Анна Владимирская - Предчувствие смерти
— Вы заходите, я сейчас, — сказал Андрей, глянув на дисплей трубки и озабоченно нахмурив брови.
Зашли в дом, Пай сразу же побежал к своей мисочке с водой и принялся жадно лакать. Потом забрался глубоко под кровать и затих там. Люди тоже хотели пить после сладкого мороженого, был открыт холодильник и извлечена двухлитровая пластмассовая бутыль с заранее заготовленной холодной водой. Все сразу стали мокрые и свалились на стулья, отдуваясь.
— Итак, нужно как следует собраться в турпоход, — сказала Вера.
— Ма! — заныла дочь. — Может, на море все-таки?
— Оставляешь меня одну с ворами и грабителями и еще не хочешь выполнить мою просьбу?!
— Мам-Вера! Вы абсолютно правы. А ты, Ольга, слушай мать и мужа.
— Ты не одна остаешься, — надулась девушка. — И вообще, вечно вы сговоритесь между собой.
Зашел встревоженный Андрей:
— Представляешь, вскоре после того как мы уехали из Коктебеля, Кадмию стало плохо!
— Опять начинается, — вздохнула Оля.
— Отчего плохо? — спросила Вера.
— Сейчас расскажу. Они вызвали «скорую помощь», правда, коммерческую — другой он не признает. Примчалась бригада, сделали ему все возможные экспресс-анализы. Ничего почти не обнаружили, ну, давление повышено и пульс частит. А Феофанов жалуется на резкую боль в левом подреберье, нытье между лопатками, стонет и чуть ли не кричит.
— Это если не сердце, то поджелудочная железа, — сказала Вера.
— Точно… В общем, сделали ему укол, записали предположительно «острый панкреатит». Говорят, мог отравиться, съел чего-нибудь не того за столом. Жарища сейчас, говорят, нужно овощи тщательно мыть и все такое. Очень похоже на правду, между прочим.
— Это все тебе Иван доложил, лично?
— Да. Потом Светлана Павловна забрала трубку у Ивана, затараторила; «Не могу прийти в себя от стресса, вы себе представить не можете, что мы тут все пережили! Ведь только что Катюшу, сестричку мою похоронили, и тут снова несчастье. Прямо рок какой-то над нашей семьей! Он ведь теперь совсем один-одинешенек. У него, кроме нас, никого не осталось».
— И что дальше?
— Короче говоря. Кадмия отвезли в больницу.
— Да, — протянула Вера. — Веселенькая история.
— И не говори, — сказал Двинятин. — Может, ты именно это почувствовала заранее, когда у тебя голова заболела?
Вера промолчала, задумавшись. Она присела рядом с Ольгой на маленький подростковый диван, Кирилл с Андреем устроились на стуле и табуретке. Мать семейства очнулась от своих мыслей:
— Что-то слишком много во время нашего отпуска происходит неприятных событий.
— Ну, конечно, ма! Я тебе это давно говорила, — сказала Оля с некоторым раздражением.
Вера закрыла на секунду глаза, сосредоточившись, а затем начала перечислять:
— Приехав, мы устроились на эту квартиру, и тут происходит первое несчастье — гибнет наша квартирная хозяйка, Екатерина Павловна Эске. Затем — несколько странных инцидентов: Ольгу пытаются напугать, Кирилла утопить, нас обворовывают, на меня и Андрея нападают какие-то парни, натравливают добермана. Теперь вот с художником плохо.
— Думаешь, его могли отравить? — встрял Андрей. — Но как, когда, зачем?
— Во всяком случае, и с ним несчастье. Случайно ли это? Уж наверняка не случайно и все это очень серьезно. Все происшествия как-то связаны со смертью нашей квартирной хозяйки. Напрашивается несколько выводов: первый — кто-то хотел, чтоб мы уехали. Заметьте, не переехали на другую квартиру, а именно уехали из города.
— Я все понял, им нужна эта квартира! — Кирилл оглядел комнату.
— Ты прав и не прав одновременно, Кирюша. Не сбивай меня с мысли. Вывод второй — кто-то не трогает Ивана, Галину и Светлану Павловну, которые имеют к этой квартире непосредственное отношение. Но покушается на Кадмия Ивановича, хотя он к данной квартире не имеет никакого отношения. Как вы знаете, по завещанию покойной Екатерины Павловны квартира должна отойти Светлане, ее сестре. По закону она получит ее через полгода…
— Вера! — сказал Андрей. — Ты намекаешь, что всю эту мерзость, которая происходила со всеми нами, организовали мои друзья?
— Я никого пока ни в чем не подозреваю. Просто размышляю. И вас приглашаю тоже поразмыслить. Людей, так или иначе вовлеченных в эту историю, вы знаете: это наша семья, Андрей, Иван, Галина, Светлана Павловна, Кадмий Иванович. Давайте посмотрим на каждого из участников этой истории с психологических позиций.
