Андрей Дышев - Девять граммов дури (Сборник)
Директор принялся ходить по кабинету – из угла в угол. Так ему легче было скрыть волнение.
– Вот представьте себе, как бензин или дизтопливо с завода перекачиваются по трубопроводу на нефтебазу. Сначала готовый нефтепродукт поступает в резервуары цеха номер тринадцать. На резервуарах установлены приборы для точного определения веса топлива. По этим приборам оператор следит за тем, чтобы резервуар был заполнен полностью, "по горлышко". А потом он контролирует количество топлива, перекачанного на нефтебазу.
– Кто конкретно следит за приборами? – перебил следователь.
– Начальник участка Иван Семенович Мухин. Работа у него, честно говоря, – врагу не пожелаешь. Казалось бы, ничего особенного, не пыльно, да и не шибко хлопотно. Но это только на первый взгляд.
– Почему?
– Головная боль начинается с приборов. Дело в том, что эти приборы были созданы еще при царе Горохе. Все они имеют мизерную, определенную техническими и эксплуатационными характеристиками, погрешность – полпроцента. Всего лишь полпроцента!
Директор, дабы заострить внимание следователя, поднял вверх указательный палец и покачал им у себя над головой.
– В какую сторону? – уточнил Благов.
– Что? – переспросил директор. – Извините, я вас не понял…
– В какую сторону погрешность – в сторону увеличения или уменьшения?
– И в ту, и в другую, – пояснил директор. – Короче, в обе. Вроде бы, по теории вероятностей, эта погрешность спустя некоторое время должна сама себя погасить. Сегодня мы отправим топлива больше, завтра меньше, а в итоге будет норма. Логично? Так раньше у нас и было. Но вдруг эта самая теория вероятностей дала сбой, и в цифрах появились заметные расхождения.
– Перебью, – произнес Благов. – А как часто вы перекачиваете нефтепродукты с завода на базу?
– Случается это периодически: как ежедневно, так и с перерывами в течение недели.
– График перекачки вы составляете лично?
– Конечно, вместе со своими инженерами.
– Скажите, а может ли этот график попасть в поле зрения тех работников завода, которым по долгу службы знать о нем необязательно?
Директор усмехнулся, пожал плечами, затем развел руками:
– Гриф секретности, разумеется, мы графикам не присваиваем. Хотя и не выставляем на всеобщее обозрение…
– Я понял. Продолжайте!
– Как обычно, Мухин получил задачу отправить на нефтебазу определенное количество топлива. Когда перекачка закончилась, то все данные о количестве отправленного нефтепродукта были зафиксированы в режимном листе дежурного инженера. После чего этот лист поступает к экономисту.
– А кто контролирует поступающее топливо на нефтебазе?
– Оператор цеха номер тринадцать. Перед резервуаром нефтебазы установлены счетчики, фиксирующие поступление нефтепродуктов.
– Счетчики фиксируют количество топлива, влившегося в резервуар под давлением, я правильно вас понял?
– Конечно.
– А как вы учитываете топливо, оставшееся в трубопроводе после перекачки?
– Учитываем! Обязательно учитываем! – заверил директор. – Это топливо стекает из трубопровода в специальный резервуар, и оператор нефтебазы совместно с оператором цеха номер тринадцать при помощи рулетки производят замер его объема.
– При помощи рулетки?
– Пусть вас это не смущает! У нас есть таблицы, по которым достаточно точно рассчитывается масса поступившего нефтепродукта. Проверено временем! Эти данные сообщаются дежурному инженеру цеха номер тринадцать. Все, вплоть до последнего килограмма, экономист цеха фиксирует у себя. Эти цифры потом заносятся в официальные документы завода. И вот неожиданно всплыла серьезная недостача нефтепродукта, прибывшего на нефтебазу.
– Около пятидесяти тонн?
– Да, около пятидесяти тонн, – кивнул директор и нахмурился.
– Утечки из резервуаров исключены?
– Абсолютно.
– Приборы?
– Мы протестировали их. Выявленная погрешность соответствует норме.
– Выходит, топливо теряется где-то на проме-жутке между заводом и нефтебазой?
Директор развел руками:
– Делать выводы – ваша прерогатива, товарищ следователь. Трубопровод между заводом и нефтебазой охраняется нашими обходчиками. Никто из них не докладывал о каких-либо повреждениях.
Следователь встал, подошел к карте района, которая висела на стене кабинета и напоминала замысловатые обои.
– Вот наш завод, – сказал директор и ткнул пальцем в россыпь черных прямоугольников. – А это нефтебаза. Красная линия – это трубопровод.
