Леонид Словин - Такая работа. Задержать на рассвете
Глава 4. Бумаги, бумаги…
Гаршин откинулся к спинке стула. Его взгляд скользнул по знакомым, чуточку толстоватым мальчишеским губам Налегина и рассыпавшейся по лбу короткой пепельной челке. Гаршину был симпатичен и понятен этот немного сутулый, костлявый парень, слушавший его, по-ученически подперев кулаками подбородок и чуть приоткрыв рот.
— Теперь знакомься с делом, — сказал Гаршин. — Как видишь, это не просто вор, а убийца. Мы предполагали это сразу…
Он вздохнул и отвернулся. Налегин приступил к делу с той несколько тяжеловатой сосредоточенностью, которая была ему свойственна. Взъерошил волосы и обхватил сплетенными пальцами лоб…
Постановление… Копии протоколов осмотра… Планы оперативно-розыскных мероприятий… Он любил и хорошо понимал сухой протокольный язык милицейских бумаг и за их формой видел кропотливую, энергичную, сложную и интересную работу своих новых коллег.
«…Установить слесаря, изготовившего внутреннюю щеколду в квартире Шатько, и провести проверку…»
«…Изъять у портнихи-надомницы Киселевой лоскуты шерстяного зеленого материала., оставшегося у нее после пошива платья для актрисы Ветланиной».
«…Образцы похищенных вещей и материалов поместить в витрине для обозрения всего личного состава милиции, членов народных дружин, комсомольского оперативного отряда».
Сбоку почти у каждого пункта неразборчивой скорописью Гаршина было помечено «выполнено», «изъято», «исполнено».
…Рапорты работников милиции… справки… докладные записки… ориентировки в другие области и города… Фотографии… спецсообщения…
В середине розыскного дела Налегин увидел лист плотной бумаги, и этот лист он прочитал несколько раз, сморщившись и прикусив губу:
«Начальнику отдела уголовного розыска… полковнику милиции Данилову, гор. Остромск 11 августа 1962 года на у л. Садовой, дом № 6/4 Усть-Покровска примерно в 12 часов на лестничной площадке, рядом с дверью своей квартиры был подобран соседями находившийся в бессознательном состоянии преподаватель Усть-Покровского педагогического института Лазутин С. М., который был тут же направлен для оказания срочной медицинской помощи в городскую больницу, где, не приходя в сознание, 12 августа скончался.
Осмотром места происшествия установлено, что из квартиры Лазутина С. М. был похищен ряд ценных вещей, список, которых прилагается. Квартира была открыта неизвестным преступником с помощью подобранных ключей.
С места происшествия изъять следы преступников не представилось возможным.
Одной из наиболее вероятных версий происшедшего является следующая: Лазутин С. М. появился у себя дома неожиданно для преступников во время совершения кражи, и, когда он открывал дверь в квартиру, ему был нанесен смертельный удар тяжелым металлическим предметом по голове. По имеющимся у нас данным, Лазутин в дневные часы обычно был занят в институте.
Обращает на себя внимание факт, что в тот же день в Усть-Покровске ранее несколькими часами были совершены еще две квартирные кражи, сходные по методу совершения с кражей у Лазутина С. М., а также с кражами в Остромске у гр. гр. Ветланиной и Шатько, указанными в вашей ориентировке. Все кражи остаются до настоящего времени нераскрытыми.
Не исключено, что преступления в Усть-Покровске и в Остромске совершены одной и той же группой преступников-«гастролеров».
Начальник отдела милиции исполкома Усть-Покровского райсовета
полковник милиции Родин».
Налегин тревожно взглянул на Гаршина, тот поймал его взгляд и кивнул головой.
— Да. Так оно и есть. Читай дальше.
Это было сообщение из управления Московского уголовного розыска:
«3 марта с. г. в скупочный магазин № 167 гор. Москвы сданы золотые швейцарские часы марки «Аррпегио», механизм на 26 камнях, № 4278412, циферблат светло-серый, имеющий календарь. Часы сдала Тюренкова Маргарита Васильевна, жительница Москвы… Год рождения… работает… несудимая… материалами на нее не располагаем. Одновременно Тюренковой сдан черепаховый лорнет желтого цвета, на ручке изображены цветы, вставлены четыре бриллианта…»
Налегин облегченно вздохнул, перевернул страницу, ожидая, что сообщение это даст розыску новый счастливый поворот. Но дальше шли лишь планы мероприятий:
«…Для оказания практической помощи в раскрытии квартирных краж гр. гр. Ветланиной и Шатько создать бригаду работников милиции в составе… во главе со старшим следователем областной прокуратуры…»
«…Проверить причастность к краже вещей у Ветланиной ее бывшей домработницы Вертопраховой…»
И снова: «выполнено», «установлено», «проверено».