— Ой, мам! Я ужасно люблю, когда ты начинаешь рассказывать свои «рассуждалки и объяснялки»! — усаживаясь на широкий подоконник в йоговскую позу, сказала Ольга.
— Наша задача — внимательно вглядеться в тех, кто может иметь какой-то личный мотив. Мы сейчас не будем даже углубляться в сам мотив — квартиру. Вполне возможно, что это ложный, поверхностный пласт, а есть что-то другое, глубинное, чего мы не знаем. Мы должны посмотреть и проанализировать лишь то, что очевидно и соответствует логике поступков.
— Хорошо, анализируй, пожалуйста, Ивана. Очень хочется понять, как ты себе представляешь его в роли коварного злодея, готового совершить ряд мелких пакостей и убийство тетки своей жены, — предложил Андрей.
— Подождите, а что, уже известно, что Екатерину Павловну убили? — Кирилл вопросительно смотрел то на Андрея, то на Веру.
— Нет, это точно не известно, но если вы подумаете хоть секунду, поймете сами. Или все последующие события — тоже случайность?
Андрей примирительно поднял руку:
— Ладно, ты права.
— Ты хотел начать с Ивана? Я не против. Давайте начнем именно с него. — Вера встала, прошлась по комнате и, остановившись возле окна, продолжила: — Иван во всех своих внешних проявлениях человек дружелюбный, открытый, в чем-то простодушный, легко сходится с людьми. Умеет дружить, хлебосольный хозяин дома. Предан жене, снисходителен к теще. Внутренние пружины: недостаточная самореализация на своей работе, отсюда духовная компенсация в виде увлечения садом. Кроме того, он хочет ребенка, и бесплодие Галины — причина его внутренних переживаний. Он не позволяет этим состояниям выйти наружу, и от этого они приобрели характер стойкого невроза. Продолжение рода для Ивана — это уже не просто желанный момент, как бывает в жизни каждой семьи. Это некая идея фикс, поглощающая его целиком. Думаю, ради этой идеи он готов на многое. Какое к этому имеют отношение наши курортные неприятности, пока не знаю. Но знаю точно, Иван может быть не только преданным другом, но и опасным врагом. Очень опасным. И он совсем не так простодушен, как кажется на первый взгляд.
— Ну, хорошо, — сказал расстроенный Андрей. — Может, в доказательство диагноза приведешь хоть один аргумент?
— Легко. Помнишь, мы с тобой были в кафе у Ивана? Ты еще утешал меня, а я расклеилась после разговора с мужем.
— Мам! Он что, опять тебе нахамил? Или баба Зина? Ты почему мне не рассказала?
— Олененок, зачем портить тебе отпуск? Ты бы начала звонить домой, кинулась бы меня защищать…
— А что, не надо? Пусть говорят тебе гадости, пусть тебе портят отпуск, да?! — Ольга стремительно вскочила и отправилась на кухню пить воду.
— Давайте не вносить сумятицу. Ты что-то начала про кафе и Ивана. — Андрей перешел на Олино место у окна.
— Не продолжайте без меня, — крикнула из кухни дочь и, маленьким вихрем влетев в комнату, уселась на колени своего мужа.
— Тогда Иван подсел за наш столик. Он мельком сказал, что к нему пытались применить какие-то бандитские методы. Жаровня тогда, смеясь, вспоминал, что ребятам пришлось плохо, так как его, Ивана, лучше не сердить. Вспомнил?
— Ну и память у тебя! — восхищенно хлопнул себя по ноге Андрей. — Он же это мельком сказал.
— Да, у мам-Веры просто-таки феноменальная память на людей и на «кто что сказал». Просто а-бал-деть! — В знак подтверждения Кирилл хлопнул Олю по попке. Та захихикала.
— Теперь о Галином бесплодии. Кстати, не верю, что все так непоправимо.
— Да, он меня на эту тему уже сто раз переспрашивал. Выяснял, что ты за врач, какие болячки лечишь и все такое.
— И что это доказывает? — подал голос Кирилл.
— Только то, что Ивану невыгодно строить нам козни, — подвел итог Андрей.
— А может быть, ему как раз выгодно, чтоб мы поскорее вернулись в Киев, ты приступила к своим профобя-занностям и он привез Галю к тебе на лечение. Поэтому нас нужно как можно скорей выдавить с югов! — Сделав такой вывод, Ольга победно взглянула на мать.
— Сомнительно. Человек, рассчитывающий на чью-то помощь, не важно чью — доктора, учителя, строителя, — не станет этому человеку вредить. Тем более в таком важном для Ивана вопросе. Андрей прав. Получается, ему невыгодно вредить нам. Хотя вот сейчас художнику стало плохо, а ведь Жаровня там, с ним. И здоров… А всех тонкостей отношений между Иваном и Кадмием мы не знаем.
