркта.
— Я знаю. Юхно звонил мне, он все рассказал. Очень любезно с его стороны.
Жаик забарабанил пальцами по рулю.
— Хозяин умер от инфаркта, но я в это не верю.
— В то, что он умер от сердечного приступа?
— В то, что это была случайная смерть. Очень многие хотели убрать его.
— Я не хотела… Честное слово.
— Как вы познакомились?
Я посмотрела на Жаика, как на идиота.
— Вы же сами присутствовали при этом. Я впервые увидела его в своей галерее. А до этого и понятия не имела о его существовании.
— Вы случайно появляетесь в его жизни, и через трое суток он умирает. Уходит в дом, к вам, и больше из него не возвращается.
— Вы что, проводите параллельное расследование?
— Нет. Просто хочу понять, что произошло.
— Я ничем не могу вам помочь, Жаик. Это ведь не я была его телохранителем, а вы, — это был удар ниже пояса. Ниже его черного пояса карате. Он не уследил за хозяином, он плохо выполнил свою работу.
Лицо Жаика потемнело.
— Что это за картина?
О господи, еще один искусствовед, эксперт-любитель!
— Зачем это вам, Жаик?
— Затем, что его смерть как-то связана с ней. А получил он ее из ваших рук, если можно так выразиться.
— Это очень редкая картина. Но до этого она вела себя спокойно. Никаких нареканий со стороны предыдущего хозяина.
— Тот боров, который был на вечеринке? — походя узкотелый Жаик лягнул грузного флегматика Лавруху.
— Ну… В общем, да.
— Он ваш приятель?
— Можно сказать, что приятель, — “соучастник”, так будет вернее, подумала я.
— Я хотел бы поговорить с ним.
— Вряд ли он захочет с вами разговаривать. Вы ведь частное лицо, как я понимаю.
Верному казаху ничего не стоит наступить Лаврухе на мозоль: несколько приемов какого-нибудь из восточных единоборств, колено в кадык — и Лавруха свалится.
— Он не специалист, — торопливо сказала я — Картина досталась ему случайно. Он не знал об истинной ее стоимости. Все экспертизы были проведены уже потом. Невероятное везение, вот и все.