Наконец, синий московский бланк, протокол допроса свидетельницы Маргариты Васильевны Тюренковой:
«3 марта с. г. после работы я поехала по хозяйственным делам в центр и примерно в 16 часов находилась вблизи скупочного магазина, номер которого не помню. Когда я вышла из магазина «Электроприборы», ко мне подошла незнакомая женщина, которая спросила меня, живу ли я в Москве и есть ли у меня с собой паспорт. На мой недоуменный вопрос она ответила, что находится в Москве проездом из Караганды в Донецк, куда едет к отцу. По дороге она хотела сдать в скупку старинные золотые часы и увеличительное стекло в дорогой оправе, но от иногородних в магазине вещи не принимают, а в Караганде покупателей на них найти трудно. Еще женщина упомянула о том, что часы и стекло подарила мужу его мать, артистка. О своем отце в Донецке она сказала, что он болен — страдает старческим психозом. Я согласилась ей помочь и сдала указанные вещи в скупочный магазин на свое имя. Пока я сдавала их, женщина находилась на улице, а потом подошла ко мне. За оказанную ей услугу она стала давать мне 10 рублей, но я отказалась. Мы с ней вместе дошли до центра, где и расстались, предварительно обменявшись адресами. Она проживает в Караганде по улице Советской, 16, кв. 6, зовут ее Ниной, фамилию я не запомнила. Ее приметы: на вид 35–40 лет…»
«Остромск начальнику уголовного розыска полковнику Данилову
Караганда 9364 5363 1620 интересующее вас лицо Караганде указанному адресу не установлено = Севастьянов…»
«Проверкой семей лиц страдающих старческим слабоумием находящихся на учете психоневрологическом диспансере Донецке данных представляющих оперативный интерес не добыто = Афонин».
Здесь же была и телеграмма какого-то сверхдисциплинированного начальника поселкового отделения милиции, дававшего, видимо, одинаковые ответы на все получаемые им сообщения:
«На территории Вихровского поселкового отделения милиции преступники совершившие кражу вещей гр. гр. Ветланиной Жабко не обнаружены положительном случае сообщим дополнительно = начальник Вихровского ПОМ Горецвет».
Отдельно были вшиты документы, касавшиеся проверки Монахова: протокол осмотра вещей, оставленных Монаховым в камере хранения, справка из вытрезвителя о том, что 26 февраля с 10 часов до 15 дня гр. Монахов занимал койку № 27 и не расплатился за место и медицинское обслуживание, и написанный зелеными чернилами, а потому особо выделявшийся рапорт курсанта средней школы милиции:
«Мною установлено, что Монахов ночевал в доме № 36 по проспекту Чернышевского у своих родственников и 26 февраля 1963 года вечером был отправлен в нетрезвом состоянии за их счет назад, в Шедшему. По объяснению родственников Монахова, последний говорил им, что в камере хранения на вокзале находятся его вещи, но ввиду опьяненного состояния номер ячейки вспомнить не мог. Прилагаю заявление родственников Монахова, поданное мне при посещении».
«Товарищ начальник в связи что после отъезда родственника по жене Монахова у нас пропали все ключи от дома, от сарая и от работы прошу дать указание участковому милиционеру чтобы принял меры охраны от родственника по жене Монахова до полной смены всех замков. Харин».
Синтаксис записки, не по умыслу автора близкий к телеграфному, не вызвал, однако, улыбки у Налегина, слишком озабоченного сутью дела, чтобы обращать внимание на форму. Он думал только о том, что надо удержать в голове и систематизировать все разношерстные сведения, содержащиеся в розыскном деле.
«Проверкой по дому № 16 Советской улицы в Остромске лиц, схожих по приметам с разыскиваемой женщиной, не установлено. Никто из прописанных в доме лиц в начале марта с. г. вне пределов города не находился.
Оперуполномоченный ОУР капитан милиции Шубин».
Следующий документ был подписан бывшим оперативным уполномоченным, отлично знавшим когда-то весь остромский преступный мир и уже долгое время находившимся на пенсии. С этим удивительным стариком, ходячей энциклопедией уголовного розыска, Налегин познакомился еще студентом на практике. В милиции заслуженного оперативного работника называли коротко и уважительно — «Чека».