Благов медленно скользил взглядом по красной линии, по этой энергетической артерии, которая пересекала поля, рощи, мелкие речушки и дороги.
– А это что? – спросил он, указав на вытянутую прерывистую окружность, которая заключала в себе красные угловатые фигуры, которые чем-то напоминали белорусский узор.
– Это воинская часть, – ответил директор и, скривив губы, махнул рукой. – Бывшая! Все там разворовано и разрушено. Когда-то ходили строем солдаты, пели песни, чистота и порядок. А теперь – пристанище для бомжей.
– Пока у меня все, – сказал Благов.
– Я желаю вам удачи! – сказал напоследок директор, но следователь уже не ответил, вышел из кабинета и закрыл за собой дверь.
РАНО ВСТАЕТ ОХРАНА
Линейный обходчик Дмитрий Петелин брел по тропе, понуро склонив голову. Бывают же на свете такие профессии, от которых с души воротит. Ничего привлекательного и интересного! Одна беспросветная тоска. Зимой холод пронизывает до костей и проваливаешься в сугробы. Весной и осенью слякоть, грязь – после обхода заляпан с головы до ног так, что домой страшно идти. Летом жарко, мозги плавятся от солнца, обливаешься потом и не знаешь, где бы найти тень. Но все эти нюансы Дмитрий перенес бы с легкостью и без стенаний, если бы платили нормально. А что ему платят? Глянуть не на что! Вечно стоишь перед мучительным выбором, что купить: или ребенку пачку памперсов, или килограмм мяса.
Он остановился, провел рукавом по вспотевшему лбу. Жизнь проходит, и ничего не меняется. Все тот же набивший оскомину маршрут. Те же люди, выгуливающие своих собак. Те же бомжи в кустах, дрожащие над бутылкой дешевой водки. Те же маркировочные столбы. И так будет продолжаться изо дня в день? Из года в год? И мечта купить престижную иномарку и съездить с женой за границу так и останется мечтой?
Дмитрию стало так тягостно на душе, что он не выдержал и опустился на траву. Оперся подбородком на кулаки и уставился на темную полосу леса. Надо что-то делать. Так дальше жить нельзя. Не жизнь, а прозябание!
Погруженный в свои невеселые размышления, Дмитрий не сразу заметил молодого человека в бежевой футболке и джинсах, который быстрым шагом шел к нему. "Обознался, наверное, – подумал Дмитрий. – Не за того меня принял".
Но по лицу незнакомца нельзя было сказать, что он обознался. Приблизившись к Дмитрию и заслонив собой солнце, он попросил зажигалку, прикурил и сел на траву рядом с ним, явно с намерением поговорить.
"Что ему от меня надо?" – с вялым любопытством подумал Дмитрий, искоса рассматривая незнакомца. По виду ровесник – лет двадцать семь, от силы двадцать восемь. Фигура спортивная, стрижка короткая. Черты лица крупные, можно сказать, даже грубые, но внешность парня не была отталкивающей, а, наоборот, располагала к общению.
– Обходчик? – спросил незнакомец.
– Обходчик, – подтвердил Дмитрий, ничуть не удивившись. А кто еще будет болтаться вдоль трубопровода из конца в конец, да еще в любую погоду? Ему хоть на лбу напиши "космонавт", все равно поймут, что он линейный обходчик.
– Заработать хочешь?
О-па! Вот это вопрос! Что называется, с места в карьер. На этот раз Дмитрий взглянул на незнакомца с интересом.
– Допустим, – уклончиво ответил он. – А что надо делать?
– А ничего, – ответил незнакомец и приятно улыбнулся.
– Ну, это ты лапшу кому-нибудь другому на уши вешай, – серьезно заметил Дмитрий. Он терпеть не мог подобной хитрости, которая была сродни рекламным вывертам: обещают товар "совершенно бесплатно", а на деле оказывается, что стоит он вдвое дороже, чем в магазине.
– Я правду говорю! – Улыбка вмиг сошла с лица незнакомца. Он взял Дмитрия за локоть и пристально посмотрел ему в глаза. – Тебе ничего не надо будет делать.
– А конкретнее можно? – попросил Дмитрий, все еще не в силах понять, в чем же здесь подвох.
Парень не торопился. Он оглянулся по сторонам, поплевал на окурок, тщательно притоптал его каблуком и вполголоса произнес:
– Если что-нибудь увидишь на своем маршруте, то сделай вид, что ничего не увидел.
– А что, к примеру, я могу увидеть? – уточнил Дмитрий. Он плохо понимал намеки и потому хотел полной ясности.
